Хозяйка разрушенной крепости

Я покачала головой.

– Никакой король не будет терпеть под боком вассала, тоже называющего себя царственной особой. Но, думаю, с титулами мы разберемся позже. Нужно поскорее закупить необходимое, и уплывать отсюда до наступления темноты. А то как бы франки не одумались и не решили, что слишком дорого купили свои жизни.

...До захода солнца мы загрузили товарами лодку с плотом, и отчалили, спеша поскорее убраться подальше от небезопасного места. Течение подхватило нас, и мягко повлекло в океан, так что веслами и парусом приходилось пользоваться с минимальными усилиями.

Ланселот, Винс и двое наших снова поскакали берегом – правда, медленнее чем раньше, ибо их кони были нагружены кожаными переметными сумами с трофеями и покупками, которые не поместились на лодке и плоту...

– Конечно, опасно плыть ночью по океану, - сказал рыбак, прищурившись на солнце, опускающееся за горизонт. – Но расположение мелей я помню, и, если ночью не поднимется шторм, то мы выгребем к берегу еще до рассвета.

– Будем надеяться на лучшее, - проговорила я, осознавая, что если нам не повезет, то и груженую лодку, и плот штормовые волны перевернут играючи. При этом спастись точно не получится, ибо шансов выбраться на каменистый отвесный берег не было – волны просто размажут об него слабые человеческие тела, а акулы доедят то, что останется...

...Но нам повезло.

Рыбак и правда мастерски знал свое дело, умело командуя гребцами и маневрируя парусом. Потому не успела луна занять на небе свое законное место, как наша лодка уже начала заворачивать в знакомую бухту.

С берега нас увидели, и в воду немедленно полетела увесистая деревянная плашка с привязанной к ней веревкой, которую отбойное течение быстро доставило к борту нашей лодки. А дальше всё было уже делом техники...

Несмотря на позднее время, встречать нас вышла вся деревня. Но, что самое поразительное, среди радостных людей был и Храбр! Громадный воин шел, тяжело опираясь на узловатый деревянный шест – но шел самостоятельно, без чьей-либо помощи.

Крестьяне, вытащив на берег и лодку, и плот, с восторгом разбирали наши покупки, я же искала глазами Винса с Ланселотом. По идее, они уже должны были быть здесь, но я так и не нашла их среди встречающих.

– Благодарю, хозяйка, - пробасил Храбр, подойдя ближе. – И тебя, и Лидди с Кэйлом. Их забота и травяные отвары вытащили меня с того света. Видимо, я зачем-то еще нужен здесь, так что ты права – моя родня подождет меня на небесах.

– Я очень рада, что ты выжил, Храбр, - искренне проговорила я. – Теперь отдыхай и набирайся сил, которые очень пригодятся нашей общине...

Не успели крестьяне разобрать наши покупки, как в ночи раздался стук копыт, и на берег, залитый лунным светом, въехал конный отряд. При этом через спину коня Ланселота был перекинут связанный мужчина с кожаным кляпом во рту.

– Этот человек следил за нами, - пояснил рыцарь, спрыгивая с коня. – Пришлось повозиться прежде, чем удалось его связать – он дрался как разъяренный тигр. Но потом так и не сказал, чем его заинтересовал наш отряд - хотя спрашивали мы его об этом очень пристрастно.

– Похоже, он не знает нашего языка, - предположил Винс, рывком сдернув пленника с коня и поставив его на колени.

– Может и не знает, - подал голос Храбр, глаза которого моментально налились кровью от ярости. – Зато его знаю я. Выучил в плену. Посмотрите на его татуировки. Это охранные руны нордов. Они никогда не ходят в вик без разведки. Сначала под видом торговцев засылают лазутчиков, которые высматривают удобные места для высадки и богатые поместья. И, если вы поймали эту крысу в здешних местах, то можно быть уверенным без допроса: в конце лета после жатвы здесь появятся незваные гости на драккарах. Они всегда приходят в это время, когда еще не зарядили осенние дожди, а в амбарах крестьян появляются рожь и овес.

– Ты прав, вонючий кабан, - прохрипел пленник, выплюнув кляп. – Вы все не доживете до осени, потому что мой славный ярл придет сюда, выпустит ваши кишки, прибьет их к столбам и будет смеяться вместе со своими воинами, когда вы, подгоняемые мечами, будете бегать вокруг тех деревяшек, наматывая на них свои внутренности.

– Пожалуй, хозяйка, ты ошиблась тогда, сказав, что нам никого не придется вешать, - задумчиво проговорил Винс. – Иди-ка ты спать в башню. А мы тут еще немного побеседуем с этим любителем веселых развлечений прежде, чем познакомить его шею с веревочной петлей.

Глава 41

Усталость буквально вдавливала мое тело в постель, но спала я плохо. В мой сон то и дело врывались крики норда, доносящиеся со двора возле подножия башни.

Сначала громкие, полные ярости.

Потом они сменились стонами, а несколько позже – жалобными всхлипами...

Думаю, никакая женщина моего времени не смогла бы заснуть под такое. Но я уже не первый день находилась в теле девушки, живущей в пятом веке. Привыкла к грязи, жестокости, боли – как к чужой физической, так и к душевной своей... И да, я, пусть тревожно, но спала под вопли человека, которого там, внизу, жестоко пытали мои люди...

Но я не осуждала их. Потому, что если сегодня не выведать у пленника необходимые сведения, то завтра, или чуть позже уже люди моей общины будут кричать от боли, когда северные завоеватели станут убивать их и жечь то, что я с таким трудом пыталась создать на этом каменистом берегу...

А потом крики затихли - и я провалилась в глубокий сон, убаюканная рокотом волн, бьющихся невдалеке о скалы, и возникшем среди ночи храпом Ланселота, который так и продолжал спать на лежанке возле моей двери. Удивительно, но осознание присутствия этого человека рядом вселяло в меня не только уверенность в собственной безопасности, но и какое-то внутреннее спокойствие. И, думаю, если б этот странствующий рыцарь исчез из моей жизни, мне стало бы по-настоящему больно...

Мне снилось, как его руки вновь мягко закутывают меня в большой плащ, нагретый телом хозяина, и заботливый голос произносит так же мягко, как вчера на деревянном причале Камелота:

– Тебе холодно? Ты вся дрожишь...

– Да, - шептала я, ворочаясь во сне. – Мне холодно... в этом жестоком мире... без тебя... Я хочу, чтобы твои руки, твои слова, твои взгляды согревали меня всегда... Иди же ко мне, мой рыцарь, почему ты медлишь?..

И непонятно было, я ли шепчу это, или леди Элейн, юное тело которой уже очень настоятельно требовало настоящей, пылкой, обжигающей любви... Так же, как стремилась к ней моя душа, не познавшая истинного, глубокого, искреннего чувства в своей прошлой жизни...

...Наконец восходящее солнце мазнуло своими лучами по моим ресницам, и я наконец смогла вынырнуть из тяжелого, но и одновременно сладкого сна, на одну ночь освободившего меня от каждодневных забот для того, чтобы осознать очевидное.

Что я не только хозяйка разрушенной крепости и глава общины, всецело мне доверяющей, но еще и девушка, имеющая право на обычные человеческие чувства.

И не надо от них отгораживаться условностями двадцать первого века.

Пора уже признаться самой себе, что меня тянет к Ланселоту так же, как и его ко мне...