Хорошо подготовленный разум

— Да. — Я быстро написал свое имя рядом с подписью, пока не вспылил и не передумал. Он начал переговоры не на исходном положении. Друзья не были частью первоначального соглашения. После нескольких писем, он согласился с тем, чтобы я могу пригласить не более двух друзей. Барти, Дифи и Хедвиг не считаются. Я боялся, что он жутко рассердится, когда я спросил, могу ли я носить маггловскую одежду в его доме. Но обошлось. Для Темного Лорда-магглоненавистника он сдался слишком легко и слишком спокойно воспринял это. Он даже заявил, что средства за мою учебу, книги или одежду не будут взяты из моего Траста. Конечно, я мог получить деньги на карманные расходы из Треста, но он заверил меня, что в состоянии обеспечить меня всем, что я нуждаюсь, в том числе и деньгами на карманные расходы.

Это был странный документ. Наполовину финансовое соглашение, наполовину семейные обязательства. Ни Сайлас, ни мистер Нортон никогда не работали с чем-то подобным. Несколько раз Сайлас утверждал, что в этом не было необходимости, но мистер Нортон не соглашался с ним. И я не понимаю, почему эти двое так категорически расходятся во мнениях. Позже мистер Нортон организовал личную встречу в Хогсмиде, ссылаясь на незавершенное дело с Ежедневным Пророком. Тогда он показал мне мое генеалогическое древо и указал на имя Риддла. Затем он начал задавать наводящие вопросы насчет того, насколько хорошо я знаю своего двоюродного брата. Когда я назвал его настоящее имя, он чуть не свалился со стула. После того, как он отошел от шока, спросил меня, почему я выбрал именно его своим опекуном. Я рассказал ему правду о Дамблдоре и Дурслях. Он расспрашивал меня три часа, откинувшись на спинку стула, глядя на меня точно так же, как Барти, когда я был для него всего лишь интересным образцом.

Затем мистер Нортон потер руки и спросил, сможет ли он работать над соглашением между мной и моим опекуном. К сожалению, контора мистера Нортона отказалась вести переговоры в связи с моим возрастом. Он полностью разделял мнение Барти. Но просмотрев условия договора, был склонен действовать больше в моих интересах, чем в интересах Риддла.

Документ вспыхнул красным светом. Копия засветилась голубым светом. После обмена, Ральмут выдернул перо из моей руки и очистил его, словно я замарал его своими грязными руками. Затем гоблин рассовал перо и оригиналы по карманам, поклонился и вышел. Он был на полпути к Хогсмиду, когда я вспомнил, что забыл спросить, под каким предлогом он объяснит все это Дамблдору.

— Сэр, — спросил я, обращаясь так к Барти, чтобы избежать ошибки в корректном обращении к наставнику, — вы поняли, почему он приходил лично?

Барти бросил на меня удивленный взгляд.

— Для заверения соглашения с Ежедневным Пророком.

— Но мы сделали это в декабре.

— Дамблдор не знал об этом.

Мои мысли вернулись к необычному перу. Я никогда не видел такого пера.

— А что это было за перо?

— Перо Симурга. Используются крайне редко, только для самых опасных и обязывающих соглашений. Ему якобы невозможно противостоять. Ты, должно быть, произвел сильное впечатление на них, раз они воспользовались таким раритетом. Подозреваю, что артефакт хранился у них со времен основания Хогвартса.

* * *

В день, когда объявили дату третьего тура, Гермиона сказала мне, что я выгляжу счастливым. Я бы не назвал это счастьем, но мне стало легче, прямо гора с плеч свалилась. Впервые я поверил, что смогу выжить в этом учебном году.

Потом я услышал, как Бэгмен сказал, что Хагрид доставил магических существ. Я сглотнул от ужаса. Вот и еще одно доказательство того, что судьи заслуживают место в палате

№ 49 имени Януса Тики для долгосрочных больных, как родители Невила и наш бывший профессор по ЗОТИ Гилдерой Локхарт.

