Хозяева океана

Не сбавляя ход, «Бланка» наскочила мель или на риф, затем увязла носом в прибрежном песке. До пляжа оставалось каких-то десять саженей. При такой глубине (фута четыре, не больше) команда и пассажиры могли легко добраться до суши. Если спуститься в воду с бушприта, то будет по грудь, а то и по пояс. Однако двое моряков спустили ялик и перегнали его к правому борту, что оказался скрыт от наблюдателей с «Незевая».

— Может у них течь? — предположил Барахсанов. — Бывает такое, если пробит наветренный борт. Когда идешь полным ходом, то воды набираешь немного, а стоит остановиться и конец.

— Скорее всего, — согласился Митя, разглядывая шхуну и берег.

Дюжина чёрных игуан грелась на солнышке и он (не забывая о главном) прикидывал, как бы заполучить несколько штук. Впрочем, их он нашёл не столь красивыми, как та, что жила в Университете. Завидев лодку, часть животных метнулась в воду, другая часть скрылась в невысоких зарослях кустарника.

Из шлюпки на берег выбралось четверо. То есть сошли двое, а двух других первым пришлось вести под руки. Либо они получили ранения в ходе схватки, либо их одолела болезнь. Пристроив товарищей возле кустов, двое вернулись к лодке, выбросили на берег несколько тюков, бочонок и осторожно перенесли к кустам массивный ларец. Затем они попытались принялись навес из куска парусины.

Митя отвлекся, выбирая место для стоянки.

— Сарапул, готовь якорь, — сказал он.

В этот момент из под палубы «Бланки» показался дым, а вскоре вслед за ним вырвалось пламя.

— Вот чёрт! — выругался Барахсанов.

Хорошо, что они бросили якорь достаточно далеко от горящей «Бланки» на противоположном берегу залива.

— Сделаем так, — сказал Митя, собрав команду. — Мы с Семёном поговорим с этими людьми, Пулька с Малышом Теком займутся нашими парусами, в первую очередь гротом. Топсель не трогайте! А ты, Сарапул, постарайся поймать черепаху. И игуану. А лучше несколько особей. Посадишь всех, сколько поймаешь, в большой синий сундук, а вещи из него переложишь в коричневый.

— У нас одна лодка.

До берега от стоянки было около сотни футов.

— Привяжем к ней линь, вернешь, как только мы высадимся.

Они сняли маленькую лодку (динги) с крыши казёнки, где она хранилась во время сильного ветра или сложных эволюций. Спустили за борт и, привязав линь, перебрались на берег. Сарапул подтянул лодку обратно, а они вдвоем направились в сторону лагеря моряков с «Бланки».

Белый песчаный пляж сменился черными россыпями камней, затем путь перекрыли густые заросли мелких деревьев, которые стол плотно переплелись ветвями, что пройти через них не представлялось возможным. Они росли не только на берегу но и в соленой воде. Незевайцам пришлось зайти вглубь острова и сделать солидный крюк, через каменистую пустошь, мимо болотца с розовыми фламинго, а потом вернуться к берегу возле небольшого ручья, где команда «Бланки» уже разбила лагерь.

Дорогой Митя размышлял, почему Складчина не основала на островах Галапагос станцию? Здесь есть земля, годная если не для посевов, то для огородов; много разных птиц, полно рыбы. Имеются относительно удобные бухты, судя по карте, хотя вообще берега довольно опасные. Кривые и не слишком крупные местные деревья не годились на мачты или даже на доски, это правда, но чтобы соорудить хижину или поддержать огонь их хватало вполне. А главное, на Галапагоссах не имелось ни местного населения, ни европейских колонистов. Не нужно выставлять часовых на случай, если людоеды задумают попробовать мясца белого человека.

Он улыбнулся, вспомнив тревожные ночи на Нука-Хива.

Подойти вплотную к лагерю им не дали. Кристиан поднял пистолет, хотя и не направил прямо на них, а потом крикнул:

— Не приближайтесь!

— Свои, свои, — улыбнулся Барахсанов и миролюбиво развёл в стороны руки.

Барахсанова Кристиан явно узнал, что вовсе не изменило его решительности.

