Хозяева океана

Весь прошлый год Ясютин занимался мелкими делами. Например, пытался найти писательницу Энн Рэдклиф, чтобы заключить контракт на издание её романа «Итальянец» на американском русском, но безуспешно. Ему говорили, будто она умерла или сошла с ума, но другие видели её в опере или в Гайд-парке. В конце концов, в Виктории могли издать книгу без всякого контракта. Никто в Лондоне даже не заметит этого. Но Складчина предпочитала вести дела цивилизовано. Это стало частью образа русских колоний, частью внешней политики, целью которой являлось признание независимости Тихоокеанских Штатов.

Сегодня перед Ясютиным стояли более насущные вопросы. И в первую очередь следовало нанести визит послу Соединенных Штатов Руфусу Кингу, чтобы выразить соболезнование по случаю смерти Джорджа Вашингтона. Тут имелся очень тонкий момент. Ясютин не был признан никем в качестве дипломатического агента. Его визит могли воспринять, как попытку продвинуться в признании колоний, используя смерть американского лидера в качестве повода. Что негативно скажется на репутации. С другой стороны, если подойти к делу деликатно… можно именно это и провернуть. А Соединенные Штаты и сами пока находились в зыбких отношениях с европейскими державами. Испортить дело, однако, не хотелось поэтому, в конце концов, Ясютин решил ограничиться письмом.

Составлением коего они и занялись после завтрака. Ну то есть от моряков в этом смысле пользы не было никакой, разве что следить за камином — проклятый уголь плохо горел и его приходилось все время перемешивать кочергой. А вот Мэри помогла с поиском правильных слов и выражений. Заодно правила грамматику. Она вышла из простой провинциальной семьи, но имея священника-покровителя получила образование в одной из диссентерских школ. Ясютин познакомились с будущей супругой, когда решил улучшить английский, а Мэри как раз потеряла место гувернантки в одной эмигрантской семье, где обучала детей.

Письмо составили в самых любезных, но ненавязчивых выражениях. Ясютин заверил мистера Кинга о стремлении Тихоокеанских Штатов к дружеским отношениям с США и заявил, что готов посетить посла лично, если и когда тому будет угодно.

Работа над письмом заняла всю первую половину дня до ланча. Ланч состоял из собранных на скорую руку сэндвичей и чая.

* * *

Письмо от владельца таверны «Белый лев» в Грейт-Ярмуте им доставили ближе к вечеру. Кеннет Хейл настоятельно просил приехать, чтобы решить кое-какие дела. Просьба была неожиданной. Ясютин предпочитал вести дела в Лондоне. Ему не пришло в голову ни единой причины, почему нужно лично отправляться в Ярмут, да еще посреди зимы. Но хозяин таверны даже не намекнул на суть дела. С другой стороны, Кеннет Хейл числился у Ясютина на хорошем счету. Зря нагонять волну он не станет.

Тимофей редко выбирался за пределы Лондона и теперь размышлял, как лучше поступить? Брать жену с собой в зимнее путешествие он не хотел. Пусть начало этой зимы оказалось куда теплее, чем прошлой, пусть почти не выпадал снег и Белое Рождество пришло лишь в немногие городки. Зима есть зима. В почтовой карете, на постоялых дворах легко подхватить простуду; дорогу внезапно может занести снегом, а ночью ударить мороз, и тогда простудой уже не отделаешься.

Оставлять жену без охраны Ясютин не хотел тоже. Двух охранников, которых вполне хватало на все лондонские дела, теперь оказалось мало. Придется их разделить.

— Билли, мы с тобой отправляемся в Ярмут, — сказал он. — Будь так добр, поищи завтра подходящую компанию и купи два места в почтовой карете. Внутри кареты!

— По какой дороге? — спросил Билли.

