Good Again

Пит шмыгнул носом и утер его рукой.

— Ты самый удивительный человек на свете из всех, кого я знаю. Известно тебе это?

Я ухмыльнулась, тоже вытирая слезы с глаз, носа и щек.

— Если ты меня считаешь удивительной, тебе надо свести знакомство с моим женихом, — тут он прервал меня обжигающим поцелуем, и я еще долго потом не могла вновь обрести дар речи. — Может быть, если до этого дойдет, он даже сготовит нам ужин.

В ответ ресницы Пита затрепетали, когда он сказал:

— Он попытается. Но твои шансы поесть резко возрастут, если ты сможешь оставаться в одежде.

Я сжала его руку, пытаясь еще хоть на миг удержать его подле себя.

— Ну, если честно, я не могу ничего обещать наверняка.

***

Когда зазвенел будильник, за окнами еще было темно. Сквозь сонное марево я его вырубила и инстинктивно потянулась на мою сторону кровати. Но то, что я там обнаружила вместо привычного холодного пластика телефонного аппарата, заставило меня дернуться и резко сесть на кровати. Там, в складках теплого одеяло, был Пит: большой, сильный, пышущий жаром, он все еще спал, не потревоженный резким звуком будильника. Пару мгновений то, что он может быть рядом, никак не желало доходить до моего еще не отряхнувшегося ото сна сознания — мне все еще казалось, что это сон. Но н был настоящий — такой же реальный, как и легкое дуновение ветра из приоткрытого теперь окна, как свет луны, висящей в небе. Обвив руками его за пояс, в порыве нежности я прижалась грудью к его широченной спине.

Он был здесь. И он был мой.

В этой сумрачной комнате, где единственным слышным мне звуком оставалось его мерное дыхание, я будто бы парила над землей, ощущала себя легкой, как перышко, практически свободной. На один лишь безумный миг я стала совсем иною девушкой. Той, что никогда не голодала, чье имя никогда не называли на Жатве. Как будто не было Игр, сделок со смертью, не было войны и невыносимой душевных мук. Я была невесома, пуста, как в своих снах о Финнике, но теперь порожнее судно моей души медленно заполнялось радостью и счастьем. Вместилище это было с прорехами, и часть драгоценного груза могла расплескаться по дороге, с течением времени, но это было ожидаемо, я была к этому готова. Но как в тот миг, когда он мне улыбнулся, я нечто бесконечно хрупкого, едва уловимое, но бесценное: это был тот миг, когда все сходится в одной крошечной точке и тебя постигает нечаянное озарение, когда ты вдруг оказывается в гармонии с миром и с собой. Тебе приоткрывается совершенство, и я достигала такого состояния уже во второй раз меньше чем за сутки. Это и задевало меня и грело: то, что после всего, через что мы прошли, все свелось к тому: к тому, что мы с ним вместе, он улыбается мне сногсшибательной мимолетной улыбкой и обнимает во тьме глухой ночи. Это было более чем достаточно, чтобы мне снова захотелось жить.

Но вместо того, чтобы излить невероятную глубину и силу постигшего меня открытия в истерике или широком жесте, я лишь поцеловала один из его выступающих позвонков. Пит завозился, издал короткий стон и повернулся ко мне. Не разлепляя век, не просыпаясь, он привлек меня к себе, прижав еще и мои икры ногой, прежде чем снова затих. Примостившись щекой у него на груди, я позволила себе вместе с ним погрузиться в прозрачные воды безмятежных снов.

_________________

*В оригинале глава называется «The Start of Thing»

**Песня «Я люблю, ты любишь» Джона Ледженда — подстрочник здесьМузыкальное видео:v=-uyXLU_MfyM

Комментарий к Глава 43: Начало начал

Комментарий автора:

Знаю, эта глава чересчур коротка, но мне казалось, что Китнисс и Пит уже столько всего перенесли, что одну главу можно отдать под абсолютный флафф. И ведь мы уже так близки к окончанию этого фика все-таки.

И оставляйте комментарии! Я люблю обсуждения :).

