Город из воды и песка

Войнов перевёл взгляд на лицо: оно тоже было красивым, открытым и приятным. Волосы были собраны в пучок на затылке. Сбоку за ухом спускалась заплетённая цветным косичка. И, как и Войнов, парень носил небольшую бороду. На запястье виднелся коричневый кожаный браслет.

— Не холодно? Вот так… — поинтересовался Войнов.

— Это смотря с чем сравнивать, — усмехнулся парень. — Если с Исландией в то же время года, то тепло.

— Ну да, — протянул Войнов. — А ты в Исландии-то в такое время был? Или погуглил?

— Работал там четыре месяца на ферме.

— В Исландии? — переспросил Войнов, не совсем поверив.

— Ну да. Везде нужны люди, чтобы говно за коровами убирать. Даже в Исландии.

— Круто. А ещё где был?

— Да много где… Сейчас не вспомню всё. В Камбодже, в Португалии, в Монголии, в Непале, в Индии. Прошлым летом собирал апельсины в Испании. Тоже работа.

— Классно! — неподдельно восхитился Войнов, уже поняв, что парень из тех, кто лёгок на подъём, с кем запросто найти общий язык, а ещё относится к тому типу людей, кто надолго ни к чему и ни к кому не привязываются, ни к местам, ни к людям. Кто ищет себя, путешествуя по миру, и кто без сожаления расстаётся со всем ненужным, нагретым, мирским. Может, занимается какими-то духовными практиками, медитациями. — И что — всё время так ходишь? — уточнил Войнов.

— По настроению, — пожал парень плечами.

Он сел на скамейку рядом с Войновым. От него волнами шёл покой и сила. Внутренняя, цельная, простая энергия. Войнова сразу же захлестнуло, укрыло этой чистой энергией. Он глядел на сухие крепкие руки, подвижные плечи, длинную шею и кожаный браслетик и думал — нет, не как бы здорово было этого парня трахнуть, навалиться на него, закинуть на плечи его гибкие ноги, выцеловать грудь и ключицы, а думал о том, как потрясающе здорово этот чувак проводит свои лучшие годы, свою молодость. Свободный, ничем не стеснённый. Вольный, как ветер. Ни к чему не привязанный.

— Прохор, — представился тот, протянув руку.

Войнов подумал: он забавный. Прохор.

— Никита.

— А здесь что делаешь? В Москве? — поинтересовался Войнов.

— Как что? Живу.

— Скучно, должно быть, после приключений и странствий.

— Да нет, нормально. Надоест — куда-нибудь рвану. Руки-ноги-голова на месте — что ещё надо? Взял и уехал.

— То есть вольный, как ветер? Ни жены, ни детей, ни друзей, ни подруг?

— Я человек мира. Живу без привязки.

— Здесь и сейчас?

— Ну да. Верно.

— А здесь, в Москве, зарабатываешь чем?

— Устраиваюсь инструктором по йоге. Работу всегда можно найти — это не проблема.

Надо же, угадал, мысленно похвалил себя Войнов.

— А ты? — в свою очередь спросил Прохор.

— Офисная плесень, — махнул рукой Войнов. — Ничего интересного.

— Ты вроде ничего так, подкачанный. Не совсем плесень, — улыбнулся Прохор, изучая его.

Войнов пожал плечами, предложил:

— Давай до кафешки какой-нить доедем. Кофе, что ли, возьмём. Чо-т холодно сегодня как.

— Кофе на ночь? — рассмеялся здоровым белозубым смехом новый знакомый.

— Да ладно, там кофе-то, — сказал Войнов и, убрав подножку, вскочил на велосипед.

В одной из ближайших кофейных палаточек Войнов купил Прохору матчу, себе всё-таки капучино. Войнов даже не стал спрашивать, есть ли у Прохора деньги, способен ли он заплатить за себя, — да это было и не важно. Телефона, по крайней мере, у того с собой не было. Это он успел Войнову сообщить. Гаджеты — информационный шум. Надо отдыхать. Как можно чаще. Устраивать себе «разгрузочные дни» — дни сенсорной депривации.

Они сидели за столиком со своими горячими (сэнькс гад!) напитками, и Войнов почти ничего не говорил — только слушал. Как Прохор собирал апельсины и скалолазал в Испании. Сиурана и Маргалеф, Террадетс и Чулилья. Горы — ну конечно! Как Войнов мог забыть про скалолазание? Альпинисты, пожалуй, обладатели едва ли не самых красивых тел: подвижных, гибких, выносливых, просушенных. Поэтому Войнов продолжал беззастенчиво любоваться (только время от времени бросая короткие реплики) — дельтами, грудными, бицепсами и трапециями, красивыми ловкими пальцами, когда Прохор рассказывал про монгольские степи, про блеск и нищету Индии и жизнь в тибетском монастыре. В монастыре Прохор «выдержал» только три месяца.

— Так что там тебе не понравилось? — захотел уточнить Войнов. — Все мысли обращены внутрь, ничего внешнего. Как раз то, что надо.

— Так ведь это тоже ограничения. Можно ли достичь свободы, когда ты скован?

— Но только телесно…

— Без разницы. Душа и тело — всё едино. Всё должно быть в гармонии. И потом — надо знать, что творится за стенами буддийских монастырей. Там совсем всё не так, как представляется.

— Боюсь, в любом монастыре всё не так, как нам пытаются это показать.

— Стереотипы. Да, — согласился Прохор. — Картинки. Иллюзии. Ложь.

Потом Прохор снова перешёл к проблеме, волнующей его больше всего, — к нищете, социальному расслоению.

— Послушай, — говорил он, горя глазами. — Ну вот какая должна быть себестоимость твоей кофты, если её и так продают с семидесятипроцентной, например, скидкой. И в итоге она обходится тебе в четыреста-пятьсот рублей. Все магазины завалены барахлом за копейки. А это же ещё ткань, пошить надо, время потратить, ресурс, износ оборудования. А сколько получит та же швея? Пять центов? Они живут в коробках. Как крысы, я не знаю. Отвратительно.

И это всё Войнову тоже было прекрасно известно. Перепроизводство, неуёмное потребление, похабные, мизерные зарплаты. По сути — рабство. Кто-то — раб своих вещей, а кто-то — работодателей, своих хозяев. Вся экономика всегда, испокон веков была об этом. О владении, рабстве и обмане. Никогда ничего не поменяется. Иначе мир рухнет. Как ни печально.

Войнов достал телефон из кармана — проверить время. Было без двадцати одиннадцать. И ни одного сообщения.

— Торопишься куда-то? — спросил Прохор.

— Домой надо. Поздно уже. На работу завтра.

— Ты где-то тут недалеко живёшь?

Войнов кивнул.

— Один?

Войнов снова кивнул.

— А мне через пол-Москвы добираться. Я подумал, может, ты меня до утра впишешь? Я утром встану и сразу уйду, — Прохор посмотрел на Войнова прямым, обещающим, задорным взглядом, прикидывая шансы.

Вероятно, это мог бы быть один из лучших трахов в жизни Войнова, когда бы он мог получить реально улётное наслаждение, которое ему обещало гибкое, подвижное, закалённое йогой и медитациями тело. Вероятно, Прохор мог быть мастером в сексе. Но Войнов нащупал в кармане телефон, который уже успел спрятать обратно, после того как проверил время, и помотал головой: