Грань. Тень вампира

Накинув сумку на плечо, она выбегает из дома. Такси уже нет смысла вызывать — ждать его дольше, чем идти. К счастью, она знает короткий путь через лес. Проходит мимо двухэтажных домов с высокими заборами, поворачивает налево, а потом по узкой тропинке прямо, пока ветки не расступятся перед городскими огнями.

Выскочив из леса, Катерина замедляет бег, переводя дыхание. Лёгкие горят, сердце колотится в груди. Она осматривается: пешеходный переход впереди, торговый центр уже виднеется вдали. Перейдя дорогу, она прибавляет шаг — успеть бы.

Неподалёку с визгом шин проносится машина и громко сигналит. Катерина оборачивается, пытаясь понять, кому адресован гудок, но в этот момент мир снова меркнет. Звуки стихают, как будто кто-то выкручивает регулятор громкости до нуля. Ноги становятся ватными, подкашиваются. Она ещё не успевает провалиться в свет, как чьи-то руки подхватывают её под локти, возвращая в реальность.

Парень в тёмной куртке ставит её на ноги и тут же отходит, растворяясь в толпе. Катерина не успевает разглядеть его лица, но сердце бьётся так сильно, что отдаётся в висках. Тело дрожит — не от приступа, нет, это что-то другое. Раньше такого не было: ни дрожи, ни этого странного чувства, которое почему-то тянет её за ним, будто он знаком ей. Она смотрит ему вслед, ноги сами рвутся догнать его, но она остаётся на месте. Он уже слишком далеко.

Дрожащими пальцами Катерина достаёт телефон. До сеанса пять минут — она снова опаздывает, хотя надеялась успеть. Еле попадая по буквам, она строчит Лике сообщение с извинениями и идёт дальше к торговому центру.

В итоге им даже везёт: они пропускают рекламу. Людей немного, и зал кажется уютно пустым. На экране вспыхивает название фильма, а Лика, стараясь не шуметь, всё равно громко возится с пачкой попкорна. Катерина прячет улыбку — подруга обожает брать огромные порции, а потом сражаться с их непокорной упаковкой. Рядом ждёт своего часа двухлитровая бутылка газировки, которую они в спешке хорошенько встряхнули. Это ещё впереди.

Катерина смотрит фильм краем глаза, не вникая в сюжет. Её не отпускает ощущение, что кто-то буравит взглядом её затылок. Ощущение липкое, неприятное, заставляет ёжиться. Не выдержав, она резко оборачивается, но ничего подозрительного не видит. На задних рядах целуется парочка, чуть ближе сидит девушка с телефоном, а слева, через несколько кресел, парень в очках закинул ноги в грязных ботинках на спинку переднего сиденья. Катерина морщится — её кресло могло страдать так же. Она убирает распущенные волосы со спинки и быстро заплетает их в хвост, чтобы не цеплялись.

— Всё в порядке? — шепчет Лика, легонько толкая её локтем.

— Да, — коротко отвечает Катерина, не вдаваясь в детали.

Лика протягивает ей попкорн, и она берёт горсть, хрустя солёными зёрнами. На экране начинается погоня на мотоциклах — шумная, яркая, но Катерина не понимает, к чему она. Её мысли где-то далеко, в том парне с улицы, в дрожи, что до сих пор отдаётся в теле, и в этом взгляде, который, кажется, всё ещё следует за ней. Она больше не оборачивается, но ощущение не уходит до самого конца фильма.

Глава 3. Восприятие

Катерина легонько подталкивает носком ботинка кучку разноцветной листвы — жёлтой, красной, с прожилками багрянца. Листья шуршат, разлетаясь в стороны, пока она закрывает за собой калитку. Её взгляд скользит по дому: крыша, покрытая осенним ковром, утопает в жёлто-красных дарах старого клёна, что раскинулся по соседству. Когда-то Катерина всерьёз подумывала вызвать службу, чтобы его спилили — уж слишком много хлопот он доставлял. Но каждый раз, глядя на его могучий ствол и ветви, что тянутся к небу, она отступала. Этот клён старше её, старше её родителей, он видел больше, чем она могла себе представить. Рука не поднималась лишить его жизни. И вот теперь она снова собирает его листья, рассыпанные по двору.

