Город из воды и песка

— Тебе всё равно? Тогда во вторник. Конечно, во вторник! Приедешь ко мне? Или мы где-то встретимся сначала?

— Я забронирую номер.

— Ладно. Если ты хочешь. Давай так. Без проблем.

— Ты… Ты только должен подумать…

— Да, Санечка, да! Что, мой родной?

— Правда ли ты захочешь со мной встретиться? У меня есть несколько условий. И ты должен понимать, что я…

— Мне неважно, хороший. Я согласен, маленький. Будет так, как ты скажешь.

— Подожди, Никит. Ты послушай, и потом примешь решение.

— Окей, ладно. Давай.

— Ты не будешь меня видеть. Тебе придётся завязать себе глаза перед номером. И потом ты постучишь — я открою. Повязку ты снимешь только тогда, когда я уйду. Это главное условие. Если она вдруг спадёт — там всё равно будет почти ничего не видно. Ты просто наденешь её снова, договорились?

— Да… Хорошо… Как тебе будет удобно.

— В туалет или в ванную я тебя провожу. Там повязку можно снимать. При выходе — надеваешь повязку, стучишь, я открываю. По той же схеме.

— Я понял.

— Это важно. Пообещай, что не будешь снимать повязку и не будешь включать свет.

— Обещаю… Конечно…

— Ты не сможешь меня трогать ниже груди. Только лицо, волосы, голову, шею, плечи и руки.

— Ладно… Целовать можно?

— Можно.

— Фух!

— Всё, что от груди вниз, ты не трогаешь. Ни сзади, ни спереди. Обещай мне.

— Обещаю.

— Уверен?

— Да. Если только что-то задену случайно.

— Это не страшно.

— Специально руки распускать не буду. Я обещаю… А тебе меня можно трогать?

— Мне — можно.

— Это нечестно, — вздохнул Войнов. — Но ладно.

— Ты можешь отказаться.

— Не дождёшься, Сань. Только не проси меня затыкать уши, ладно? Ты ведь будешь со мной говорить?

— Конечно буду, Никита, — Саша на том конце улыбнулся.

— Успокоил. Хоть голос со мной останется. Куда я без него теперь? Какие-то ещё остались условия?

— Нет. Это всё.

— Значит, следуй за голосом, верно?

— Как-то так, да. Я тебя не испугал? Своими условиями?

— Если ты думаешь, что меня ещё чем-то можно испугать… После всего, что у нас здесь творится… Пф-ф…

— У меня никого не было, — признался Саша. — Физически. Но я представляю, что и как… делается. Очень неплохо, мне кажется. Я смотрел до хрена порно… Но тебе придётся меня направлять, если что. Я готов учиться. Я думаю, я способный, Никита.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, маленький, — отозвался Войнов.

— Ты всё ещё не испугался?

— Ни капельки.

— Я даже ни с кем не целовался. Если только… В детском саду считается?

— Это не страшно, Санечка.

Нецелованный. Ненаглядный. Мальчик мой. Сердце в груди переполнялось, заходилось от нежности, которой вдруг стало так много, что Войнову казалось, она затопит комнату, потом всю квартиру, потом целый подъезд и выплеснется наружу так, что поспешит по тротуарам и улицам, как вода после дождя, и как-то обязательно, неизменно найдёт свой путь, проложит дорогу к Саше, к Санечке. Господи, откуда в нём столько — так много любви и нежности?

— Тогда я забронирую гостиницу на вторник. Ты не передумаешь?

— Нет. Конечно нет. Главное, ты не передумай.

— Я тоже не передумаю. Где искать гостиницу? Хочешь, к тебе поближе? Где ты территориально?

— Мне всё равно, Сашенька. Прилечу куда угодно.

— Правда?

— Не сомневайся. Как мне одеться? Что тебе нравится?

— Мне тоже неважно, Никита. Я тебя вытряхну. И съем. Из любой упаковки.

— Обещаешь?

— Обещаю, конечно. Во вторник сможешь проверить.

__________________________

? «В ожидании варваров», пер. В. Шмакова.

? Жизнь реальна (англ.), песня Queen.

Глава 16. Who Wants To Live Forever *

То, что Саша согласился (Саша же! Санечка!) встретиться, казалось чем-то невозможным, нереальным, желанно-нежданным. Войнов так сильно хотел этого, что в какой-то момент, наверное, даже сам перестал верить, что они когда-нибудь увидятся. Хотел до озверения, но вот верил ли? В какой-то момент устал уже. Чёрт его знает, может, отчаялся. И вот — вторник. Дожить только до вторника. Всего ничего! Каких-то два паршивеньких дня. Полтора, если считать более въедливо. В голове чего только не крутилось — и как они будут, и как не трогать, вернее, трогать, но только сверху и не везде. И с повязкой этой — сущая адская бдсмщина. Как будто Саня его там, в гостинице, будет пороть и подвешивать. От вида Сани, затянутого в корсет и кожу, становилось смешно, но не очень, а больше — неуютно и глупо как-то. Его Санечка! Бре-е-ед! Божечки, да когда же они уже встретятся?

В ночь с воскресенья на понедельник Войнов спал еле-еле, кое-как, урывками. Внутри колошматилось — и тоже всё как-то урывками, кусками, отрывками. Надо спать! Надо! А то как же во вторник, всё уговаривал себя Войнов. Вот только помогало ну так, на троечку.

Нервное возбуждение его било и весь понедельник. И ведь главное дело — не сексуальное. То есть в объятии этого нервного (sic!) возбуждения хотелось закричать или даже позвонить Ренатику: «У меня будет секс!» — но вместо «секса» орать: «Санечка! Я Саню увижу! Охуеть, да?!» Увижу?! Ха-ха! Ну то есть… Для Войнова это в любом случае было равносильно «увидеть». Коснуться, получить возможность быть рядом и чувствовать голос, дыхание у своего плеча, у своего уха — какое же счастье! Раньше бы Войнов вряд ли понял, как такое возможно — согласиться на малое, на что-то настолько странное, не целое. А теперь… Да теперь он и сам стал другим. Вероятно, даже другим человеком в чём-то. Дождаться бы только вторника…

Саша позвонил ещё утром, когда Войнов на работу ехал. Он включил Сашу по хэндс-фри на громкую и услышал сразу после короткого «привет»:

— Ты меня заказал у Ромы Эски? Мне тут с утра пишут — продажи книжки взлетели. Я не заходил пару дней к себе на страницу, а у меня тут аншлаг! Подписоты привалило!

— Почему ты думаешь, что это я? — аккуратно поинтересовался Войнов. О, фак! Не хотелось бы вот так всё испортить. Он же не сердится? Правда? Точно?

— Ну а ещё кто, Никита?

По голосу понял: нормально всё, доволен, не рвёт и не мечет вроде.

— Откуда мне знать? У тебя поклонников сколько…

— Да хорош, Никит, заливать-то! — улыбнулся, засмеялся. Санечка!

— Значит, не сердишься?

— А должен был? Ты лучший, Никит. Я тебя обожаю… Я так хочу быть с тобой. Ты не передумал?

— А ты на это надеешься?

— Ни в коем разе, Никитушка.

— Ну перестань так называть меня. Я ж за рулём, на работу еду и всё такое… Как мне прикажешь обожать тебя со всей горящей во мне силой и мощностью.