Горячий камень (худ. М. Горняк)

Огромные собаки свирепого вида, откормленные немецкие овчарки, едва придерживаемые на поводках, тут же залаяли. А немецкие солдаты озирались по сторонам, удивленно глядя на синелицых, которые по-прежнему стояли на поляне. И их там собралось не меньше, чем немцев, даже больше. Синелицые не уходили и не выглядели испуганными. Они ждали, сжимая в руках свои топоры. И теперь немцы шли прямо на них.

И неизвестно, что было бы дальше, если бы один из немецких автоматчиков, видимо, командир группы, внезапно не дал команду спустить собак. Пять овчарок кинулись вперед с истошным лаем. Но, синелицые хладнокровно встретили их, не дрогнув. Выставив вперед свои круглые щиты, они приняли собак на них и слаженно ударили топорами, сразу перебив всех псин. Видно было, что и подобный опыт у них имелся.

Собаки даже заскулить не успели. Тогда немецкий командир, белобрысый унтер, выкрикнул команду открыть огонь. И сам сразу полоснул по синелицым длинной очередью. Под грохот выстрелов трое синелицых упали. И тут раздался новый звук из леса. Тот самый ужасающий вой рога, который я уже слышал, когда увидел синелицых впервые.

— Черт! Похоже, что они еще и в чаще затаились, — прошептал Антон.

При звуке выстрелов синелицые не убежали. Они лишь расступились, рассредоточившись. Немцы даже не подозревали, во что вляпались. Потому что при звуке рога те синелицые, которые стояли на поляне, рванули в атаку. А с фланга из чащи выскочили им на подмогу их собратья. Остро отточенные топоры замелькали в воздухе. К тому же, из лесной чащи в немцев полетели стрелы. И немецкие стрелки даже не успевали прицеливаться из своих карабинов, как падали замертво.

Но, автоматчики пока не пострадали, остервенело поливая синелицых свинцом. И пули разлетались по лесу, срезая ветки деревьев. В ход пошли и гранаты, раздались взрывы, рассеивая бойцов с топорами и уменьшая их количество. Впрочем, все это немцам помогало плохо. Если бы бой шел на открытом месте, то немцы, возможно, смогли победить. Но в лесной чаще преимущество было на стороне дикарей с топорами и стрелами. И, несмотря на огнестрельное оружие, немцы явно не побеждали.

А синелицые действовали, словно стая волков, окружая своих жертв и набрасываясь с разных сторон. К тому же, двигались они стремительно, пробираясь по подлеску и выпрыгивая на немцев из-за деревьев. Синелицые двигались быстро, перемещаясь между деревьями прыжками, словно огромные пауки. Их наточенные топоры и начищенные железные шлемы сверкали на поляне под лучами солнца. Пули немцев попадали в них, но падали далеко не все. Многие из синелицых воинов, получив пулю, лишь вздрагивали, отступив назад, словно их просто сильно толкнули, а потом устремлялись вперед с еще большей яростью.

Они не кричали, умирая молча. Так же молча они атаковали, молча резали и рубили врагов. Их движения были слишком быстрыми и резкими, и оттого страшными своей жестокостью. Я видел, как один из них, раненый, с простреленной правой рукой, потеряв свой топор, ударил немца щитом левой, сбив прицел его карабина, а потом, когда немец в ближнем бою все-таки успел проткнуть его штыком в живот, он впился зубами в горло немцу, да так и умер, прокусив горло врагу, отчего тот тоже скончался, захлебнувшись кровью.

Вскоре немцы запаниковали. Кто-то стрелял в упор, кто-то пытался бежать. Унтер-офицер, расстреляв патроны в своем автомате, выхватил пистолет, но синелицый подскочил быстрее, чем прозвучал выстрел, и его топор вошел в череп немца легко, словно в мягкий воск. Вскоре выстрелы прекратились. Количество синелицых уменьшилось, но оставшиеся были уже в гуще немцев, беспощадно добивая их топорами.

— Да кто они такие, черт возьми? — прошептал я.

— Какое-то племя из народа викингов, как я понимаю. Берсеркеры, — пробормотал Антон.

