Грань. Тень вампира

— Ты вообще не спишь, что ли? — спрашивает Катерина, скрещивая руки на груди.

— Этой ночью я в этом не нуждался, — отвечает он, не отрываясь от экрана.

— Ну-ну, — хмыкает она.

Катерина шагает к тумбочке и кладёт ключ рядом с лампой. Металл звякает о дерево, и она бросает:

— Я вернусь к вечеру. Вот ключ, если захочешь выйти. Еда в твоём распоряжении — всё, что найдёшь. Макароны, овощи, хлопья, вроде, остались, но молока нет. И мяса тоже нет, сразу говорю.

— Вегетарианка? — спрашивает он, наконец поднимая глаза.

— Моему организму мясо не нравится, — отрезает она, и в памяти всплывает деревня деда с бабкой.

Лето, жара, пыльный двор. Перед приходом гостей обязательно забивали кого-то из животных. В тот раз это была свинья Морька, с которой маленькая Катерина днём ранее гуляла на поводке как с собачкой и чесала розовое пузо. Бабушка настояла попробовать жареное мясо, уверяя, что это вкусно. Катерина, тогда шестилетняя, поддалась давлению, проглотила кусок — и следующую неделю провела в обнимку с унитазом. Пищевое отравление, аллергия на животный белок — диагноз поставили позже, но с тех пор она к мясу не притрагивалась. Родители после этого случая перестали возить её к бабушке с дедом.

Катерина встряхивает головой, отгоняя воспоминания, и оглядывается. Ей нужен клочок бумаги и ручка, чтобы оставить номер телефона — на всякий случай. Она замечает у стены несколько картин в деревянных рамах, прислонённых друг к другу. Часть её старых работ, которые она не трогала годами. Катерина приседает, отодвигает их, находя под одной из рам потрёпанный альбом для рисования. Вытаскивает его, открывает — внутри карандаш, короткий, с обгрызенным концом. Она отрывает полоску от чистого листа и быстро пишет свой номер, стараясь не нажимать слишком сильно, чтобы грифель не сломался.

— Ты рисовала? — голос Идана звучит за спиной, спокойный, с лёгким любопытством.

Катерина дописывает последнюю цифру и оборачивается, глядя на картины. На первой — лес рядом с домом, густой, с пятнами света на мху, нарисованный в солнечный день. Вторая — сквер позапрошлой осенью, с яркими клёнами и дорожкой, усыпанной листвой. За ними виднеется часть третьей — портрет девочки с пепельными волосами и серыми глазами, бледной, почти призрачной. Катерина рисовала её давно, когда та являлась ей во снах. Ночь за ночью она становилась этой девочкой, бродила по незнакомым местам, ощущала холод. Кто она и почему снилась — Катерина так и не поняла.

— Да, — бросает она равнодушно, кладёт записку рядом с ключом и выходит, не оборачиваясь.

Если Идан не хочет нормально говорить, то и она не станет распинаться. Настроения нет — впереди работа, а там нет Лики. Без неё офис превратился в унылую серую коробку, и множество моделей легли на плечи Катерины. Но дело даже не в нагрузке — без Лики всё стало пустым.

Сквер встречает её сыростью и шорохом листвы. Катерина идёт медленно, вдыхая прохладный воздух, пропитанный запахом мокрой земли. Мимо проходит девочка с собакой — огромным лохматым псом, который тянет поводок так, что девочка едва поспевает за ним. Она пытается командовать, но зверь упрямо тащит её в свою сторону, и Катерина невольно улыбается этой нелепой борьбе.

У выхода из сквера она сталкивается с парочкой — парень и девушка, сцепившиеся руками так крепко, что не размыкаются даже перед узкими воротами. Катерина пропускает их, качая головой. Почему нельзя просто разойтись на секунду и пройти нормально? Она никогда не понимала этих бессмысленных нежностей — говорить друг другу «не могу без тебя жить», держаться за руки, будто мир рухнет, если разомкнуть пальцы. А уж истории в фильмах и книгах про совместные отравления ядом ради любви вообще казались ей верхом безумия.

Любовь, похоже, пагубно действует на мозги. Мать не раз называла её циником за такие мысли, и Катерина просто кивала, не вдаваясь в споры. Ей это было не нужно — ни чувства, ни их последствия. Она вспоминала одноклассниц, которые в школе говорили только о парнях, целовались с ними, сидя прямо на партах, оставляя за собой липкий привкус подростковой драмы. Катерина смотрела на это с отвращением, не понимая, что в этом находят.

По итогу, что такое любить по-настоящему, она не знает. На что это похоже? Где начинается? Вот у неё дома сидит парень — симпатичный, с голубыми глазами. Вампир, между прочим, — мечта всех девчонок, начитавшихся романтических книжек. Но вместо искры Катерина чувствует только желание дать ему по шее за всё, что он натворил. Может, с её любовью что-то не так?

— Или мама права насчёт циника, — шепчет она, толкая дверь офиса.

Внутри всё то же уныние — серые стены, гул кулеров, приглушённые голоса. Катерина бросает сумку на стул и включает компьютер, готовясь к ещё одному дню без Лики. Без неё даже свет в офисе кажется более тусклым.

Глава 8. Кровавая ночь

Утро первого выходного за неделю Катерина встречает в душе. Горячая вода струится по коже, смывая остатки сна, а мятный гель на мочалке наполняет ванную свежим, бодрящим ароматом. Без будильника она поднялась только к полудню — измотанный организм наконец взял своё. Дверь в комнату Идана была закрыта, когда она проходила мимо, и Катерина решила не тревожить его, отправившись сразу в ванную.

Она выключает душ, отжимает волосы и заворачивает их в небольшое полотенце. Вторым, побольше, вытирает тело. Оглядевшись, она хмурится: чистую одежду взять забыла. Взгляд падает на стиральную машинку, забитую до краёв — гора футболок, джинсов и носков ждёт своей очереди. Идея натянуть что-то из барабана мелькает и тут же гаснет. Зачем тогда вообще мылась? Катерина засыпает порошок, запускает стирку и, затянув полотенце потуже на теле, выходит в коридор.

Полотенце — старое, с орнаментом из белых лебедей — закрывает её до колен, напоминая деревенское платье без рукавов. Она делает несколько шагов к своей комнате, надеясь проскочить незамеченной, но удача отворачивается.

Идан стоит на кухне, вертя в руках пачку хлопьев. Его взгляд скользит по упаковке, но, услышав шаги, он оборачивается. Катерина замирает, чувствуя, как щёки теплеют, и упрямо смотрит в другую от парня сторону, направляясь в комнату.

— Интересное пятно, — бросает он.

Она останавливается, переваривая слова. Потом понимает: он про родимое пятно на левом плече — тёмное, в форме лилии, с неровными краями.

— Кто-то говорит, что оно похоже на цветок, — отвечает она, стараясь звучать равнодушно.

В детстве это пятно было её проклятьем. Дети в школе тыкали пальцем, взрослые удивлённо цокали языком, и Катерина быстро полюбила свитера и кофты с длинными рукавами, лишь бы спрятать его от чужих глаз.

— Похоже, — соглашается Идан, возвращаясь к изучению хлопьев.

Он переворачивает пачку, и Катерина замечает на обратной стороне рисунок — рыжая девочка с широкой улыбкой держит ложку. Её волосы, яркие даже на бумаге, напоминают о Лике. Сердце сжимается, но Катерина отгоняет тоску и решает перехватить инициативу: