Хождение Восвояси

Синиока вскрикнула, закрыла рот руками – только глаза, вмиг ставшие огромными, блестели слезами в полумраке. И одна лишь Лёлька упрямо повторяла, словно отрицание очевидного могло что-то изменить.

– Но это же вамаясьская магия… вамаясьская армия… вамаясьские чародеи…

– Но император остается императором, куда бы на Белом Свете его ни забросило, – подавленно проговорил Мажору. Похоже, сделанный вывод немало напугал его самого.

– Яри-тян, – Синиока бережно взяла княжича за руку. – Ты сильно испугался?

Он подумал над вопросом и честно мотнул головой:

– Нет. Не сильно [231] .

– Я так и знала! – просияла девочка. – Ты – самый храбрый буси в Вамаяси! Как мой брат! – поспешила она добавить под косым взглядом Мажору.

– Жили у бабуси Два веселых буси. Буси до и буси после,

Оба ели суси, – не удержалась Лёлька от экспромта.

Ребята закрылись ладонями, чтобы не быть услышанными, согнулись от сдерживаемого смеха, стукнулись лбами – и расхохотались, хоть и шепотом.

231

Он говорил правду. Он не был сильно испуган – он был в ужасе.

– Даймё из Рукомото, – проговорил Мажору неожиданно торжественно, когда смеяться уже не было сил и стало хотеться плакать. – Вы не должны бояться.

– Почему это? – воинственно прищурилась Лёлька, готовая отстаивать своё право бояться кого и когда захочет исключительно из врожденной поперечности натуры, как говорила ее бабушка Фрося.

– Потому что мы вас защитим, – торжественно и невозмутимо провозгласил Мажору.

Ответить девочка не успела. По коридору зазвучали приближающиеся шаги, и знакомый до отвращения голос проговорил:

– Они тут! Клянусь пресветлой Мимаситой, отец, они у этих гайдзинов, оба!

– Обормоту!.. – охнул Яр.

– Он шпионил за нами! – прорычал Мажору. – Сын гадюки!..

Вамаясьцы метнулись к окну в поисках пути отступления – и прижались к стене. Под самым карнизом стоял, опираясь на копьё и не сводя взгляда с дворца, Накажима.

Лёлька бросилась к двери и повернула защелку. Секунду спустя шаги остановились перед входом в их комнату, дверь дернулась под решительным напором… и из коридора долетел звук затрещины.

– Не будь неотесанным чурбаном, – еле слышно прошелестел голос Миномёто.

– Но оте…

Вторая затрещина.

– Да, отец.

Третья.

– Простите, отец.

При иных обстоятельствах все четверо могли бы внимать этому диалогу с удовольствием гурмана, вкушающего деликатесы – но не теперь.

Деликатный стук в косяк прогремел для ребят громче осадного тарана.

– Не открывайте, пожалуйста! – взмолилась Синиока.

– Может, постучит, и уйдет? – безнадежно предположил Ярик.

Через несколько секунд стук повторился – такой же легкий, но настойчивый.

– Уважаемые даймё? – прозвучал тихий, но не терпящий пререканий голос тайсёгуна. – Извините, что беспокою ваш сон, но совершенно неожиданно возникла необходимость задать вам несколько очень важных вопросов.

Мозг Лёльки работал как дятел на сдельщине. Доски не поднимаются, единственное окно под наблюдением, стены гладкие, потолок высоко – на стропила не залезть, от традиционной ниши – тонакавы… тонитамы… как ее тама… украшенной узенькой картиной и крошечной вазой, никакого толка, не спрятаться. Превратить вамаясьцев во что-нибудь временно, как она превратила пытавшихся их похитить учеников Вечных? Но насчет временности результата своих усилий она была отнюдь не уверена – равно как и в самих результатах. До того, как улечься спать, она обхватала в комнате всё, до чего могла дотянуться, пробуя превратить хоть что-нибудь во что-нибудь – и всё без пользы. Что делать?!..

– Даймё? Извините, что разбудил, – нудил невозмутимый, как клинок, голос Шино. – Откройте, будьте так любезны. Я не отниму много времени.

– А-а-а-а… – Лёлька открыла рот и звучно зевнула – так, что было слышно не только в коридоре, но и на соседних этажах. – Кто-то стучал? Или мне приснилось?

"На колу мочало, начинай всё сначала", – не без злорадства добавила она потише – но торжество было с привкусом уксуса.

– Извините, что беспокою ваш сон, но совершенно неожиданно возникла необходимость задать вам несколько очень важных вопросов.

– А-а-а-а… Кто это? – не сдавалась княжна.

– Я – тайсёгун Миномёто из дома Шино.

После этих слов он ожидал фанфар, красных дорожек, аплодисментов, поклонов и жертвоприношений – но не ответа:

– А-а-а-а… Откуда я знаю, что это правда?

Лёлька прищурилась и уткнула руки в боки, изображая высшую степень недоверия, хоть и одна половина аудитории не могла ее видеть, а второй было не до тонкостей. Если хочешь убедить кого-то в чем-то, сперва убеди саму себя.

– Я не потерплю оскорблений даже от любимчиков Негасимы, – впервые за всё время знакомства в голосе тайсёгуна мелькнула хоть какая-то эмоция.

Взгляд ее, тем не менее, снова помчался по комнате – и споткнулся о Ярика. Он спятил?..

Брат расстелил на полу одеяло и что-то малевал на нем угольком. Но отвлечься на то, чтобы покрутить пальцем у виска она не посмела. Во время дуэлей отвлекаться – себе дороже.

– Если бы кто-то из каких-то неведомых нам целей маскировался под всесторонне и всеобъемлюще премногоуважаемого нами Шино Миномёто, да не иссякнут его благословения, да будет татами ему пуховой периной, и да выспится он лучше всех в этом дворце, ибо какой нормальный тайсёгун будет ходить по ночам с кем попало где придется не понять зачем, он именно бы так и ответил! – упрямо провозгласила она.

– Откройте дверь, и вы увидите, что я – это я! – потребовал Шино сразу, как только переварил услышанное [232] .

– А если это не я? То есть не вы? Кто это может подтвердить?

– Обормоту!

– А подтвердить, что он – это он?

– Я!

– А то, что вы – это он?

– Мы!

– А то, что я – это вы?

– Он? Она? Оно?.. Оне?.. – Шино завис, чувствуя, что что-то пошло не так, но не понимая, что именно, куда и когда.

– Вот и я о том же, – печально вздохнула Лёка. – Некому. Видите?

232

Через полминуты.

– Но я – это я! – в голосе Шино зазвучала паника.

– А вы в этом действительно уверены? – вопросила девочка таким тоном, что тайсёгун примолк – не исключено, проверяя документы у самого себя.

– Я… в этом уверен! – наконец неуверенно проговорил Шино. – Открывайте!

Лёлька же в данный момент была уверена лишь в одном: переспорить ее могла только мама, и у других людей добавиться в этот список не было никакого шанса.

– Откройте дверь, или я прикажу ее взломать!

– Если вы прикажете ее взломать, значит, вы – настоящий тайсёгун, – признала Лёлька. – Но настоящие тайсёгуны не ходят по ночам и не взламывают двери у своих гостей. То есть если вы прикажете взломать нашу дверь, значит, вы не настоящий тайсёгун.