Хозяин теней. 3

— Ты ему веришь? — поинтересовался Метелька, нож, впрочем, не убирая.

— Скажем так, пока не понятно, но выбора у нас особо нет. Вдвоём мы всех не вытащим. Да и он… какой-никакой, а свидетель, что это не Тимоха всех положил.

Вернулся Михаил уже ведя Татьяну. Шла она как в тумане, полусонная, но ногами шевелила сама. А Михаил крепко поддерживал.

Он и уложил сестрицу, велев:

— Спи.

Одно прикосновение, и Татьяна послушно отключается.

— Там, снаружи, очень… неприятно, — он потёр шею. — Я думал.

— Поздравляю, — вот не удержался, честно. Нервное, пожалуй. И Михаил обижаться не стал, усмехнулся криво:

— Если б раньше начал, было бы ещё лучше. Скорее всего вину действительно возложат на Громовых. Затевая такую игру, правильного козла отпущения готовят загодя. Я не силён в интригах, но…

Но кандидат у нас есть.

Отличный.

— Посмотришь его?

— Чуть позже, — Михаил покачал головой. — Сейчас сил не хватит, а начать и бросать — сделаю только хуже. Мир духов не стоит тревожить без причины. Был бы я шаманом… а так ни рыба, ни мясо. Охотник так себе, а шаман и того хуже…

— А если ты скажешь, что Тимоха не виноват? — я скрестил ноги. И в животе заурчало.

— Я б тоже пожрал чего, — сказал Метелька, похлопав себя по брюху. — А то сидим-сидим, и никакого обеда.

— Доставай, — велел я. — Там…

Не знаю, как надолго мы тут застряли, но голодать и вправду смысла нет.

— Со мной сложно. Поверь, если дело дойдёт до суда, я не буду молчать или лгать. Но… скорее всего я до суда просто не доживу. Сергей был наследником. Формально, я был вторым наследником. Дед не пошёл против воли сына и принял мать в род. Он признал её своей дочерью, но…

— Крови Воротынцевых в тебе нет.

— Именно.

И если с папенькой не наврали, то получалось, что во главе клана Воротынцевых должен был встать бастард Громовых? Да и ещё и матушка у него своеобразная, судя по внешности. Весьма сомневаюсь, что её приняли как равную. Признать — одно. Женщины всё одно не наследуют, да и род с одного приёмыша не обеднеет. А вот сына этой принятой и в наследники…

— Почему тебя просто… не знаю, не убрали из числа наследников? Ну там… в перечне каком. Или волею деда… или ещё как.

— Вы не возражаете, если я пиджак сниму? Всё равно грязный, а бесит… галстук тоже.

— Да сымай, — разрешил Метелька, вытаскивая шмат сала и хлеб, завернутый в промасленную бумагу. — Туточки все свои. Почитай, родня он…

— Среди своей родни, той родни, я не рискну нарушать правила приличия. Не рискнул бы. А с наследованием сложно. Когда-то достаточно было воли главы клана. Он видел, кто из наследников чего стоит. Да и сейчас в основном на эту волю опираются. Романовы, если и вмешиваются, то в исключительных случаях. А так нормально, когда глава оставляет духовную. Распорядителей. У деда они давно назначены. И в духовной будет не моё имя. Но чаще всего, чувствуя приближение болезни или просто когда годы своё берут, он отступает, передавая право распоряжаться и печати наследникам. Сперва малые, а там и большую. Так и роду проще, люди понимают, что да как, меньше шансов, что кто-то мятеж подымет или ещё что.

— У Сергея печать была?

— Как и у меня. Дед… всё довольно сложно. Наше с матушкой поместье было в Тульской губернии. Хороший крепкий дом. Прислуга. У меня — учителя и тоже не из последних. Ты можешь считать моего деда врагом…

Могу. И считаю.

Не знаю, правда, насколько он в теме, если его убрали. Точнее планировали. Не факт, что вышло, ибо думается, что старший Воротынцев всяко не слабее сыночка.

— Но по отношению к маме он исполнил свой долг.

Пожалуй, это многого стоит.

И… нет, я не сомневаюсь. Не в своём отношении к Воротынцевым. Я спрошу за каждого, кто погиб сегодня. И не только сегодня.

— Я получил неплохое образование. Когда открылся дар, ко мне приставили наставника из числа охотников. Пару раз выводили на ту сторону. Я тень вот добыл. Но на том и застопорилось. Сила у меня имелась. Способности тоже. А вот пользоваться не выходило. Я мягкотелый.

— На, мягкотелый… — Метелька сунул шмат хлеба с полупрозрачными ломтиками сала.

И заработал затрещину, лёгкую, скорее обозначившую, что у любой фамильярности есть пределы.

— Да чего…

— Метелька, тихо, — хлеб и я взял. Поглядел на Татьяну.

— Ей бы надо что-то помягче. Тело будет вялым, твёрдой пищей может подавиться.

М-да, задачка.

— Чуть позже, если поделишься силой, я попробую ещё кое-что. Тогда, возможно, получится обезболить руки, не лишая сознания. Но ты понимаешь, что для женщины это всё… очень тяжело будет принять?

Для женщины? Да у меня самого крыша то ли уже, то ли вот-вот.

— Рано или поздно придётся. Да и недооцениваешь ты Татьяну. Так что там дальше было-то?

— Дальше… я думал поступать в университет, но дед запретил.

— А… почему?

— Понятия не имею. Просто запретил. Меня отправили к охотникам. Приглядывать за добытчиками. Организовывать новые дороги. Приёмку, разделку добычи. Перевозку. И прочее. Сперва близ одной полыньи, потом — рядом с другой… ну и получалось. Я кое-что переменил, потому что работали большей частью по старинке, отчего потери были серьёзные. Многое выкидывалось, кое-что портилось. В общем, не всё, конечно, одобрили, но в целом выход стал больше. Как процесс наладился, меня перекинули в Петербург. Там, рядом, и мастерские наши…

— Воротынцевские.

— Ну да. Извини… вот. И фабрики тоже.

— А чем отличается?

— На фабриках делают то, что проще. Что можно изготовить на машинах. Скажем, кости обтачивают. Заготовки отливают. Металл плавят, мешают с серебром или травами, по стандартной рецептуре. Или вот наносят резьбу по узору, но это уже требует более-менее крепких мастеров. А вот, скажем, заготовки под медальоны для Церкви мы делаем. А потом в церковных мастерских на них уже лики святых малюют и освящают. Опять же простенькие амулетики теневые. В мастерских уже всё куда сложнее. Из заготовок делают артефакты более сложные…

И дорогие, как полагаю.

— Там уже и камни используют, и травы, и кровь тварей кромешных. В общем, чего только не используют. В каталоге три дюжины позиций. Но можно сделать заказ на индивидуальную разработку, есть такие мастера, хотя и мало.

И работа их приносит, полагаю, очень неплохой доход.

— Я там пять лет ковырялся, пока до ума довёл. Управляющие были, конечно, но… кто-то подворовывает, кто-то заказы в обход берет. Рабочим платят мало. Те и не спешат выкладываться. Станки дрянные, устаревшие, а по бумагам как новые.