Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал

Мысль о таком легком заработке пришлась старику по вкусу.

Излив тысячу благодарностей, что у него такие добрые друзья, Гастий резво поднялся с постели, оделся и вышел из дому. Ветер с проливным дождем заставили его поежиться и едва не спугнули.

— Как же это он в такую погоду? И не побоялся же в порт входить, — спохватился старый кормчий.

— Ну, видать, выхода другого нет, — пожал плечами Касий.

Гастий подозрительно посмотрел на моряков.

— А это кто?

— Мы сейчас туда идем, поможем разгрузить корабль, — пояснил Ашшуррисау.

Гастий неопределенно кивнул и пошел к дому Полипета. Касий и Ашшуррисау отправились с ним. Трасий, Гесиод и Бактр чуть отстали.

Приблизившись к воротам, кормчий стал тарабанить в них с такой силой и настойчивостью, что их отворили почти сразу, тем более, когда узнали, кто и с чем пожаловал к ним среди ночи.

— Пойдем со мной, а друзья твои пусть здесь подождут, — зевая, сказал часовой, опрометчиво поворачиваясь к ночным гостям спиной.

Он был один. Видимо, непогода загнала охрану в пристройку.

Ашшуррисау и Касий переглянулись. Медлить было нельзя.

Первый тут же оглушил Гастия. Второй — метнул в часового нож, точно в сердце, тот упал, даже не вскрикнув.

Подали сигнал Трасию. Вошли во двор, заперли ворота.

— Подоприте дверь пристройки, чтобы оттуда никто не вышел, — командовал Ашшуррисау. — Касий, вместе со мной в дом! Из семьи никого не трогать!

— Его сыну восемнадцать лет! — недовольно поморщился Касий. — А если он за меч возьмется, мне с ним что, в прятки играть?

— Сын мне нужен живой и невредимый, — твердо сказал ассирийский лазутчик. — Да и мать тоже. Иначе мы ничего не получим.

Но удача благоволила к ним: все домашние спали.

Мать и сына подняли с постелей, связали и отвели в одну из комнат, где Ашшуррисау повел с ними разговор:

— Не бойтесь. Вам ничего не угрожает. Будь сейчас в доме Полипет, он принял бы нас с миром и почестями. Мало того, исполнил бы все наши желания. Беда в том, что у меня нет времени дожидаться его в Трапезунде. Поэтому я хочу взять то, что он, безусловно, отдал бы мне безо всякого принуждения.

— Что тебе от нас надо, мерзавец?! — с присущей молодости горячностью выкрикнул юноша.

— Как тебя зовут, юнец? — спокойно ответил на это Ашшуррисау.

— Гелиодор…

— Так вот Гелиодор, я не мерзавец, а друг твоего отца. Если бы это было не так, разве я простил бы тебе это оскорбление?.. Теперь о том, что мне надо. Золота и серебра — пять талантов. А также товаров, которые я сам выберу на складе.

— У нас нет столько золота! — воскликнула жена Полипета.

— Думаю, есть. И будет лучше, если вы скажете о том, где оно хранится, сами. Тем более что я возьму только пять талантов, как и говорил. Все остальное останется у вас.

Юноша поддержал мать:

— Вы ничего от нас не получите!

Женщина пустила слезу:

— У нас нет столько золота; обыщите весь дом — все, что найдете, будет ваше.

— Как же я надеялся, что ты будешь благоразумной! — ответил на это Ашшуррисау.

Золото нашлось, как только Касий внес в комнату дочерей Полипета, девяти и двенадцати лет. Он держал их за ноги вниз головой на высоко поднятых руках. Девочки плакали, кричали и звали на помощь — какое бы материнское сердце выдержало такое испытание?

Впрочем, убедившись, что воры взяли изо всех сокровищ лишь то, что обещали, мать и сын, казалось, немного успокоились и согласились помочь в остальном.

— Я отведу вас. Покажу склады, открою замки, — предложила женщина.

Ашшуррисау, который и до этого недоверчиво отнесся к помощи с ее стороны, теперь усмехнулся:

— Вот то о чем я тебе всегда говорил, дорогой Касий: с каким бы с чистым сердцем ни давала женщина клятвы мужу или богам, если они касаются достатка ее дома — забудь, что услышал их…

Он посмотрел хозяйке в глаза и пригрозил:

— Глупая жадная женщина! Когда я перережу твоему сыну горло, ты будешь визжать как свинья и молить всех богов меня покарать, в то время как винить, кроме себя, будет некого! Так ты все еще хочешь, чтобы мы сейчас отправились вместе с тобой на склад?

— Нет! Нет! Нет! — опомнилась мать.

— Я чего-то не понимаю? В чем здесь подвох? — удивился Касий. — Почему бы не покончить с этим побыстрее да покинуть город, пока мы целы?

— Ночью все склады в порту охраняются городской стражей. Любого, кто там появится в ночное время, сочтут вором. Она хотела заманить нас в ловушку.

— И ты знал это?

— Знал. Мы будем дожидаться утра в доме. С рассветом мы с ней вдвоем пойдем в порт. А вы будете следить за ее семейством и слугами. Убейте их не раздумывая, если что-то пойдет не так.

Последние слова Ашшуррисау были, скорее, предназначены для жены Полипета, нежели для Касия.

С рассветом все заладилось. Этот маленький плутоватый на вид ассириец с округлым брюшком умел посеять страх в человеческих сердцах и заставить исполнять свою волю. Женщина не посмела даже перечить ему, когда этот вор сказал, что ее сын едет с ними до границы с Урарту.

— Не беспокойся о нем. А еще передай мужу этот перстень, — Ашшуррисау вручил ей кольцо Арад-бел-ита с голубым сапфиром. — Это все объяснит ему. И вот еще что. Сумеешь покинуть сегодня-завтра город — спасешь себя и свою семью от большой беды. Говорю это по дружбе.

В полдень из Трапезунда вышли несколько повозок, груженых золотом, серебром, самым разным товаром, в том числе несколькими тюками специй, а также домашней утварью. С этим небольшим караваном следовали семеро мужчин, молодая женщина и полуторагодовалый ребенок.

16

Зима 684 г. до н. э.

Восточный Табал

Казнь началась с рассветом.

За неделю до этого Ашшур-аха-иддин получил вести от Син-аххе-риба, ответ отца на просьбу сына помочь подкреплениями. Царевич ссылался на большие потери в людях и лошадях, неожиданное вмешательство в войну киммерийцев и ожесточенное сопротивление врага. Царь разгневался, обвинил его в мягкотелости и бездарности, спрашивал, не слишком ли много его отпрыск взвалил на свои плечи, когда встал во главе армии.