Гувернёр

– Ни в коем случае, – покачал головой Луи. – Лишь к некоторым его составляющим.

– Конкретно, – произнес Билл Уизли. – Если мы правильно поняли, то вы против лечения оборотней?

– Против насильного лечения, – поправил Луи. – Поправьте меня, если я ошибаюсь, законопроект предусматривает принудительную изоляцию и лечение?

– Так и есть. Повторюсь. Вы, мистер Уизли, выступаете против лечения. Насильного. То есть, вы подразумеваете, что не все особи мечтают избавиться от болезни?

Джейд громко и даже по-хамски фыркнула.

– Это не болезнь, раз уж на то пошло, – сказала она. – И не называйте нас «особями», мы оборотни, а не опарыши. А отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что да, есть оборотни, которые не хотят избавляться от ликантропии.

– И почему же?

– Потому что нам это нравится, – сухо сказал Луи.

Билл Уизли закрыл лицо рукой.

– Мистер Уизли, вы имеете в виду, что вас нисколько не гнетет ваше…состояние и вы не намерены избавляться от ликантропии?

– Все верно, мистер Марчбэнкс.

– Я рождена в семье оборотней, – поддержала Джейд. – Рождена таким же анимагом, как и моя дочь, однако была обращена в возрасте шестнадцати лет, потому как в моей семье это принято. Вы сейчас все дружно будете орать, что это варварство и мы дикие, но, уверяю вас, мало того, что вся моя семья – абсолютно нормальные люди, именно люди, так еще и каждый мой родственник, начиная покойным прапрадедом, первым оборотнем, и заканчивая мною и моим мужем, не захочет лишать себя природы оборотня.

– Вы говорите о насильном обращении в возрасте шестнадцати лет, – мигом ухватился за новую тему Марчбэнкс. – Значит ли это, что вашу дочь ждет та же участь?

– Если моя дочь захочет стать оборотнем – она станет оборотнем, – произнес Луи. – Если она захочет воспользоваться законопроектом и излечиться от наследственной ликантропии – мы поддержим ее решение.

Зал снова загудел то ли в одобрении (что вряд ли), то ли в негодовании (что вероятнее).

– Мы теряем время, говоря о способности оборотней жить в нормальном мире, – громко сказал Билл Уизли.

– Мы боремся за свои права!

– Действительно, геям можно, а нам нет! – крикнул в ответ Луи.

– Вам и предоставили право на лечение, а вы так яростно его отвергаете.

– Мы имеем право жить так, как хотим, разве не так? – парировала Джейд.

– Только в том случае, если это не опасно для общества, – констатировал Билл Уизли. – А тут уж сами видите.

– Я оборотень вот уже больше десяти лет, – рявкнул Луи, окончательно потеряв терпение. – И ни разу, ни разу от меня не пострадал ни один человек.

– Нельзя рассматривать конкретно ваш случай, – упрямо заявил Марчбэнкс.

– Но вы полдня рассматривали случай конкретно Фенрира Сивого, говоря об опасности!

– Мистер Уизли, ваши доводы нелогичны! – гаркнул Марчбэнкс. – Не вижу ни смысла, ни возможности задерживать вас и вашу спутницу. Заседание окончено.

Луи дернулся было вперед, но Джейд, несмотря на то, что была ниже его головы на две, цепко придержала его.

– Ты ничего им не докажешь сейчас, – тихо произнесла она.

Они вышли из зала суда номер десять в числе последних: члены Визенгамота, одетые в форменные алые мантии, словно наперегонки спешили покинуть холодное помещение. Самым последним вышел Билл Уизли и, одарив невидящим взглядом сына, затерялся в толпе.

– Ну? – вскочив на ноги, спросил Скорпиус, терпеливо дожидавшийся окончания заседания под дверью.

Луи покачал головой.

– Вообще?

– Даже слушать не стали.

– Когда-нибудь вы их просто достанете и они на все согласятся, – заверил Скорпиус, шагая по коридору вместе с бывшими супругами. – А если нет, давай я с ними поговорю, ты же знаешь какой я…

– Мистер Малфой? – окликнул его смутно знакомый голос.

Скорпиус что-то недовольно проворчал и обернулся.

Мужчина лет пятидесяти, одетый в дорогую бархатную мантию, приветливо ему кивнул, и Скорпиусу потребовалось около минуты, чтоб понять, кто перед ним.

– Лорд Тервиллигер, – улыбнулся гувернер. – Очень рад.

– Не ожидал встретить вас в субботу в министерстве, – произнес Генри Тервиллигер. – Какими судьбами?

– Как дети? – перевел тему Скорпиус.

На лицо лорда будто набежала тучка.

– Безмерно по вам скучают. Могу ли я попросить вас вернуться?

– Не думаю, что это возможно, – вежливо отказался Скорпиус. – Но, знаете, могу посоветовать вам отличную нянь… гувернера, отлично ладит с детьми, мой духовный наставник и хороший друг. Между прочим – сын знаменитого Гарри Поттера…

Луи не сдержался и хихикнул.

Тервиллигер перевел ясный взгляд на пару оборотней, словно припоминая, где мог их видеть, и, казалось, потерял к Скорпиусу всякий интерес.

– А вы, друзья мои, со слушания, не так ли?

– Именно, – кивнул Луи.

– Наслышан, наслышан. Успехов, насколько я знаю, нет?

– Как видите.

Лорд замялся на мгновение.

– Знаете ли, я могу повлиять на пару людей Визенгамота. Разумеется, в вашу пользу.

Святая простота Луи, который, казалось, сейчас кинется обнимать Тервиллигера!

– Вам что-то нужно от оборотней? – А вот Джейд оказалась куда как более трезвомыслящей.

И не ошиблась.

– В деревушке, поблизости от моего жилища, участились нападения на детей, – тихо сказал Тервиллигер. – Министерство выследить не может, есть мнение, что это оборотень. А ко мне на каникулы приехали дети, я беспокоюсь, ведь от нас до деревни всего ничего. Скоро полнолуние, а значит, в деревне найдут чье-то тело.

– Вы хотите, чтоб мы нашли виновника? – поинтересовался Луи. – Выследили по запаху?

– Если только это возможно.

– Вполне, – кивнул Луи.

– Вы реально сможете наказать своего сородича? – шепнул Скорпиус.

Джейд и Луи посмотрели на него, как на идиота.

– У нас есть свой кодекс. Детей нельзя трогать.

– Но оборотень не контролирует себя в полнолуние.

– Детей трогать нельзя, – повторил Луи уже тверже.

Тервиллигер аж приободрился. Его тонкие губы невольно расплылись в улыбке, что не вязалось с образом сурового чиновника.