Хозяин теней. 3
Шрифт:
— Жмыха положил?
— Я? Да как ты мог такое подумать. Сам он. Всё сам… и на зелье дурное подсел, и дозу не рассчитал.
— Чистое сунул?
Эти двое неплохо понимали друг друга. И я придержал Призрака, готового сунуться к Еремею. Успеется. Послушать вот интересно.
— Так… случайность. Вышло…
Глазами Тьмы я видел торчка, который дрожащими руками разрывал пакет. Всё-таки наркотики — зло. Всегда знал и никогда с этим дерьмом не связывался, хотя предложения были, да… выгодные.
Очень даже выгодные.
Над парой всерьёз задумывался, как как-то… не сумел себя переломить,
Земля им пухом.
Тьма подобралась ближе. Она почти заглянула в лицо человека. И лицо это было перекошенным, с запавшими глазами, которые то и дело подёргивались. Приоткрытый рот. Ниточки слюны от губы до губы. И толстый язык, облизывающий верхнюю губу.
Он справился с бумагой.
И вытащил тройку шприцов. Один выскользнул из рук, и человек взвыл, явно представив, как теряет дозу. Он спешно отложил остальные и наклонился, чтобы найти…
— Убей, — разрешил я Тьме. В конце концов, тени надо кормить. А это дерьмо всё одно сейчас подохнет. Так пусть хоть с пользой.
Тьма — не человек, переспрашивать не стала.
Она просто распалась на облако, такое, которое в кулак поместится, и накрыло лицо человека. А тот и замер, как стоял, на четвереньках с найденным шприцом в руке.
И умер.
И до меня донеслось эхо обиды.
— Второй твой, — пообещал я Призраку. — Но мне надо послушать.
Понял.
Тьма подрагивала, впитывая силу или что там. И тоненький ручеёк её потек ко мне и… к Призраку? Делится? Умница какая.
— Чего ты хочешь? — просипел Еремей.
— Свалить из этого дерьма.
— А я тут каким боком?
— Обычным, Еремей… обычным. Сам посуди. Уйти-то можно, но куда и как? Да и с пустыми карманами далеко не получится. А я хочу, чтоб совсем уехать… граница вон, рядышком. Польское княжество, считай, вольные земли. Обосноваться можно неплохо, были бы деньги. Но вот беда, у меня их нет.
— У меня тоже.
— А у Громовых есть. Им-то теперь, небось, без надобности.
— Так шёл бы и брал.
— Совсем за дурака меня держишь? Или думаешь, с Сургатом выйдет договориться? Он-то, конечно, тебя трогать не велел, но, думаю, лишь потому, что хотел сам порасспрашивать. А клятва… клятву по-всякому переиграть можно. Сургат, к слову, в большую силу вошёл. Ты, может, не слыхал, но и Монаха он на тот свет отправил, и Игошу следом. Даже Выхлеста не пожалел, хотя тот вроде как и не собирался воевать и право за Сургатом признал. Но нет. Мало показалось. Теперь весь город под Сургатом ходит.
Ну хоть у кого-то карьера в гору пошла. Впору порадоваться за человека.
— И? — Еремей по обыкновению не многословен.
— Сука он.
В этом я согласен.
— И давит. Чуть от кого почует угрозу, так сразу… меня вот в живых не оставит. В глаза-то улыбается, а так… я тебя отпущу, а ты мне поможешь.
— Как?
— Ты ж знаешь, как туда пройти. Знаешь ведь… ты там служил. Стало быть, все ходы и выходы…
— Я там и пары месяцев не пробыл.
— Кому другому на уши присаживайся. Я ж тебя, Еремей, давно понял. Ты, как та лиса, пока окольные пути не разнюхаешь, не сунешься. И Сургат это знает.
Потому и велел тебя придержать. Он-то не пожалеет.— А ты?
— А я отпущу. Клянусь! Вот мамой своей клянусь.
— И давно она померла?
— Я ж и иначе могу. Ты ж знаешь…
— Дурак ты, Фома… туда вон и военные соваться не спешат.
— Так то военные, — довод Фому явно не впечатлил. — Они ж пока приказ, пока одно, пока другое. Опасливые. А мы так, краешком. Войдём тишком, оглянемся… я вон дарник. Прикрою ради такого дела.
— И что ты там найти хочешь?
— А хоть бы чего… усадьба, чай, большая. Стало быть, и серебро найдётся, а то и золотишко.
Я сделал вдох, пытаясь обложить ярость, которая полыхнула в душе. Стало быть, грабить? Вот так вот… меня прямо наизнанку выворачивало от одной мысли о том, что этакая пакость проберется в мой дом и начнёт не то, что выносить из него вещи, просто трогать их.
— Убей, — я принял решение сразу.
Вряд ли это человек знает ещё хоть что-то. Понятия не имею, как он оказался здесь, но он туп и явно лишний.
Призрак радостно ухнул.
— Савка… выжил-таки сукин сын, — при моём приближении куча зашевелилась. — А я уж почти и поверил, что всё.
Яма оказалась куда глубже, чем я думал. Она как-то хитро заворачивалась, образуя отнорок, прикрытый с одной стороны корнями, что ещё уходили в землю, а с другой — этой вот землёй. В этой черноте было сложно разглядеть хоть что-то.
— Не поверишь, сам… ты как?
— Дерьмово, — честно ответил Еремей.
— Их двое? — уточнил я, хотя тени и без того ответили.
— Было пятеро.
— А…
— Двоих сразу… по дури попался. Что там… ладно… тут уходить надо. Военных много.
— И Сургат.
— И Сургат.
— Что было?
Я оттащил покойничка подальше. А ведь пригодится. Конечно, не Громов, но сомневаюсь, что тёрн настолько привередлив. Подкормить его стоит. Глядишь, оживёт чуть, тогда и с проходом дело решится, а то и вправду ведь узкий очень.
— Да чтоб я понял, — от Еремея разило кровью и потом. Не буду врать, что я благоухал, но тут уж крепко так. Он лежал, стянутый по рукам и ногам веревками, пилить которые пришлось довольно долго. И главное, связали давно, руки вон успели опухнуть.
И на ощупь ледяные, одутловатые.
— Мы вышли к воротам. Варфоломей приказал на территорию не пускать. Мол, дружба дружбой, но лучше потом покаяться, чем… людей мало.
Это я понимал.
Пока к Громовым не лезли, вроде как и хватало.
Еремей пытался шевелить руками. Раздутые запястья не поддавались. Да и ноги, похоже, его не больно-то слушались.
— Я… ослушался. Не знаю, почему… как-то оно вот прям по нервам резануло. И побежал… ребята со мной. Собирался в лес вывести, чтоб там… и кого-нибудь в город. К Анчуткову. За помощью. Не успели. Помню что две машины вползают. Неспешно так. Остановились. Стоят. Ждут. Я подумал, что ошибся. Случается ведь. В голову там напекло или ещё чего. Послал Витьку глянуть. Он самый толковый. Чтоб просто глянул, что да как. А он подошёл. Наклонился, чтоб разглядеть водителя… оттуда же как полыхнёт. И не огонь, другое что-то… дрянь такая… прям дерьмо.