Хорошо подготовленный разум

Враг моего врага — мой друг. Мой нынешний враг Альбус Дамблдор, дурак, который считает драконов хорошим испытанием для учеников и даже палочкой не пошевелил, когда цепь драконицы порвалась.

Поддельный Моуди, вероятно, бросил моё имя в Кубок, согласно очередному великому плану Волдеморта. Это казалось немного сложным, но в книге доктора Лидса говорилось, что для некоторых ритуалов необходимы сложные испытания. Заставив меня пройти через испытания Турнира, Волдеморт увеличил свои шансы на успех.

Судя по действиям Моуди и Дамблдора, прямо сейчас Волдеморт хотел, чтобы я был живым, больше, чем Дамблдор.

Я чуть не рассмеялся, когда понял, что мне всё равно, удастся ли ему это, до тех пор пока я жив после того ритуала и не нахожусь где-нибудь в тюрьме. Это казалось странным. Он убил моих родителей, но мои родители добровольно ввязались в войну. Они предопределили не только свою судьбу, но и мою, лишив меня выбора. Если я позволю кому-то управлять своей жизнью, то умру до своего семнадцатилетия.

Я принял решение.

— Я знаю, — сказал я. — Но у меня нет выбора. Когда моё имя вылетело из Кубка, то я понял, что позволял профессору Дамблдору диктовать мне, что делать и во что верить. Я следовал за ним слепо, потому что он знал моих родителей и все говорили, что он великий человек. Мне пришло в голову, что Волдеморт тоже видел меня однажды совсем малышом и мог предъявить те же претензии, что и Хагрид, который преклоняется перед профессором Дамблдору, называя его «Великим человеком». Но таким титулом магглы наградили и Сталина. Каждый хочет, чтобы я следовал за профессором Дамблдором, потому что мои родители доверяли ему. Честно говоря, не знаю, почему родители верили директору. Знаю, что они были молодыми и только окончили школу, где почти все целуют землю, по которой ходит директор, поэтому подозреваю, что они просто боготворили своего кумира, как и все. Также, у меня нет ни малейшего понятия, почему мой отец погрузился с головой в войну или почему мама последовала за ним. Предполагаю, что это было типичное поведение для истинных гриффиндорцев. Следуя этим принципам, которых не понимаю, я должен отказаться от всякого чувства самосохранения и броситься, очертя голову, в бой, только потому, что я из Гриффиндора. Тем не менее, я в Гриффиндоре только потому, что я оспорил решение шляпы. Шляпа хотела, чтобы я был на Слизерине. На самом деле, она всё ещё хочет видеть меня там. Чёртовая шляпа пытается пересортировать меня каждый раз, когда я говорю с ней.

Он закашлялся.

— Слизерин?

— Да, сэр. Этот турнир сделал мне одно одолжение. Он убрал из моей жизни все отвлекающие факторы. Нет квиддича, Рональда, шахматных партий, или игры в плюй камни. Трудно быть общительным, когда Гермиона единственный человек, который говорит со мной, кроме профессоров. Знаете ли вы, что в библиотеке есть некоторые интересные книги? — сказал я добродушно. — Между прочим, я посмотрел на описание заклинания Фиделиус. Моя мать, возможно, и была гением в Заклинаниях, но ей было всего двадцать один год. Совершенно исключено, чтобы она смогла наложить заклинание, с которым профессор Флитвик с трудом справляется. Скажите, кто в Ордене Феникса мог бы наложить Фиделиус?

— Возможно, Дамблдор.

— И я так думаю. Да, Петтигрю, — я уже задыхался, но не мог остановиться, — предал моих родителей. Тем не менее, я был бы полным идиотом, если бы не обратил внимания на то, кто наложил Фиделиус. Я — не мои родители. Я не умру за Всеобщее Благо, и конечно же, не за того, кто привёл отца и мать к смерти. Насколько я понимаю, Волдеморт держал палочку, но Альбус Дамблдор был тем, кто, образно говоря, произнес заклинание смерти.

— По крайней мере, ты рассуждаешь здраво, Поттер, — он посмотрел на часы. — Лучше иди в класс. Завтрак будет здесь завтра, в 5 утра. Не забудь медитировать сегодня вечером.

