Химера, дитя Феникса

— Марук и Вязь со мной. Бос, веди. Остальные — не зевать! Добра должно быть много. — отдав последние распоряжения, мы двинулись в лес.

— Бос, дай флягу. — попросил Тёмный. Я протянул ему бутыль, выдернув пробку. Откинув рупор и воткнув серп в землю, Септ жадно проглотил содержимое, шумно вздыхая через нос. Голова у Марука была чёрной, как смоль, короткий ёжик густых черных волос, лишь только синим светились глаза. Кивнув мне в знак благодарности, вернул отвар.

— Я — твой должник, — коротко бросил мне Септ. Схватил Серп и, не дожидаясь меня, пошёл вперёд.

— Видишь чего, Босик?

— Шагов тридцать вперёд — лежат два тела. Третьего не вижу.

— Точно трое их было?

— Да, два от наших и три отсюда.

— Оглядись вокруг, куда третий делся. Вязь, не зевай, проверь тела. Марук держись с Босиком.

Сам Олег пригнулся, держа лезвие меча в левой руке, медленно обходил кругом место.

Вперёд, поигрывая молотом, ушёл Вязь, присел в ложбинке, поднявшись, хрипло крикнул:

— Двое благородных! Дева и Муж. Судя по мешкам, или с вьючным ходили, или был носильщик, — отозвался Септ. — Одежда странная, южане или пустынники. Кольца на руках, ножи в каменьях.

— Побудку им устрой, мужу уши потри, деву потрепи за ланиты. Не усердствуй, да ножи прибери, чтобы не баловали.

— Не поучай, смотри по ветру.

— Салом аллейкум, — произнёс Муж, вяло перебирая языком.

— Гуторят не по-нашенски, гости. Марук, ты вроде с Амировскими часто общался на собачьем языке, подойди, познай, что за люд.

— Аллейкум асалом. Кем син? (Мир вам. Кто ты?)

— Башкорт сдгре. Базарга килдек. (Купец из Башкирии, приехали на торг).

— Кем бу сине белн? (кто это с тобой).

— Убырлы (ведьма).

— Кайда ченче кеше? (Где третий человек).

— Кол? (раб). Качкан. (Сбежал).

— Что там, Марук?

— Купец, с ним ведунья. На торжище идёт. Третий — раб, сбежал.

— Ну и плешь с ним, недолго мучиться осталось. Лесолесье беглеца примет, богатый стол накроет. Главным блюдом будет.

Купец встал с третьей попытки, глядя в глаза Вязю, протянул руку. Теперь Я мог его рассмотреть. Мужу лет за тридцать, седина уже коснулась его висков, а тело было поджарым и тёмным. Глаза карие, как корень Упокой-древа, лицо жёлтое. Одет необычно. Длинный стеганный гамбез с цветным узором, на голове намотана тряпка зелёного цвета. Сапожки с острыми носами. Роста был на локоть ниже Септа.

— Отдай, — приказал Олег.

Вязь хмыкнул, вернул два ножа и кривую саблю.

Затем развернулся и направился к лагерю.

— Мы не поможем? — спросил Я.

— Уже помогли, — пробубнил Септ Наказания. — За Марука благодарю, видел твой забег по Вдове, Я бы не смог, слишком тяжёлый, кха-кха.

Олег кивнул головой Купцу и развернулся.

– йт, кая барырга? (Скажи, куда идти?).

— Артымнан (За мной).

— Товарга ярдм ит, акча тулярмен (Помоги с товаром, заплачу).

— Бер капчык. (Один мешок).

— Олег, купец готов платить за помощь.

— Я знаю, скоро Волокуш пришлю. Побудь с ним, поспрашай, чем промышляет. Или хватай мешок, тяни к обозу. И как он торговать без толмача собрался? Кстати, Девка не спит, ждёт, как судьба повернётся.

— Бос, подойди. Помощь твоя нужна. Перекинь руку девы через плечо, нужно помочь ей встать.

Я подошёл и потянул за тоненькую руку, взваливая её на плечо. Марук перехватил за другую и, повернувшись к мужу, произнёс, — Монда ярдм кт (жди помощи здесь).

— Яхшы.

После прохода половины расстояния нам на встречу вышли четыре Волокуши и Олег. Скривив губы, Старший произнёс, — Сергей, замени септа. Тащите к обозу Деву. Марук, ребята поживу собрали, посчитай долю и покажись лекарю, успокой Михея, скажи: с прибытком идём, место под двух Следопытов приготовь, один плохой, как бы не ушёл за Грань. Остальные — за мной.