И, может, все закончилось бы на этом. И синелицые, возможно, ушли бы туда, откуда пришли, забрав с мертвецов трофеи, но кто-то из последних оставшихся в живых немцев, надеясь спастись, побежал прямо в нашу сторону, ломая кусты подлеска. И синелицые устремились за ним. Тогда в дело вступили наши автоматчики, отсекая синелицых огнем. Причем, стреляли наши четко и целили врагам в головы. А Виктор и двое его бойцов тут же добивали упавших контрольными выстрелами из пистолетов.

Тишина после боя была зловещей. На поляне лежали трупы немцев и синелицых, кровь пропитывала траву, а в воздухе стоял резкий запах пороха и крови. Увидев все это вблизи, когда бойцы из НКВД разрешили нам выйти на поляну, чтобы закрыть портал, я не удержался, вывернув свой желудок наизнанку при виде покойников, развороченных гранатами, пробитых пулями и порубленных топорами. Я чувствовал, что опозорился. Но, Виктор подошел ко мне, протянув флягу и немного подбодрив:

— На, выпей! Такое бывает с новичками. А мы уже тертые калачи, ко всему привыкли.

Во фляге оказалась не вода, а коньяк. И откуда только этот напиток здесь взялся? Впрочем, вспомнив недавнюю масштабную эвакуацию, я уже ничему не удивлялся. От спиртного обожгло изнутри, но тошнота отступила.

И я спросил у Виктора:

— Так кто же они такие? Люди или нет?

Он лишь криво усмехнулся и, нагнувшись к ближайшему покойнику, лежащему на спине и встретившему смерть с топором в руке, сковырнул пальцем у него с лица синий слой, показав мне.

— Это же обыкновенная синяя глина, смешанная с чем-то еще. Оттого и цвет такой у их рож. Просто боевая раскраска для устрашения врагов. И ведь действует! — объяснил Виктор.

Паразитный портал между высоких сосен все еще мерцал, но его свечение стало неровным, начав мигать, словно неисправная старая люминесцентная лампа, будто вот-вот погаснет.

— Закрывайте его! Чтобы больше никто оттуда не вылез! — крикнул Штерн.

Но, было уже поздно. Портал мигнул в очередной раз, и из него снова вышли военные. Но, это были не немцы.

— Черт… — Антон схватил меня за руку. — Это же наши!

И действительно, из зеленого марева шагнули солдаты советской армии в полевой пехотной форме и с автоматами Калашникова.

— Какой же там у них год? — пробормотал Штерн. — Побочный портал нестабилен не только в пространстве, но и во времени! Я так и знал!

Советских солдат было десять, и все они озирались по сторонам с тем же недоумением, что и немцы полчаса назад. Только теперь увидели они перед собой совершенно жуткую картину: трупы немцев и синелицых, разбросанные по поляне, да еще и нас, стоящих над телами. Сержант дал команду, и его солдаты мгновенно вскинули оружие. А наши автоматчики из НКВД оружие и не опускали, бдительно охраняя нас.

— Стой! Не стрелять! Здесь свои! — закричал Виктор.

Повисла напряженная пауза, когда тишину нарушал лишь шелест листьев под ветром, да потрескивание разрядов в паразитном портале.

— Что за свои? Не вижу на вас знаков различия, зато вижу перед вами много трупов, — наконец проговорил молодой советский сержант.

— Так это же немцы и дикари! Ты глаза-то раскрой! — выпалил командир наших автоматчиков.

— Хм, действительно, форма на убитых немецкая, — сказал сержант, осмотревшись более внимательно.

Он явно пребывал в недоумении, пробормотав:

— А эти с синими лицами что, тоже пробрались сюда вместе с диверсантами? Но, какой толк от дикарей с топориками? И как только они все вместе проникли так далеко? Ведь до государственной границы отсюда далековато! Но и на убитых немцах форма старая, времен войны. Да и на вас тоже что-то непонятное… Вы кто вообще такие?

— Сержант государственной безопасности Главного управления государственной безопасности НКВД СССР Александр Громов, — представился командир наших автоматчиков. За ним и Виктор: