Грань. Тень вампира

Идан прижимает её к земле, тяжёлый и неподатливый. Она пытается вырваться, но сил нет — они утекают с каждым ударом сердца, которое теперь бьётся где-то в животе. Луч света фонарика совсем близко. Рукой Катерина шарит по траве, нащупывает его ручку. Пальцы дрожат, но она подтягивает фонарик ближе, ищет кнопку активации, чтобы включить шокер. И тут ладонь Идана накрывает её руку, сжимая так, что шокер остаётся бесполезным.

Она слышит глотки — низкие, ритмичные. Он пьёт её кровь. Уверенность в этом леденит изнутри. Боль в шее из острой становится тупой, ноющей, глаза тяжелеют. Катерина стискивает зубы, борясь с подступающей темнотой. Только не сейчас. Не опять.

Всё резко обрывается. Идан отстраняется, забирает шокер из её ослабевшей руки и встаёт. Луч фонарика скользит по его фигуре, высвечивая рваную куртку и бок, за который он держится. Ткань пропитана кровью — его кровью. Рана глубокая, края неровные, словно от ножа. Похоже, тот человек, что лежит в стороне, порезал его.

Катерина переводит взгляд на неподвижную фигуру на тропе.

— Он жив, — говорит Идан, голос спокойный, как всегда. — Скоро его заберут. А нам пора уходить.

Она медленно поднимается, ноги дрожат, но держат. Укус отходит на второй план — вопросы важнее.

— Что это вообще было?! — голос срывается, она почти рычит.

— Я не ожидал, что он сразу бросится с ножом, — Идан выдыхает, прижимая руку к раненому боку. — Пришлось менять тактику.

— Он хотел убить меня? — Катерина делает акцент на последнем слове, всё ещё не веря в произошедшее.

— Да.

Она замирает, переваривая услышанное. Факты складываются: тот человек напал на неё, Идан взял удар на себя. В итоге нож вонзился в его бок, а не в её спину. Он защитил её. Но почему? И зачем укусил?

Идан шагает вперёд, слегка хромая. Катерина догоняет его, кладёт руку на его здоровый бок, поддерживая. Это всё, что она может сейчас сделать. И пусть она ощущает в теле слабость, но у неё нет такой ужасной раны, она может идти. Он не протестует.

До дома они добираются в молчании. В прихожей Катерина помогает ему снять куртку. Под светом лампы она видит рану яснее: глубокий разрез, но кровотечение почти остановилось. Человек с подобным уже давно бы отключился, а Идан стоит, дышит, смотрит на неё. И тут до неё доходит главное — его кровь не красная. Голубая, яркая, как чернила, стекает по рваной футболке. Катерина застывает, мозг отказывается принимать это в привычную картину мира.

В заднем кармане его джинсов торчит нож — лезвие покрыто той же голубой кровью.

— Нужно было убрать следы, — поясняет он, улавливая её взгляд. — Для вашей полиции я в это не вмешивался. Пришлось забрать нож.

Катерина трясёт головой, отгоняя хаос мыслей. Потом. Всё потом. Сначала — рана. Она хватает его под руку и тянет в ванную, не слушая возражений. Усаживает на край ванны. Голубая кровь блестит на его коже, контрастируя с бледностью. Катерина открывает аптечку, роется в ней, вытаскивая бинты, антисептик, вату. Руки дрожат, но она заставляет себя сосредоточиться.

— Сними футболку, — говорит она, стараясь звучать твёрдо.

Идан молча подчиняется, стягивая рваную ткань через голову. Рана тянется от рёбер к талии — длинная, но не такая глубокая, как показалось в лесу. Края уже стягиваются, будто заживают прямо на глазах. Катерина хмурится, смачивает вату антисептиком и осторожно прикладывает к ране. Идан не вздрагивает, только смотрит на неё — спокойно, внимательно.

— Почему голубая? — наконец спрашивает она, не отрываясь от дела.

— У некоторых из нас другой состав крови. Гемоглобин на меди, а не на железе, — отвечает он.

Катерина кивает, хотя половины не поняла. Она промывает рану, накладывает повязку, стараясь не думать о том, как быстро он восстанавливается.

Глава 9. В глубине себя

Утро следующего дня Катерина встречает с лёгким туманом в голове. Мысли о вчерашнем кружатся на задворках сознания, цепляясь за края. Идан укусил её — снова, — но злости нет. Она смотрит на это иначе, ведь парню тоже досталось, а он вампир и чужая кровь должна помогать ему восстанавливать. Конечно, если она всё правильно понимает. Это не снимает с него вины за боль, за страх, но смягчает острые углы.

В ванной Катерина снимает пластырь с шеи, морщась от лёгкого жжения. Две свежие ранки смотрят на неё из зеркала — неровные, чуть воспалённые, не такие аккуратные, как в прошлый раз. Но заживут, пустяк. Не то что рана Идана — глубокий разрез, который у человека забрал бы жизнь за минуты. Она вспоминает, как промывала его бок, как голубая кровь текла по её пальцам, и желудок сжимается от запоздалого шока. Идан тогда лишь отмахнулся, уверяя, что всё затянется само. Нужно было хотя бы зашить, но он отказался от вызова врача.

На сушилке висят его постиранные вещи — чёрная майка с рваными краями, кожаная куртка, испорченная безвозвратно, и джинсы, которым повезло больше. Катерина снимает их, складывает в аккуратную стопку и осматривает. Майку и куртку можно выбросить, но она решает оставить это на его усмотрение.

С вещами в руках она выходит из ванной, тихо молясь, чтобы Идан не умер за ночь. Вчера он выставил её из комнаты, велев не заходить до утра, и Катерина подчинилась, хоть и не спала толком — мыла полы, стирала, развешивала бельё, пока усталость не сморила её под утро.

Она стучится в его дверь. Тишина. Паника вползает в мысли, ладони холодеют. Катерина стучит снова, сильнее, ждёт, прислушиваясь. Ничего. Рука дрожит, когда она тянется к ручке и открывает дверь.

Идан сидит на кровати, спиной к изголовью, глаза закрыты. Дышит ровно, лицо спокойное — не мёртвый, живой. Катерина выдыхает, напряжение отпускает её. Он открывает глаза, едва она делает шаг ближе, и смотрит на неё внимательно, без тени сонливости.

— Что ты делаешь? — уточняет она, кивая на его позу.

— А на что похоже? — спрашивает он с лёгкой насмешкой.

Катерина вспоминает детство: мама на коврике в гостиной, закрытые глаза, протяжное «Ом», которое она называла йогой. Идан не мычит, но поза похожа — сосредоточенная, но в то же время спокойная.

— На йогу? — предполагает она.

Он улыбается — коротко, но искренне, и эта улыбка неожиданно греет её изнутри. Катерина рада, что он жив. Ей хочется обнять его, но она сдерживается, просто кладёт вещи парня на край кровати и садится рядом.