Хорошо подготовленный разум

Глава 13а

С каждым прошедшим днем я чувствовал, что моя душа трещит по швам, разрываясь между настоящим „Я” и фальшивой личностью. Мой разум боролся с ментальным паразитом, теряясь в океане шепчущих голосов, рассказывающих о моих родителях красивые, но лживые истории. Эти истории кардинально разнились с теми, что описывала в своем Завещании Лили Майя Эванс-Поттер.

Иногда я просыпался, уверенный, что лучше было бы прекратить бороться с этим проклятьем, и будь, что будет. В другой раз, я злился на себя за слабоволие.

«Лучше горькая правда, чем сладкая ложь — уверял я себя. — Надо потерпеть лишь несколько лет, и я избавлюсь от контроля Дамблдора. До тех пор, пока не остаюсь с ним наедине, я в безопасности».

Все изменилось, когда я проснулся от того, что моя щека лежала на окровавленной подушке. Подставив руку под нос, я сел и откинул голову назад, чтобы задержать кровотечение. Кровь, все-таки, просочилась сквозь пальцы и закапала на ковер Моуди. Зажав нос рукой, я встал и проковылял через гостиную в ванную, где умылся и приложил к нему вату, чтобы полностью остановить кровотечение. Затем вернулся в гостиную, и устало опустился в кресло.

Я смотрел на угли, тлеющие в камине. Моуди предложил мне перебраться в гостевую комнату неделю назад, заявив мне, что если я не хочу возвращаться в гостиную своего факультета, то, по крайней мере, могу избавить его от нужды искать себя по всему замку. Сначала я сомневался, не уверенный в том, что перебраться к наставнику будет хорошей идеей. Но потом согласился, когда понял, что не хочу возвращаться в гостиную своего факультета, полную гриффиндорцев, празднующих мою победу; кроме того, если Моуди придется искать меня на таком морозе, то он взыщет за это с меня сполна.

Я закрыл глаза и погрузился в свой разум.

Схватить. Разорвать. Убить. Я чувствовал себя василиском, ползающим по трубам в поисках врага, за исключением того, что этот враг был внутри моего сознания. Я прожигал своим агрессивным ядом все, чего касались клыки, — все бесформенные сгустки ложных воспоминаний и ментальных установок, только и ждущих, чтобы изменить мою настоящую личность.

Это был «Я» и не «Я» одновременно.

Мое сознание разрушалось и постепенно восстанавливалось заново, что заставляло меня задаваться вопросом, как много времени у меня осталось, до того, как я сломаюсь окончательно или сойду с ума.

Воображение нарисовало новую картину.

Теперь я видел игру Дамблдора, отраженную на мраморной шахматной доске.

Одинокая пешка неопределенного цвета стояла в центре доски, с Белой Королевой и ее ладьей в арьергарде. Пешка одолела другую пешку. Затем рыцаря. Каждый раз ее защищали либо ладья, либо королева, но они же все глубже вовлекали ее в борьбу за выживание.

Это была игра Дамблдора.

Контролировать пешку, то есть, меня, пока она не превратится в ферзя. Затем, завладеть ею.

Каким же я был глупцом.

Дамблдор знал о моих уроках по Окклюменции. Сначала он не понимал, почему я стал прилежно учиться, но после первого задания все для него прояснилось. Он практически признался в этом сам. Все это время я думал, что остаюсь на шаг впереди него.

Я ошибался.

Дамблдор закрывал глаза на мой маленький бунт, потому что знал, мой разум, в конечном счете, саморазрушится.

Благодаря Хагриду, Рональду и моей собственной глупости, мне было не у кого просить помощи, кроме как у него и его соратников. Он был уверен, что я приползу к нему обратно, умоляя о помощи, с извинениями и слезами на глазах, готовый сделать все, что он попросит, лишь бы остановил мою душевную боль.

Я задумался, было ли мое предположение верным?

Нет.

Дамблдор обсуждал пророчество со мной в присутствии Моуди-Самозванца. Он ежедневно оставлял свою пешку на попечение приспешника своего врага. Он никогда не расспрашивал меня о моих уроках, но в редких беседах со мной, иногда неопределенно ссылался на материал, который мы с Моуди изучили несколько месяцев назад, как будто не знал, что мы проходили его уже давно. Однажды, выявив связь между намерением и магией, я смог скастовать столько заклинаний за два месяца, сколько изучал обычно за год. У меня не отложилось в памяти, как именно я кастовал все эти заклинания, но я сделал это, и все тут.

В перерывах между своими обязанностями за пределами школы и наставлениями меня «на путь истинный», Дамблдор видел Моуди только на учительском собрании и за обедом. ЛжеМоуди знал о сражениях, в которых участвовал его оригинал против темных магов. Он говорил о них так, словно сам был там, и это действительно было так, с одной маленькой поправкой — он сражался на стороне противника. Он даже получал почту настоящего Моуди. Дамблдор принимал фальшивого Моуди за настоящего Аластора "Грозного Глаза" Моуди.

Он не знал истинную сущность своего «старого друга», но его знал я.

Ладья Дамблдора была черной.

А мне предстоит сделать нелегкий выбор.

Отказаться от своей истинной сущности, чтобы стать «национальным героем», Мальчиком-Который-Выжил, и великомучеником; или же сохранить свою личность и жить с всеобщим презрением волшебного мира, но без дальнейшего риска для жизни?

Важнее всего, поможет ли мне Барти Крауч младший, если я попрошу его об этом?

Может быть, но мне придется рассказать ему все. Он не приемлет полуправды.

Я наложил очищающие чары на ковер и подушку, а также смыл кровь с лица. Затем прихватил очки, одежду и свой сейф, который не оставлял без присмотра в последнее время, и свою палочку, разумеется, — куда же без нее. Я прошел через гостиную и осторожно постучал в дверь его спальни.

— Минутку, — сказал он хрипловатым баритоном, тщетно пытаясь подражать грубовато-хриплому голосу Моуди.

— Не спешите принимать Оборотное зелье, профессор, — тихо сказал я. По его словам, его апартаменты были под многослойными щитами и защищены от любого подслушивания, в том числе, и от домашних эльфов, но я бы не был столь уверен в этом.

— Почему нет? — осторожно спросил он.

— Потому что мне будет намного легче говорить с вами, если вы не будете похожи на приспешника Дамблдора.

Дверь приоткрылась, открывая моему взору вид на светловолосого мужчину около тридцати лет. Он направил палочку прямо мне в лицо, а я протянул ему свою, рукоятью вперед.

— Могу ли я войти, профессор Крауч? — спросил я.

Его палочка опустилась на пару дюймов, и он коротко кивнул, отобрав у меня палочку и сейф. Затем он указал мне на кресло в дальнем углу, а сам сел на кровать, пытаясь осмотреть мой сейф, одновременно следя за мной. Поднеся его поближе к уху, он принялся трясти сейф, пытаясь угадать, что находится внутри.