Глава 6а

Пот смешался с пылью и покрыл мои волосы тонким слоем грязи. Обливаясь потом, я наложил палочкой слабенькие Очищающие чары на голову. Все-равно грязно, конечно, но в последнюю субботу ноября температура упала почти до нуля, и грязным выйти наружу было предпочтительнее, чем мокрым.

Я потер уши, затем обхватил их руками, пытаясь таким образом согреть их и уменьшить головную боль.

— Всё в порядке, Поттер? — спросил Моуди.

Я постарался скрыть гримасу недовольства. Нормальный человек спросит об этом сразу же после того, как швырнул кого-то на дерево, а не часом позже.

— Всё хорошо, профессор.

— Это уже мне решать, — сказал он, поднимая палочку.

Я отпрыгнул в сторону, направив на него свою палочку, поглядывая с опаской. Первое правило Моуди гласило: «палочка — это оружие».

— Спокойно, Поттер. Просто общая диагностика. Мадам Помфри оторвет мне голову, если я позволю тебе двигаться со сломанными костями.

Я немного расслабился, но палочку не опустил. Он никогда не сдерживал меня раньше, но сегодня была наша первая «Дуэль», а значит, будем практиковать Жалящее проклятие, Обезоруживающие чары и Защитные заклинания.

Сегодняшний урок был нацелен на использование рельефа местности, чтение языка тела противника и выбор цели, а не на работу над заклинаниями. Я увернулся от всего, чем Моуди пытался меня достать, кроме того мощного Обезоруживающего, которое, попав в левое плечо, швырнуло меня на ствол ближайшего дерева.

Он взмахнул палочкой и наложил на мой левый мизинец какие-то чары.

— Зажмурься! — приказал он и прошептал еще одно заклинание себе под нос. Вспышка короткой боли, затем отёк и боль исчезли. Я сжал руку в кулак.

— Спасибо, профессор.

— Иди и приведи себя в порядок. Потом зайдешь ко мне в кабинет со своей домашней работой.

— Сэр?

Формально мои уроки с ним в субботу заканчивались в 8:30 утра, а на деле, они длились на пятнадцать-двадцать минут дольше. Так как Моуди добавил Дуэлинг после Окклюменции, я решил, что время сейчас ближе к девяти, чем к восьми часам утра. Я уже планировал провести свои занятия с Гермионой, затем надеялся поиграть в Квиддич с командой.

— Книги, заметки, задания на эту и следующую неделю. Принесешь все свои работы в мой кабинет, — рявкнул он и вытащил карманные часы, чтобы сверить время. — 8:45. Я перекушу пока.

— Но… — Он поднял бровь. Слова протеста застряли у меня в горле. На первых занятиях я еще пытался спорить с ним. После многих лет игры в «Охоту на Гарри», практиковаться в Уклонении казалось мне лишним. Не желая раскрывать истинную причину своей уверенности, в том, что такие тренировки мне без надобности, я приводил в пример бладжеров, тролля и даже Малфоя, как доказательство того, что прекрасно умею уворачиваться. Следующие три дня он доказывал, что я не прав. На четвертый день, после того, как я вытащил своё побитое тело на улицу, он усадил меня на землю и объяснил, что спор с ним имеет свои последствия. Потом заставил меня выпить Исцеляющее зелье и начал лекцию по тактике (на тему, как правильно целиться и уклоняться). — Все мои работы или только те, что я еще не закончил? — спросил я.

— Все.

Я закусил губу. Всё — это слишком много. Когда я ходил в Косой переулок перед началом третьего курса, я встал перед дилеммой: сундук с магическим замком или бездонная сумка. Если выберу сундук, придется пользоваться древним рюкзаком Дадли ещё один год. Хоть я и планировал заменить его в этом году, но забыл попросить об этом миссис Уизли, когда она ходила в Косой переулок, поэтому придется носить этот драный мешок ещё один год. Даже с заклинанием уменьшения, которое я обнаружил в библиотеке, придется сделать три ходки до башни, чтобы притащить всё, что требовал Моуди.