Грань. Тень вампира

В офисе работа буксует. Катерина крутит на экране почти готовую модель — фигурку маленькой девочки. Линии чёткие, детали выверены, но что-то не так. Чего-то не хватает, а чего — она понять не может.

Мысли её далеко — в утреннем сквере, в том странном отпечатке ботинка. Она не может поверить в своё же предположение, что за ней кто-то наблюдал. Это кажется нелепым, выдуманным, но от этого не менее пугающим.

Дверь открывается, и в кабинет входит Лика. Она подтаскивает офисное кресло к столу Катерины и садится, глядя куда-то в пол. Её задумчивость непривычна — обычно Лика излучает энергию, как маленькое солнце. Но, поймав взгляд подруги, она тут же улыбается — искренне, тепло. Катерина всегда удивлялась, как Лике удаётся оставаться такой настоящей, даже в мелочах.

— У тебя тоже не идёт? — спрашивает Лика, кивая на экран.

— Что-то вроде того, — отвечает Катерина.

— К кому ни зайду, у всех что-то не ладится. День такой, что ли? — Лика пожимает плечами, и её улыбка заражает.

Катерина невольно улыбается в ответ, хотя внутри всё ещё неспокойно. Она молчит, глядя на модель, а потом решает выговориться:

— Сегодня утром со мной случилось что-то странное. Во-первых, я нашла в сквере свою расчёску, хотя даже не знаю, как могла её там потерять. А во-вторых… кажется, за мной кто-то следил. Услышала треск за деревьями, пошла проверить — там след от ботинка. Свежий.

Лика смотрит на неё с тихим сочувствием, но не перебивает. Её спокойствие — как мягкий свет, что разгоняет тени. Катерина чувствует, что может говорить дальше.

— Мне уже страшно, — признаётся она, опуская взгляд.

Лика накрывает её руку своей ладонью — тёплой, уверенной — и решительно говорит, глядя прямо в глаза:

— Завтра утром я тебя встречу, и пойдём в офис вместе. Не спорь.

Катерина знает, что Лике это неудобно — она живёт в другой стороне города. Но переубеждать не хочется. Страх немного отступает, отпускает горло, и в груди становится легче. Вот только надолго ли?

Катерина шагает домой той же дорогой, что и утром, уверяя себя, что ничего особенного не задумала. Но ещё в офисе, пока пальцы лениво крутили модель на экране, в голове зрела мысль вернуться к тому отпечатку в сквере. Ей нужно убедиться, чей он. По скверу в это время ходит достаточно людей. Если что-то пойдёт не так, она закричит — её услышат. Это придаёт смелости.

Катерина примерно ориентируется на местности, ныряет в гущу деревьев, раздвигая ветки. Долго искать не приходится, она угадывает с местом — отпечаток всё ещё чёткий в мягкой земле. Она ставит рядом свою ногу для сравнения. Её рост выше среднего и обувь у неё не маленькая, но след куда крупнее — длинный, широкий, явно мужской. От этого открытия легче не становится. Холодок пробегает по спине, но она заставляет себя вернуться на дорожку и идти дальше.

Мысли мечутся, но ничего толкового в голову не приходит. След опознан — и что дальше? Заявить в полицию? Смешно. Нападения не было, доказательств слежки тоже нет. Она не какая-то важная персона, чтобы за ней охотились. Может, всё это просто совпадение, а её воображение раздуло из мухи слона?

Безысходность тяжёлым комом оседает в груди. Домой идти не хочется — там всё ещё витает эхо той ночи, когда дверь осталась незапертой. Катерина отправляет Лике сообщение, что хочет погулять в лесу неподалёку, чтобы та знала, где искать её в случае чего. А из головы всё ещё не выходит мысль с надеждой доказать или опровергнуть наличие слежки, хотя она прекрасно понимает, что это опасно.

С чего вообще всё началось? С того провала в памяти, когда она не смогла вспомнить, как вернулась домой? К этому она уже привыкла, смирилась. Приступов в последнее время не было, и Катерина даже отодвинула запись на обследования ещё на неделю. Но что-то подсказывает, что история не закончена, что впереди ждёт ещё один поворот.

