Гувернёр

– Теперь моя очередь выносить тебе мозг, – произнес Альбус, усадив свое тело на диван. – Сейчас ты идешь в мой книжный и открываешь его.

– Это я понял, – протянул Скорпиус.

– К тебе будут приходить люди за наркотой, их очень просто отличить от обычных клиентов книжного магазина по красным глазам и свернутых в трубочку деньгам. И, кстати, на работе тебя зовут Джимми.

– Понял, – повторил Скорпиус.

– Порошок сбывают порционно, – сказал Альбус.- Есть полторашка, грамм, унция и восьмушка. В одной унции двадцать восемь грамм, но на деле двадцать восемь грамм и тридцать пять миллиграмм. В восьмушке три грамма и пятьдесят четыре миллиграмма. Есть еще половина восьмушки – это один грамм семьдесят семь миллиграмм, но ты округляй до двух, и разницу забирай себе. Запомнил?

Скорпиус заморгал.

Никогда прежде лицо Альбуса Северуса Поттера не выглядело таким тупым.

– А как я отмерю ровно столько, сколько ты сказал? – пискнул он.

– Я отмеряю на глаз, – терпеливо произнес Альбус. – А ты с помощью весов.

– Ты на глаз можешь отмерять грамм и семьдесят семь миллиграмм? – поразился Скорпиус.

– Да. Это приходит с опытом. Да не делай такие глаза. Ты сам кокаин покупаешь в каких количествах?

– Я беру полкило, а тут унции, восьмушки….

– Полкило кокаина? А мы еще удивляемся, почему ты такой тупой и упоротый.

– Почему это я упоротый? – обиделся Скорпиус.

Вместо ответа Ал рывком поднял его на ноги и засунул ему в карман джинс свой мобильный телефон.

– Иди уже. И не дай Бог налажаешь.

Скорпиус, переваривая информацию про порции, как зомби пошел к двери и, все еще думая, покинул квартиру.

– Я убью тебя, Фламель, – прорычал Альбус. – Он же запорет все!

Портрет ехидненько захихикал.

– Ты слишком суров к нему, юноша. Он не так туп.

– Вы сами-то в это верите?

– Нет, но надо же было сказать что-то в его защиту.

Просидев в магазине около трех часов, Скорпиус порядком заскучал. Потенциальных фанатов запрещенных веселящих средств не было, да и клиентов книжного тоже было не так много. Выпив чашек пять чаю, он, думая, не наградить ли тело Ала татуировкой, плюхнулся на стул и, завернувшись в явно женский бежевый кардиган, открыл книгу.

Сконцентрироваться на сюжете помешал телефонный звонок.

Перепугавшись резкой мелодии, Скорпиус поперхнулся чаем и, взглянув на экран, с ужасом прочитал: «Папа».

– Да, мистер Поттер, – ляпнул Скорпиус, прижав телефон к уху. И тут же понял, как протупил. – То есть… привет, пап. Чем занят? Да сижу, кокаином барыжу.

…

– Ну конечно я шучу, – закивал Скорпиус, хотя знал, что старший Поттер его, к счастью, не видит. – Да, я один. Да. Да. Что значит: «Слава Мерлину, этот белобрысый даун не ошивается рядом?».

Жестом указав клиенту на стеллаж с энциклопедиями, Скорпиус недовольно забарабанил пальцами по столу.

– Папа, я очень спешу, – бегло сказал Скорпиус, с остервенением сжимая телефон. – Кстати, я говорил тебе о внуке? Нет? Ну потом расскажу. Пока-пока.

Однако даже после звонка назойливого Поттера почитать не удалось.

Телефон снова забрынчал резкую мелодию

– Да! – рявкнул Скорпиус. – Кто это? Кто? Жена?

И посинел с перепугу.

– Здравствуй, жена.

Покупатели книг оценивали продавца очень странным взглядом, а Скорпиус, нервно потягивая чай, что-то бормотал.

– Почему это я про сына не спрашиваю? Сейчас спрошу, – сказал Скорпиус. – Как сын? Нашел уже себе бабу? А, ему три года… Да, я в себе. Да, я помню. Жена, я перезвоню через тридцать шесть часов! Бежать надо, а то местные наркоманы без меня загнутся.

Не дослушав вопли женщины, он отключил телефон и откинулся на спинку стула. День обещал быть долгим.

– Извините, а вы точно торгуете кокаином? – поинтересовался небритый мужчина, уперев руки в стол.

Милейшего вида черноволосый парень, известный криминальным районам, как какой-то Джимми, сидел на стуле, укутавшись в вязанный кардиган, попивал чай с лимоном и увлеченно читал «Ешь, молись, люби».

Скорпиус вежливо улыбнулся и, отложив книгу, привстал.

– Вам грамм, унцию или восьмушку? – спросил он, обрадовавшись первым клиентам так, что даже вспомнил наставления Ала.

Клиент жадно сверкнул глазами.

– Унцию.

Скорпиус, помчавшись в кладовую, достал из коробки мешочек с порошком и занервничал.

– Спокойно. Спокойно.

Предварительно записав на руке дозировки, он, отыскав шпаргалку «унция – двадцать восемь грамм и тридцать пять миллиграмм», дрожащей рукой нашарил в ящике чайную ложку и отсыпал чуток порошка на весы.

– Много…

Убрал маленькую горсть.

– Мало…

Минут через пятнадцать, устав отсыпать и досыпать, Скорпиус, на глаз насыпав в пакетик три чайных ложки, открыл дверь и, совершенно забыв о покупателях, торжественно пронес наркотик в зал. Вручил клиенту и широко улыбнулся.

– Давай деньги, упоротый торчок.

Клиент не менее широко улыбнулся и сунул руку в карман.

– Полиция Лондона, сэр. – В руке мелькнули наручники. – Вы имеете право хранить молчание, все, что вы скажете, будет использовано против вас.

====== Как же хреново быть Скорпиусом Малфоем! ======

Разглядывая в зеркале свое новое тело, облаченное в безупречный фрак, Альбус, придирчиво прищурившись, задумался о том, что Скорпиус в такой одежде меньше похож на сбежавшего из психбольницы наркомана, даже складывается впечатление, что этот юноша способен создавать в голове длинные логические цепочки и мыслить вполне адекватно.

– Наконец-то этот юнец выглядит как подобает наследнику древнего рода Малфоев, – проскрежетал портрет алхимика, внимательно наблюдая за такими метаморфозами. – Бога ради, вытащи из уха эту разбойничью серьгу и совсем не стыдно будет показываться людям.

Послушно вытащив серьгу, Альбус повернулся к портрету.

– Как я выгляжу?

– Как благородный молодой человек, – кивнул Фламель. – Любо глянуть, а то в магловской одежде юный Малфой напоминает убожество. Обидно за его великих предков.

– Вы знали Малфоев?

– Состоим в родстве, как и многие чистокровные семьи. Насколько я помню, его прадед Абраксас состоял в браке с моей сестрой, дай Бог памяти, как ее звали.

Вскинув брови, Альбус взглянул на часы. Скорпиус так и не отзвонился по окончанию рабочего дня, что наводило на не очень хорошие мысли, однако грядущий прием в компании чопорных сливок общества напрягал Ала куда больше.