Гость из будущего. Том 4
Шрифт:
Хаты — в ризах образа.
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Та-ру-ру-рам. Звонко чахнут тополя!
Пам-пам-пам па-ба-ба. О-ееее!
Пам-пам-пам па-ба-ба. О-ееее!
Пам-пам-пам па-ба-ба-бам.
Звонко чахнут тополя!
Пам-пам-пам па-ба-ба. О-ееее!
Пам-пам-пам па-ба-ба. О-ееее!
Пам-пам-пам па-ба-ба-бам.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за огородом
На лугах веселый пляс…
—
— Вам, Илья Николаевич, виднее, — улыбнулся я. — Мы с парнями живым Сергея Есенина не застали.
— Ладно, пусть будет огород, — махнул рукой директор. — Ну, что? Поздравляю! Молодцы! Лихо придумано. В понедельник покажете мне всю музыкальную программу целиком, и тогда я уже решу, снимать фильм-дивертисмент или нет. Я тут кое с кем посоветовался, идя в целом хорошая. Так держать, Феллини.
Глава 7
Честно говоря, вся эта ситуация, что я здесь в Ленинграде, а моя любимая женщина там, в Москве, откровенно давила на мозг. Однако действовать по принципу Гоши из «Москвы слезам не верит», который утверждал, что всё и всегда будет решать он, ибо он есть здоровый и половозрелый мужик, мне не хотелось. Подобных глупых ошибок я вдоволь наделал ещё в той своей первой юности. После чего пришёл к чёткому убеждению, что основные решения должен принимать мужчина, но втихаря и женщину к абсолютно любому судьбоносному шагу готовить постепенно, этап за этапом. Пусть милая, дорогая и единственная думает, что это именно её осознанный выбор, а не навязанная кем-то со стороны идея. И в данный момент времени настаивать на том, чтобы Нонна бросила всё и перевелась на заочное отделение «Щукинского училища», я не спешил.
«Спешка хороша только при ловле блох», — пробурчал я себе под нос и, когда наручные часы показали двадцать один ноль-ноль, из своего рабочего кабинета позвонил в московскую коммуналку, где моя мила подруга снимала комнату. Не знаю почему, но использование рабочего телефона в личных целях, мне доставляло какое-то дополнительное удовольствие. Причём дело было не в экономии денег. Скорее всего, мгновенное перемещение из будущего в прошлое, сподвигло смотреть на нашу жизнь, как на игру. А в игре нарушение правил и запретов, которые не наносят вред окружающим, это самая интересная часть. Поэтому прежде чем я услышал голос любимой девушки, беззаботная и широкая улыбка расползлась по моей наглой физиономии.
— Алло, — послышался печальный голос Нонны.
— Любить иных — тяжелый крест, а ты прекрасна без извилин, и прелести твоей секрет
разгадке жизни равносилен! Привет, это я! — радостно заголосил я в трубку телефона. — Как учёба? Как дела?
— Хорошо, — так же грустно ответила она.
— Нонночка, родная, в воскресенье тебя и всю нашу «творческую банду» жду утренним поездом в гости. У нас по плану два дневных концерта в кинотеатре «Ленинград», а потом, вечером, танцевальное представление для тех, кому исполнилось 14 лет. Ха-ха! То есть для всех, кого родители уже отпускают на танцы.
— Не поняла? Какой танцевальный вечер? — заинтересовалась моя девушка.
— Самый настоящий, с песнями и плясками, — улыбнулся я, вспомнив сегодняшнюю первую репетицию. — Ибо с этого дня я — фронтмен первого советского вокально-инструментального ансамбля «Поющие гитары». Мы почти как «Битлз» и «Роллинг Стоунз», только значительно лучше.
— Так ты теперь будешь ещё и на танцах петь? И я что-то не поняла, причём здесь фронт?