В Грейт-Ярмут добирались несколькими путями. Прямые кареты из Лондона отправлялись по вечерам от постоялого двора «Зеленый дракон». Они Ясютина не устраивали, так как шли ночью, а ночное путешествие тем более зимой выглядело опасным. Ему не хотелось повстречать ни разбойников, ни представителей власти. За светлое время суток кареты одолеть такой путь не успевали. Лучше всего было путешествовать днем с ночевкой на половине пути. Таких маршрутов имелось несколько. Дорога, что шла вдоль берега через Ипсвич считалась дурной и кареты по ней ходили реже. К тому же в это время года дыхание моря превращало её в непролазную грязь и пассажирам приходилось часто выбираться наружу, чтобы помогать лошадям. Чего Ясютин вовсе не желал делать без крайней необходимости. Второй путь хоть и получался длиннее на карте, был более оживленным и за ним лучше присматривали — мостили спуски, расчищали завалы, отгоняли разбойников.

— Поедем дорогой, что идет через Бери и Норидж, — решил Ясютин.

— Тогда нам придется заночевать в Норидже, — заявил Билли Адамс. — Карета оттуда в Ярмут уходит в полдень.

Моряку приходилось ездить в родной город гораздо чаще хозяина.

— Вот и отлично, — кивнул Ясютин. — А ты, Сэм, останешься здесь.

— Да, шеф!

Ясютин повернулся к жене.

— Душа моя, надеюсь я обернусь быстро.

Она вздохнула. Дела у мужа всегда находились на первом месте.

* * *

На следующей неделе они с Билли отправился в путь, который ничем не запомнился, кроме сквозняка и холода, проникающего в карету. В Норидж прибыли уже затемно и провели ночь в таверне «Голова Короля». Зато целое утро у них оказалось свободным, чтобы осмотреть город.

Город писался, как Норвич, что ставило Ясютина в тупик. Он понимал, что это древнее название, дошедшее с тех времен, когда в этих местах жили другие народы и другие народы их завоевывали. Но таких городов в Англии хватало, тот же Лондон, к примеру. Однако большей частью их написания со временем изменили, а вот Норидж почему-то писали по-прежнему.

Маркет Плэйс (Рыночная площадь), где располагался их постоялый двор, мало чем походила на лондонские торговые места. Главным зданием здесь являлся величественный старинный собор святого Петра, построенный в готическом стиле. Он конечно уступал одноименному собору в Вестминстере, но всё же тот стоял особняком с огромным пространством вокруг, а здесь здание возвышалось среди обычных провинциальных домов, лавок, среди бурления жизни, что придавало городу особое очарование.

Ничего похожего в Виктории не строили. Там отдавали предпочтение удобству, простоте, а не величию. Что же касается Лондона, то город этот был столь огромен, что растворял в себе любое отдельное здание. К тому же новый собор святого Павла отстроили уже в другой манере.

В тени собора располагались торговые ряды. Наиболее важным среди всех считался нижний ряд или Джентльмен Уок (то есть Господская Прогулка). Этот ряд занимал одну из сторон площади и назывался так не случайно. Он был плотно застроен постоялыми дворами, лавками, пабами и кофейнями, рассчитанными на состоятельную публику. За несколько свободных часов, они с Билли как раз успели заглянуть в каждое из заведений, прикупив разнообразные мелочи, а затем вновь осели в «Голове Короля», откуда отправлялась карета в Грейт-Ярмут. У них осталось около часа, чтобы пообедать перед дорогой.

Хотя рядом имелось еще три постоялых двора, Ясютину захотелось оказаться в центре бурлящей жизни, а именно «Голова Короля» являлась её сосредоточием. Здесь всегда было шумно, часто устраивали кулачные бои на потеху публике, давали представления бродячие актеры, выставляли на показ различные диковинки. А также проходили торги. Об очередной распродаже призов, что состоится через месяц, как раз гласило свежее объявление. Захваченный груз рижской пеньки и зерна, американский корабль, балтийские бриги, французский люгер и даже рыболовное судно. Призы дожидалось покупателей на набережной Ярмута, где до начала торгов товар их мог пощупать руками каждый желающий. Остальное хранилось на флотских складах. Соответственно посетители таверны обсуждали удачу корабля его величества «Андромеда» и делали предположения, за какую цену уйдёт пенька и полторы тысячи четвертей ржи. Учитывая постоянный рост цен на зерно, за этот лот могла произойти настоящая битва.