К обозу мы вышли вчетвером, доковыляв до телеги купца, дали отчёт по бою. Тот, скоро оглядев найденыша, чему-то улыбнулся и нашёл место в телегах всем хворым. Протягивая мне бутыль, произнёс: — Второй раз поход спасаешь. Так Я на подарках разорюсь. Выпей морса.

Я ушёл в дар и спросил: — Там нет ничего, что мне не по нраву?

— НЕТ, Босек! Я умею быть благодарным. Помню о твоей неприязни к хмельному и дурману. Даю купеческое слово, что этого нет или я о том не ведаю.

Перехватив бутыль, жадно присосался. Вторую половину пил уже размеренно, вкушая аромат и сладость.

— Благодарю, Михей. — Купеческое Слово. За столь дивный напиток.

— Как прознал-то, что меня кличут так? Вот-те на, а я не верил в сказки про Светочей. Со мной поедешь?

— Я с Петро, в дозоре побуду. Там нужнее.

— Возьми семена солнцесвета, не даёт уснуть в дороге, только штука прилипчивая такая, как оводы. Будь здрав, Септ Босик.

— Доброй дороги, Купец Михей.

Возвращаясь, в голове обоза встретил нагруженных ребят, что тащили добро Чужеземца и поживу с Вдовы. Довольного Олега и вечно хмурого Вязя.

— Славная работа, брат. Но не расслабляйся, до ночи нужно Мёртвое море пройти. К вечеру к тебе придём, компанию составим.

Я передал бутыль с отваром для Септа Марука. Вязь довольно постучал меня по плечу. А потом расстроил.

— Куница и Весемир в дозор.

Обоз потянулся по опасной дороге дальше, обед опять на ходу.

Куница оглядывался на меня, Я жестами показывал, что вокруг нет опасности. Пользуясь дневным светом, открыл дневник Химеры.

''День шестой''

''Вчера ничего не писал. Врачиха ушла к отцу. Охрана гоготала весь день, мешая мне учиться. Книги, что принесли для ознакомления, быстро наскучили. Каждая вторая страница начиналась со лжи, Святое писание, полная ерунда, сказка для больных и ущербных. Я родился таким не по воле богов, им на нас плевать, как мне на мух, хочу, оставлю в живых, скормлю им крошки, а захочу, приколочу к стене кисточкой. Много думал о бабе. Что она со мной такое сделала, почему Я горел в её присутствии, жаль, отец болеет, а сторожа со мной не говорят. Сегодня услышал голос, узнаю его из тысячи, резкий, властный. Он мне напомнил моё рождение, когда Я горел, разбивал кулаком кокон. Вся кожа чесалась и была в слизи, что капала на Землю. Этот голос был там, он мне принёс боль, ножом снимая с меня родовую слизь, царапая лицо, тело, нежные чешуйки. Потом пришёл отец и меня спас. А почему он тогда тут? Хочет убить отца, пока тот слаб. Я стучал в дверь, предостерегая сторожей от ворога. Те ответили, что Яков не желает зла отцу и пришёл его проведать. Для меня это был удар, они заодно. Я вглядывался в людей, что пришли с Яковом. Не найдя ничего интересного, собрался было уходить, как увидел у одного из воев мой палец на шее. Он отобрал его, пока Я был слаб, а Папа ещё не пришёл. Убью его. Вырежу ему кисточкой лицо, нарежу ремнями кожу. Зол, Я опять зол. Папа, спаси меня второй раз, от меня самого. Мои мысли только о бабе и вкусе крови врага. ''

*****

Шли споро и спокойно, но вечером удача отвернулась от нас. Отец Грозное Небо нахмурил брови, из его глаз брызнули молнии, что рисовали морщины на лике старого Бога. Зарница била по лесу, валя великаны-сосны, а дождь всё не срывался. Овцебыки стали пугливыми и не слушались команд погонщиков. Петро с трудом управлял бычком. От Купца пришла команда готовить стойбище и спрятать морды вьючных в мешки. Найдя приличного размера поляну, разбили стоянку, лагерь быстро разросся палатками, ставками, в лес погнали всех, чтобы успеть заготовить хворост и дрова к ночевке. Зажглись первые кострища, началась готовка, установка секретов и дозора. Даже септ Вязь встал раскинуть маяки и ловушки. Лагерь готовился пережить ночь рядом с Мёртвым Морем.