Гость из будущего. Том 4
Шрифт:
Если б не было тебя,
Скажи, зачем тогда мне жить?
В шуме дней как в потоках дождя
Сорванным листом кружить…
А я снова покосился на нашего догадливого ударника. Потому что, переделанные на русский манер «Cosa sei» итальянской группы «Ricchi e Poveri», он ещё как-то проглотил. Но когда я затянул хит группы «Несчастный случай», которая перепела знаменитую французскую композицию из 70-х годов «Et si tu n’existais pas», Сергей Лавровский вновь меня заподозрил в злостном плагиате. Однако на
«Ничего, — подумал я, — пройдет пару месяцев, и все песни будут восприниматься как самые что ни на есть родные, плоть от плоти рождённые советской эстрадой. А для Джо Дассена поэты и композиторы потом ещё что-нибудь нежное и лиричное сочинят. В конце концов, он может перепеть и мою новую вещь. Я возражать, не намерен».
— Замечательные слова, — всхлипнул дядя Йося. — Однако, товарищи музыканты, у нас не хватает для полного счастья одной последней композиции.
— Можем сыграть какой-нибудь рок-н-ролл, — предложил Васильев.
— А почему молчит, товарищ Феллини? — подколол меня Лавровский.
— Дело в том, что песни есть, — буркнул я. — «Позови меня с собой», «День на двоих», «Песня гонщиков» — скорости не сбрасывай на виражах. Но директор нашей киностудии хочет, чтоб мы что-то высокохудожественное создали на стихи Сергея Есенина — «Гой ты, Русь, моя родная».
— А причём здесь ваш директор? — удивился клавишник Вильдавский.
— Илья Николаевич с завтрашнего дня станет вашим непосредственным начальником, — ответил за меня дядя Йося, — если конечно мы сегодня договоримся. И если вас всё устраивает, то завтра вы официально становитесь актёрами киностудии «Ленфильм».
— И зачем такая сложность? — возмутился Сергей Лавровский.
— Ты, Серёжа, в данный момент являешься сотрудником «Ленконцерта», верно? — пустился в разъяснения мой дальний родственник. — И за одно выступление твоя ставка составляет от 5 до 7 рублей, так? А как актёр, при моей помощи, получишь от 70 и более. И мы даём не концерт, а проводим творческую встречу. Для этого у нас в антракте будет демонстрироваться короткометражный художественный фильм. Тут есть много всяких нюансов, товарищи музыканты.
«Да уж нюансы, — криво усмехнулся я. — Хочешь жить умей вертеться. Ведь те, кто придумал эти грошовые 5-рублёвые ставки, имели большие проблемы с умственной полноценностью. По этим расценкам, чтобы свести концы с концами и не нарушить закон, музыканту требовалось проводить по 20 концертов в месяц. Где он эти 20 концертов наработает? В механическом цехе, в обеденный перерыв? И кто ему заплатить гонорар за игру среди станков? Одним словом — дурдом».
— Так мы и сниматься будем? — присвистнул Лёва Вильдавский.
— В массовке, — буркнул я. — Дядя Йося прав: может быть, мы зря сегодня собрались?
— От 70-и рублей за выступление отказываются только дураки, я согласен, — улыбнулся Вильдавский. — Жека, а ты чего молчишь? — пихнул он в бок своего друга Броневицкого младшего.
— А чё говорить-то? — ответил наш широкоплечий крепыш. — Песенный материал — высшего уровня. Старший брат услышит — в осадок выпадет. Я до сих пор под впечатлением. Да мы через год с этими композициями станем звёздами советской эстрады. Я в
деле.— Я тоже в деле, — кивнул барабанщик Сергей Лавровский.
— И я, раз эту кашу заварил, тем более в деле, — улыбнулся Анатолий Васильев. — Как поступим с последней 16-ой композицией?
— Предлагаю сейчас устроить обеденный перерыв, — буркнул я, посмотрев на часы, которые показывали половину третьего дня. — Глядишь, за это время что-нибудь толковое и придумается.
«В принципе одна неплохая композиция на стихи Есенина мне известна — это „Москва“ в исполнении группы „Монгол Шуудан“. Низкий дом мой давно ссутулился, старый пёс мой давно издох», — подумал я, но пока решил выждать небольшую паузу.
Однако над загадкой, поставленной директором киностудии, во время перерыва на суп и картофельное пюре с котлетой мне поломать голову не дали. Сначала дядя Йося очень долго втолковывал, что наших молодых музыкантов большими гонорарами пока баловать не стоит. Пусть ребята полгодика повкалывают за 70 рэ за концерт, пусть проявят себя, докажут, что способны на многое, потом будем постепенно добавлять. Я же со своей стороны заметил, что ничего нет тайного, что не сделалось бы явным. Поэтому правила игры нужно прописать заранее.
— Пойми, дядя Йося, ничего лучше, чем чёткий и понятный контракт, человеческая история ещё не изобрела, — прошептал я, сидя в нашей киношной столовой. — И завтра чтоб этот контракт был. Иначе сам с гитарой полезешь на сцену. Пусть парни знают, что ты, как человек, который несёт правовые риски за всю нашу концертную деятельность, зарабатываешь больше. И я зарабатываю больше, так как в данный момент являюсь фронтменом ансамбля и весь материал написан мной, который они, кстати, потом унаследуют.
— А может, обделаем всё по-тихому, — промямлил мой родственничек, скорчив такую гнусную физиономию, по которой сразу же захотелось шмякнуть кулаком.
— Дядя Йося, — прошипел я, — а если кто-то из ребят обидится и настучит? Что тогда? Соображать же надо. И вот ещё что: нам нужны нормальные усилители и два дополнительных микрофона. То на чём мы сейчас играем — это кружок «умелые ручки».
— Где я тебе это всё возьму? — проворчал будущий директор «Поющих гитар». — Скажи спасибо за электроорган. Его, кстати, в понедельник нужно вернуть.
— Думайте, товарищ Шурухт, вы за это деньги будете лопатой грести, — усмехнулся я.
И только встал из-за стола, чтобы в своём кабинете спокойно поработать над Сергеем Есениным, как в столовую забежал кинорежиссёр Владимир Венгеров, 45-летний невысокий коренастый мужчина с пролетарскими усиками и квадратной боксёрской челюстью. В прошлом 1963 году он получил серебряную медаль на Международном московском кинофестивале за «Порожний рейс» и по праву этим очень гордился. Однако медаль сослужила Венгерову не лучшую службу, после почётного приза куда-то потерялась былая хватка и режиссёрская интуиция. В его новом фильме «Рабочий посёлок» одних только героев первого и второго плана набралось около трёх десятков актёров и актрис, а ещё около сотни человек массовки постоянно сновали по киностудии в своих рабочих комбинезонах.