Грань. Тень вампира

В голове мелькают образы из книг и фильмов: бледные кровопийцы, боящиеся солнца, чеснока и осиновых кольев. Но этот парень стоит перед ней при свете дня, и ни один стереотип к нему не липнет.

Он коротко улыбается, обнажая зубы. С расстояния видны его клыки — чуть длиннее обычных людских, явно острые. Не бутафорские, а естественное продолжение зубного ряда, достаточно заметные, чтобы её сердце пропустило удар.

— Ты ошибаешься, — говорит он тихо.

— Такие зубы можно нарастить, — возражает Катерина, хватаясь за последний аргумент, как за спасательный круг.

Его улыбка становится шире, но теперь в ней сквозит что-то недоброе. Он отталкивается от дерева и делает шаг вперёд. Катерина отступает, инстинктивно увеличивая расстояние.

— Давай проверим, — произносит он с той же издёвкой, что звучала в сквере.

Катерина хочет огрызнуться, послать его к стоматологу, но закусывает язык. Лишняя провокация может всё усугубить. Он идёт к ней — медленно, уверенно. Она пятится, пока нога не цепляется за корень. Равновесие теряется, рука выскальзывает из сумки, шокер остаётся внутри. Она падает, но быстро вскакивает, сердце колотится в горле.

Он уже рядом. Тянется к её запястью, но Катерина отшатывается — тело помнит, чем закончился прошлый раз. Он делает ещё попытку, а она, сама того не ожидая, ловко уворачивается, обходя его сзади. Она не знает, откуда взялась эта сноровка. На его лице мелькает улыбка — не насмешливая, а с намёком на уважение. Это сбивает её с толку.

Катерина пятится, но снова спотыкается о корни и падает. Не успевает она удариться о землю, как он подхватывает её. Их лица оказываются в пугающей близости. Его голубые глаза — чистые, без того багрового отлива, что она видела в сквере, — смотрят на неё спокойно.

Это спокойствие передаётся ей, как тёплая волна. Гнев и страх растворяются, оставляя лишь усталость. Она тянется к сумке за шокером — последняя попытка сопротивления, — но он перехватывает её запястье, мягко, но твёрдо.

Силы уходят. Тело обмякает, как марионетка с обрезанными нитями. Катерина не понимает, покидает ли она мир или мир покидает её. Сознание меркнет, и лес растворяется в темноте.

Глава 5. Прощальная беседа

Полуденный свет льётся через незанавешенные окна, заливая комнату ярким, почти неестественным для осени сиянием. Катерина лежит в кровати, прикрывая глаза ладонью от солнца. Пуговицы жакета впиваются в щёку, оставляя красные следы, и она с неохотой просыпается. Садится, потирая лицо, и мир вокруг медленно обретает чёткость.

Вчерашние события всплывают в памяти с лёгкой задержкой, как кадры старой плёнки. Парень в лесу, её отчаянные попытки сопротивления — всё это кажется нелепым, почти комичным, будто она смотрела дурное телешоу, а не проживала это сама. Но смеяться не хочется. Отчаяние подступает к горлу, слёзы жгут глаза, а в груди колючим комом растёт безысходность.

Катерина оглядывается, ища хоть крупицу утешения. Сумка снова на комоде, дверь, скорее всего, не заперта — как в тот первый раз. Но одежда на ней уличная, только ботинки аккуратно стоят у кровати. Он не переодевал её. Значит, знал, что она всё вспомнит. Это открытие приносит слабое облегчение, но не прогоняет горечь.

Она тянется к телефону, что весь день давил ей на рёбра, и проверяет время. Целые сутки сна — двадцать четыре часа. Хорошо, что выходной. Катерина вздыхает, достаёт из шкафа майку с шортами и идёт в ванную. По пути поворачивает ключ во входной двери — замок щёлкает, но это уже не удивляет, только усиливает уныние. Может, лучше было бы забыть всё снова?