— Приедешь, покажу, — хохотнул я. — Фронт работы колоссальный. Кстати,
стать солисткой первого ВИА — это ещё один повод переехать В Ленинград и перевестись на «заочку». Да и мне попроще, не нужно будет два часа надрывать голосовые связки.— Хорошо, я подумаю, — неуверенно пролепетала моя девушка. — Тут Сава Крамаров забегал в училище, спрашивал по поводу новых съёмок.
— Буду съёмки, будут. Планов громадьё, в воскресенье обсудим, — буркнул я, прежде чем перейти к получасовому, не несущему никакого информационного наполнения, интимному любовному диалогу.
Уже по привычке я возвращался домой в те минуты, когда солнце закатилось за горизонт, и зажглись тусклые уличные фонари. И хоть путь от проходной «Ленфильма» до квартиры, где деньги лежат, составлял всего каких-то 200 метров, плотный, почти лондонский туман заставил меня вспомнить своего «московского незнакомца» и внутренне напрячься. Во-первых, этот субчик слишком многое знал обо мне: где работаю, где живу. Во-вторых, тот, кто сидит в засаде, всегда имеет преимущество первого хода и возможность использовать пресловутый фактор внезапности. А в-третьих, в данную секунду и прятаться особенно было не надо, ведь с десяти метров различался только силуэт человеческой фигуры.
«Ничего, пусть только сунется, — пробурчал я себе под нос, поворачивая на Кировский проспект. — Поймаю, обломаю рога, и всю душу вытрясу. И если он переместился из будущего, то попытаюсь как-то договориться миром. Всё же мы, гости из будущего, должны друг друга морально поддерживать. А если нет, то сдам в психушку или в КГБ. Пусть соответствующие органы с придурками разбираются, у меня на них нет ни сил, ни драгоценного времени».
И вдруг какая-то высоченная и похожая на медведя фигура расставила по-вратарски руки и шагнула навстречу мне.
— Вот ты-то мне и нужен, — прогудела она.
— Стоять, челюсть сломаю, — прошипел я, моментально приняв боевую стойку.
— Феллини, ты что, совсем озверел? — обиженно пробормотал дядя Лёша Смирнов, знаменитый хулиган Федя из «Операции „Ы“», когда его лицо явственно проступило из вечернего тумана.
— Дядя Лёша, так и до инфаркта недалеко, — отмахнулся я. — Не видно же ни черта.
— Ну да, ну да, — захихикал он. — А мы тут с Лёней кино закончили, вот хотим отметить это дело, — актёр выразительно щёлкнул пальцем по своему горлу и тут к нам так же из туманной темноты вышел актёр и кинорежиссёр Леонид Быков, у которого из кармана выпирала бутылка некой лечебной жидкости на спиртовой основе.
— Привет, — с какой-то грустинкой подмигнул он. — «Зайчика» домонтировал, пошли, посидим.
— Не-не-не, — помотал я головой, — у меня завтра дневная репетиция и вечерний концерт. Да и пить мне нельзя.
— И то верно, — хохотнул дядя Лёша, — представляешь, забыл. Слушай, Феллини, ты нам вот что растолкуй — как ты свой детектив сдал в «Госкино» без правок и просмотра?
— Как-как? — буркнул я и, тяжело вздохнув, прошептал, — дочери товарища Брежнева, Галине, спел несколько песен и подарил копию своей кинокартины. А иначе меня прямо с худсовета посла ли бы туда, куда Макар телят не гонял.
— Так может и мне ей что-нибудь спеть? — грустно улыбнулся Леонид Фёдорович.
— Аха, как-то утром на рассвете заглянул в соседский сад, там смуглянка-молдаванка собирает виноград, — захохотал я, пропев знаменитую «Смуглянку». — Товарищ Брежнев как раз десять лет назад возглавлял Молдавскую ССР. Поэтому и Галине и Леониду Ильичу это должно понравиться. А если серьёзно, то советую «Зайчика» привезти на худсовет «Госкино» в октябре.
— Это ещё почему? — почесал свой большущий затылок дядя Лёша.