— Мы подцепили лихорадку, — пояснил француз. — Трое наших умерли. Двое в худом состоянии.

— Вы поэтому сожгли шхуну? — спросил Митя.

— Поэтому, — Кристиан обернулся к палатке, потом добавил, показав пистолетом на Семёна. — Вас я знаю. Вы племянник Рытова.

— Точно. Это наш шкипер Чеснишин.

— Южный патруль?

— Нет, — сказал Митя. — Торговая шхуна «Незевай», Виктория.

— Правда? — Кристиан прищурился. — С вашей стороны было смело атаковать бриг.

— Мы своих не бросаем! — произнёс Митя.

— Что есть, то есть, таков уж наш шкипер, — заверил француза Барахсанов. — А что на счёт вас?

— Компания Южных Морей. Шкипер Софрон Нырков. Вон он лежит в палатке. С ним Хавьер Кочими. У обоих сильная горячка. Я остался с матросом-филиппинцем. Поэтому не смог оказать вам поддержку. И решил выброситься на берег.

— Но Нырков ходил на шхуне «Восток», — заявил Митя.

— Так и есть. Мы придумали новое имя, когда отправились к испанцам.

Митя вздрогнул и некоторое время боялся задать следующий вопрос.

— У вас… служит матросом Сашка Загайнов?

— Умер три дня назад.

Митю будто под дых ударило. Друг детства. Как же так? А ему так хотелось сманить Сашку когда-нибудь на «Незевай», пересекать с товарищем океан, вспоминать старые деньки.

Он замолчал. Инициативу взял на себя Барахсанов. Из дальнейшего разговора (который занял довольно много времени из-за того, что приходилось кричать, а значит делать частые перерывы, чтобы перевести дух) выяснилось, что Кристиан возглавлял тайную экспедицию в Новую Гранаду. Так как начальство неохотно тратило деньги на подобные авантюры, финансирование взяла на себя компания Южных морей, хотя Складчина и оказывала всю возможную помощь. А так как испанцы неохотно пускали в свои владения иноверцев, шхуну переименовали, а экспедицию выдали за частное научное предприятие французского дворянина. Почему и обратились к Монтеро. Целью же экспедиции было достать семена и побеги дерева каучо, как называлось оно на языке местных индейцев кечуа, или арбол дель каучо, как говорят испанцы. Господин Тропинин придавал особую важность проекту возделывания растения на территории колоний.

Они выдали себя за последователей Луи Годена, который посещал эти места. Пользуясь его записками, перевалили через горы и сплавлялись по реке Мораньон по глубоким ущельям понго, рассекающим водораздел. Водопады, пороги, джунгли, болезни, хищные звери и дикие племена — всего этого группа Монтеро навидалась довольно. Но задачу выполнила. В ларце находились семена, образцы почвы, побеги, а также несколько фунтов сырого каучука.

— За вами гнались из-за семян?

— Не думаю, — произнёс Монтеро. — Причин могло быть несколько. Нас могли принять за русских. Некоторые матросы, несмотря на запрет, часто переходили на русский язык.

— И что с того? Ах, да, они не католики.

— Нет. Причина в ином. Император Павел недавно объявил войну королю Карлу. Не слышали? Но возможно дело не в войне, а нас заподозрили в контрабанде или заговоре. После восстания трёх Антонов (на самом деле два Антуана и один Антонио), испанцы стали подозрительны даже к французам. Нас также могли посчитать разносчиками желтой лихорадки. Раньше эта болезнь серьезно опустошала устье реки Гуаяс. Но приносили её обычно из глубины страны. Оттуда мы как раз и пришли.

— Что за жёлтая лихорадка? — спросил Барахсанов.

— Довольно прилипчивая болезнь, — Монтеро поморщился. — Неделя, чуть больше, и вы уже покойник. Вызывает желтизну кожи. На кого-то действует сильнее, на кого-то слабее, многие умирают. Но в море новых больных у нас не появилось. Только те, что заболели на берегу.

Он вздохнул.

— Нам повезло, что на бриге тоже оказалось много больных. Однажды мы видели, как на закате они предают тела морю. Много тел. Иначе нас настигли бы гораздо раньше.