Миновав свой дом, она идёт дальше — в ту часть леса, где не была уже целую вечность. За одним из заборов вьётся дым, в воздухе витает резкий запах жжёного мяса. Катерина морщится, задерживает дыхание и ускоряет шаг. В такие моменты она даже рада, что не знакома с соседями — ни ближними, ни дальними.

Между двух заборов она сворачивает на узкую тропинку, что выводит к дорожке, усыпанной мелкой галькой. Тишина обволакивает лес. Воздух густеет от запаха мокрой коры и грибной сырости. Солнце тонет за кронами, бросая на землю узоры из теней, похожих на паутину.

Катерина понимает, что закат близко, и бродить по лесу в такое время — не лучшая идея. Но поворачивать назад не хочется. Она обгоняет неспешную парочку впереди и идёт дальше, стараясь держать шаг бодрым и уверенным.

Дорожка приводит её к поляне с небольшим холмом. Здесь света больше, чем в лесной чаще. На вершине холма красуется беседка — деревянная, с облупившейся краской, окружённая извилистой тропинкой. Катерина направляется туда. В последний раз, когда она здесь была, на внутренней стене беседки виднелся выцарапанный диалог — короткий, загадочный, с инициалами Л, Г и Д. Тогда он обрывался на договорённости о встрече в каком-то тайном месте.

Теперь, к её удивлению, беседа продолжается. Катерина проводит пальцами по новым царапинам. Л пишет о школе, хочет кого-то проучить и просит помощи у Г и Д. Те соглашаются. Дальше — набор цифр, а затем радость от совершённого. Что это было, Катерина не понимает. Потом Д упоминает клуб «Нимб», и пишет, что там «кайф». Последняя строка — «Д всё» от Г, с датой второго августа. Прошло больше двух месяцев, а новых записей нет. Раньше они появлялись каждую неделю, если судить по выцарапанным датам.

Её грудь сжимается от тоски. Эти царапины — чья-то жизнь, чьи-то планы, чья-то история. И, похоже, одна из них оборвалась. Привычный ритм сообщений прервался, нормальность рухнула. Для кого-то жизнь закончилась. Это мрачно, но это реальность, от которой никуда не деться.

К беседке приближается та самая парочка, которую она обогнала. Они идут медленно, смеются, о чём-то болтают. Катерина отступает, уступая им место, и решает уйти. Сначала хочет вернуться привычным путём, но передумывает и сворачивает в другую сторону. Компас в телефоне работает, карты грузятся с перебоями, но потеряться она не должна.

Галька под ногами вскоре сменяется вытоптанной землёй, где трава давно сдалась. После вчерашнего дождя грунт влажный, местами блестят лужи. Сапоги Катерины скользят, но она упрямо идёт вперёд. Надёжная обувь должна выдержать, а если нет — значит, и не обувь вовсе.

С каждым шагом лес кажется всё менее дружелюбным. Солнце клонится к горизонту, холод пробирает сильнее. Комары, разбуженные вечерней сыростью, начинают свою охоту. Джинсы не спасают — укусы жгут ноги. Катерина поднимает колени выше, отмахивается руками, но насекомые не сдаются, жужжат у лица, лезут к ушам. Она машет, попадая ладонью по лицу, — от этого только больно.

Катерина сворачивает на очередную тропу, ориентируясь на примерное направление дома, и ускоряет шаг. Часть комаров отстаёт, но самые упрямые преследуют её. Вокруг ни души — никто не разделит с ней эту комариную трапезу.

Солнце вот-вот сядет. Сквозь невысокие деревья пробиваются оранжевые лучи, выхватывая пятна света на земле. Впереди возникает разрушенный мост через ручей — узкий, мелкий, но прыгать через него рискованно из-за скользкого грунта. Он выглядит как декорация из хоррора. Сгнившие доски покосились, некоторые и вовсе не закреплены, одна из них висит над водой, держась на ржавых гвоздях. Катерина замирает, разглядывая чёрную воду внизу. Там, в глубине, мелькает серебристая спина рыбы — или ей кажется?