Осень — переходная пора, мостик между жарой лета и ледяным дыханием зимы. У каждого своё к ней отношение. Для кого-то она — вдохновение, палитра красок и шорох листвы под ногами. Но не для Катерины. Для неё осень — это тоска, горький привкус одиночества, что тянется ещё со школьных лет. Коридоры, где смех одноклассников звенел, как разбитые стёкла. Вечера, когда она шагала домой одна, сжимая ремешок рюкзака до белизны в костяшках. Даже теперь, спустя годы, весенний воздух обжигает лёгкие воспоминаниями о тишине, которую нечем было заполнить.

Родители не ставили ей рамок. Кружки, секции — она пробовала всё, что могла. И в одном из таких занятий, в моделировании, нашла себя. Университет, практика, работа — жизнь закрутилась, но привычка держаться особняком осталась, оттого как-то само выходило игнорировать однокурсников и прочих молодых людей, которые желали познакомиться. Так и осталась одна, но со временем одиночество перестало её тяготить. Она научилась видеть в нём плюсы: свободу, тишину, независимость. А потом родители подарили ей этот домик в пригороде, рядом с городом, где она проходила практику и где теперь работает. Маленький, уютный, её собственный.

Иногда ей кажется, что грусть прошлого ушла. Жизнь наладилась: стабильная работа, достаточно денег, чтобы не отказывать себе в мелочах. Но порой тоска всё же накатывает — непонятная, вязкая, как осенний туман. Чего ей не хватает? Семьи? Она не торопится. Безбашенной жизни? Не тянет. Путешествий? Может быть, чуть-чуть. Но даже это желание кажется ей скорее чужим, чем своим.

Сегодня она не спешит. Вышла раньше, и ноги сами несут её привычным путём через сквер. Дорожка вьётся мимо фонтана, что уже отключили на зиму — его каменная чаша суха и покрыта тонким слоем опавших листьев. Катерина застёгивает ветровку, пряча подбородок в воротник. Лето ушло, и, хотя ещё недавно было тепло, воздух теперь колючий, осенний.

На тропинку перед ней падает алый лист, кружась в последнем вальсе. Катерина берёт его за черенок, и тут луч солнца выхватывает из травы странный блик. Лаковая поверхность поблёскивает меж стеблей — её расческа, та самая, с резным узором в виде папоротников. Катерина кладёт лист рядом и поднимает находку. Это та самая расчёска, что она потеряла и безуспешно искала дома. Как она оказалась в сквере? Загадка. Девушка хмурится, но убирает расчёску в сумку.

В этот момент за деревьями раздаётся треск — громкий, будто кто-то наступил на сухие ветки. Катерина вздрагивает. Сквер огорожен, больших диких животных тут не водится. Собака? Возможно, но звук слишком тяжёлый. Или это человек? Она сглатывает ком в горле, убеждая себя, что воображение разыгралось, и оглядывается. Пусто. Утренний сквер тих, собачников в такую рань обычно не видно.

Уйти было бы разумно, но любопытство тянет вперёд. Катерина раздвигает ветки, осторожно шагает к источнику звука. За деревьями — никого. Только свежий след ботинка в мягкой влажной земле, прямо там, где раздался треск. Один-единственный отпечаток, остальные скрыты листвой, что укрыла грунт плотным одеялом. Кто-то стоял здесь — недавно, может, минуту назад. Но рядом ни души, только ворона каркает на верхушке, будто смеётся.

Паника холодной лапой сжимает сердце. В голове мелькают образы — тёмные фигуры, маньяки с ножами. Катерина резко разворачивается и уходит прочь быстрым шагом, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Она возвращается на дорожку, и только шум собственного дыхания заглушает гул её мыслей.