Комментарий переводчика: Спасибо pinkdolphin за помощь в переводе главы. Мы уже на финишной прямой.

Голосование среди англоязычных читателей показало, что самой сильной сценой фика они считают воссоединение Пита и Китнисс в 42 главе (Reunion). По итогам голосования была создана иллюстрация к этой сцене. И хотя размещенная автором в оригинальном тексте ссылка теперь не работает, у нас с вами есть возможность все-таки увидеть иллюстрацию, сделанную Loving-mellark. titania522 лично прислала мне рабочую ссылку. ПрошуКстати, она написала также, что, помучив google translator, прочитала ваши отзывы здесь. И очень благодарна и впечатлена. Она очень дотошная, как вы могли заметить :)

И для тех, кто просил о переводе “Пять слов, которые Пит говорит только ночью”. Вот он, свеженький, в исполнении моего экс-сопереводчика https://ficbook.net/readfic/3798041

========== Глава 44: Молчать с твоею тишиной (POV Пит) ==========

Люблю твоё молчанье, когда ты так далёка

Что голос твой дрожит, словно бабочки крыло.

Так далеко отсюда, что мой потерян голос

В молчанье твоих улиц: что было, то прошло.

Позволь и мне доверить тебе своё молчанье,

Пусть ярким светом лампы, простое, как кольцо,

Оно расскажет тайну галактик и созвездий,

Где звёзды молчаливо хранят твоё лицо.

Из стихотворения «Люблю твое молчанье» Пабло Неруды (пер.Артура Кальмеера) *

Когда я снова открыл глаза, было еще темно. Обычно по воскресеньям я спал подольше, вымотанный после рабочей недели в пекарне. Однако сегодня еще до рассвета я понял, что больше мне не заснуть, и вскоре уже был на ногах. Китнисс все еще спала, и я терпеть не мог ее будить в такие редкие ночи, не омраченные кошмарами, так что почел за лучшее тихонько выбраться из постели и ретироваться из спальни.

Помедлил только чтобы взглянуть в окно. Прижавшись лбом к оконной раме, я оглядел наш разросшийся сад и вдохнул свежего воздуха нового дня.

Он совсем не был похож на атмосферу внутри нашего дома — это был густой влажный аромат леса на рассвете, который всегда сопровождал гомон просыпающихся в листве птиц, мешался с иногда благоуханным, а порой и резким запахом огородных растений в разных стадиях своего жизненного цикла. Китнисс всегда благоухала лесом. Вот почему я всегда оставлял на ночь окно открытым — потому что лесной дух напоминал мне о ней. Это было одной из тысячи вещей, по которым я тосковал, пока был в Капитолии. Чтобы быть в мире с самим собой мне нужно было дышать этим воздухом, питаться этим запахом, который означал для меня то, что я там, где должен быть — с Китнисс.

Тихонько обернувшись, чтобы взглянуть на нее, как я полагал, все еще спящую, я был удивлен, поймав на себе взгляд двух ее блестящих, как драгоценные камни, глаз.

— Я не хотел тебя будить, — сказал я, и, вернувшись к кровати, присел возле неё, все еще окутанной дремотной пеленой.

— Ты и не разбудил. Был даже тише, чем обычно, — принялась она меня подкалывать. И протянула руку, чтобы призвать к порядку своевольный локон, упавший мне на лоб.

— Это оттого, что я не двигался, — ответил я, упиваясь прикосновением ее теплых пальцев.

— Возможно, — сказав это, она села на постели, и одеяло соскользнуло с ее плеч, приоткрывая ее четко очерченные руки, голые плечи, и упругие, округлые груди. И я не мог удержаться, чтобы не поглазеть на них, не в силах отвести взгляд, в то время как пружина неуемного желания сама собой сжималась внизу моего живота. Я был не в силах оставаться рядом с ней и не испытывать к ней страстного влечения. Все в этом смысле стало только хуже после моего возвращения, являясь очевидным следствием нашей долгой разлуки. Но я все еще колебался — и как я мог этого не делать?