Хагрид хороший друг. (Он, наверное, отвернется от меня, когда узнает про моего нового родственника, но я ценил время, что мы провели вместе.) Впрочем, мне не хватает фантазии, чтобы перечислить всех существ, которых Хагрид считал:

a) милыми и приятными;

b) которых невозможно не понять;

c) интересными или очень интересными;

d) и все вышеперечисленное вместе.

Помимо разведения акромантулов в замке и дальнейшей рекомендации двум студентам искать это существо за пределами замка, высиживания дракона и разведения соплохвостов путем незаконного скрещивания Огнекраба с Мантикорой, выбор питомцев Хагрида был в высшей степени сомнительным.

Я вознес хвалу всем богам, что ему не известно, где находится Тайная комната, в которой обитал Василиск. В противном случае, он уговорил бы меня (с благословения Дамблдора, конечно), помочь ему вырастить Василиска для практических уроков и, может быть, для охоты в Запретном Лесу. Я вздрогнул. Лабиринт, заполнен препятствиями и «интересными» существами Хагрида. Эти люди были точно ненормальными!

Я взглянул на Седрика и отметил, что у него трясутся руки и лицо бледное. Мы были единственными, кто боялся «милых» зверушек Хагрида. Я сделал в уме пометку напомнить Гермионе, чтобы она предупредила Крама об этом. Смерть от жвал Арагога — судьба, которую не пожелаешь даже врагу. Ну, может быть, за исключением Дамблдора.

Бэгмен попрощался с нами. Я прикрыл глаза, пытаясь очистить мысли, но образы любимых зверушек Хагрида не выходили у меня из головы. Почему профессор Кеттлберн не смог остаться еще на два года дольше?

Другие чемпионы и Бэгмен направились обратно в замок через сад. Крам продолжал украдкой бросать взгляды в сторону башни Гриффиндора. Нет никаких сомнений, что он думал о Гермионе. Мне все еще интересно, что он такого сделал с Рональдом? В прошлом месяце, практически за одну ночь, Рональд прекратил свои словесные нападки на Гермиону. Его лицо становилось красным, как свекла, когда он видел ее, но держал он язык за зубами.

Удивительно. Краму впору преподавать нам уроки по дрессировке Рональда. Половина Гриффиндора записалась бы на них.

Теперь Рональд сосредоточил всю свою злобу и ненависть на мне. В первый раз, когда он послал проклятие мне в спину, я ответил ему невербальным разоружающим заклинанием, забрал его палочку, оглушил его самого и оставил валяться на полу. Как я позже сказал профессору МакГонагалл, когда она тащила меня в свой кабинет, это была не моя вина, что упав, Рональд, сломал себе нос, и что я не вернул ему его палочку, потому что, как хороший, примерный ученик, соблюдая правила, отдал ее учителю.

Снейп был очень удивлен, когда я положил палочку Рональда ему на стол и сообщил о случившемся. Он явно скучал по старым денькам, когда мог безнаказанно мучить моих сокурсников-гриффиндорцев, и я решил вознаградить его за хорошее поведение. Снейп вернул ее, конечно. Но только после того, как Рональд нарезал две полные бочки с мертвыми крысами, почистил котлы и заработал себе еще пять отработок.

К сожалению, Рональд знал точно, кто отдал его палочку Летучей Мыши Подземелья. Мое передвижение по замку, не будучи пораженным Жалящим проклятием, сглазом или иным проклятьем, было бы невозможным без плаща-невидимки отца, который я теперь носил повсюду.

Я уставился на главный вход, гадая, дожидается ли меня Рональд в засаде. Седрик подошел к входу. Когда он открыл дверь, тень дрогнула, и свет лампы замерцал на подозрительно рыжих волосах. Приняв решение, я накинул свой плащ на плечи и отправился в Запретный Лес.

Примерно в двадцати футах от замка, в глубине леса, был тайный проход, который вел к черному входу. Оттуда, через несколько люков и скрытых проходов, я выходил в десяти футах от своей двери. После того, как я наложил Чары тишины и маскировки на ботинки и одежду, вошел в лес, крадясь, чтобы никто меня даже случайно не заметил. Сипухи ухали как баньши. Клянусь, несколько раз я слышал, как акромантул щелкал своими жвалами. Я поспешил вниз по тропинке, намереваясь как можно скорее добраться до черного входа в замок.