В ванной она сбрасывает одежду и собирается шагнуть в душ, но взгляд цепляется за зеркало. Катерина подходит ближе. Из отражения на неё смотрят усталые зелёные глаза — не от недосыпа, а от эмоционального истощения. Только теперь она понимает, сколько стресса обрушилось на неё за последние дни: воспоминания на работе, погоня за парнем, последствия встречи в лесу. Прыщик на лбу — мелкий, с белой головкой — кажется закономерным итогом. Она сдерживает порыв его выдавить и вдруг замечает что-то под волосами на правой стороне плеча.

Откидывает пряди — и замирает. Две маленькие круглые ранки, покрытые корочкой, точь-в-точь как у того мужчины в сквере. Сердце падает куда-то в желудок, колотится там, как пойманная птица. Он укусил её, пока она была без сознания.

Катерина моется на автопилоте, движения механические, мысли пустые. Завернувшись в полотенце, она возвращается в комнату. Один вопрос гудит в голове: кто этот парень? Что он такое? Сил держать это в себе больше нет. Она хватает телефон, набирает номер Лики и жмёт вызов. Будь что будет, ей нужно выговориться.

Гудки тянутся бесконечно.

— Алло? — наконец звучит голос Лики.

— Привет! Ты сейчас занята?

— Привет, нет. Что-то случилось?

Лика угадывает сразу — не только по дрожи в голосе Катерины, но и по какой-то своей интуиции. Она умеет слушать и находить нужные слова, за что её ценят на работе. Даже Артур, несмотря на свою обиду за давний отказ, не может этого отрицать.

— Можешь прийти ко мне домой? — спрашивает Катерина.

— Могу. Я неподалёку, буду через десять минут.

— Хорошо, жду, — выдыхает Катерина и сбрасывает звонок.

Напряжение чуть отпускает, словно кто-то приподнимает тяжёлый груз с плеч. Но ситуация остаётся той же — зыбкой и пугающей.

Лика приходит даже раньше обещанного. Катерина едва успевает вскипятить чайник и нарезать фруктов, как раздаётся звонок в дверь. Она открывает, впускает подругу и приглашает за стол. Пока заваривает чай, начинает рассказ:

— Помнишь, я говорила, что не могу вспомнить, как вернулась домой? В сквере всё обрывалось.

Лика кивает, устраиваясь на стуле.

— Так вот, я вспомнила. Но лучше бы не вспоминала, честно.

Катерина опускает взгляд на чашки. Вода темнеет, пока она кладёт сахар — две ложки в каждую — и теребит пакетики с заваркой. Ставит чай на стол и садится напротив Лики. Та ждёт, не торопит.

— Тогда в сквере я услышала крик мужчины и побежала посмотреть, не нужна ли помощь, — продолжает Катерина. — Увидела парня, он склонился над шеей того мужчины. Потом отстранился и предложил мне четвертак — смешно даже — чтобы я сделала вид, будто ничего не видела. Я, конечно, не согласилась. Пошла проверить мужчину — он уже уходил, не кричал. Но когда посмотрела на его лицо, мне стало плохо: глаза стеклянные, как у зомби, а на плече две ранки, будто от укуса. Я испугалась, подумала, что это парень его укусил. А потом он оказался рядом — подошёл незаметно. Что-то сделал, и я отключилась.

Она умалчивает про расчёску и пижаму — первое неважно, а второе пока слишком стыдно озвучить.

Лика слушает спокойно, без удивления, и вдруг спрашивает:

— Ты всё это в пятницу на летучке вспомнила?

Катерина кивает и говорит:

— Прости, что тогда не сказала. Мне показалось, у тебя свои проблемы, не хотела грузить ещё и моими.

Лика кладёт ладонь на её руку и улыбается — тепло, без упрёка.

— Я же говорила: у меня всё в порядке. Зря ты молчала.

Катерина чувствует укол стыда и опускает глаза к чашке. От пакетика с чаем расходятся тёмные завитки, как щупальца.