Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Правда, вернувшийся с ней младший Учиха смотрелся посвежевшим, но старший Ёко не спешил связывать эти события вместе и делать поспешные выводы.

Но всё же лис спросил:

– Где пропадала?

– Всё хорошо, – Шио улыбнулась и послушно посмотрела ему в глаза, подтверждая свои слова. Ухватившись за мимолётную мысль, Курама осторожно кивнул на Изуну. Сестра проводила с ним много времени, может…

Хотя он человек…

К счастью, девушка покачала головой. Старший Ёко почувствовал лёгкое облегчение – в отношениях с людьми всегда проблемы возникают, которых он никогда не пожелал бы для своей любимой сестры.

Особенно для неё.

– Встретимся вечером, – распрощался Учиха, ощутив себя лишним. Это не было обидно, но между людьми порой связи крепки.

К примеру, Изуне остро захотелось увидеть брата, которого никак не мог надолго поймать уж несколько дней как: всех в делах и огрызается на отчего-то изменивший отношение к своему лидеру клан.

Как только юноша ушёл, Шио расслабилась. Ноги подкосились, но даже в животе не ёкнула – знала, что не упадёт, брат поймал.

– Чем ты занималась? – тихо и строго.

Есть не так много вещей, которые могут довести до истощения девятихвостую кицунэ. Курама заподозрил эльфов, у которых сестра сумела допроситься помощи для Изуны, и заранее нелогично злился на них.

– Лечила, – почти шёпотом; младшая Ёко с удовольствием закрыла глаза. – Эльфы дали технику долечить. Это я не привыкла просто.

– Ты уверена…

– В дом, – девушка потёрлась о брата носом. – Я прошу тебя.

Старший Ёко неодобрительно покачал головой; будто его нужно было просить о помощи. Не дав ей больше сказать ни слова, мужчина донёс её до постели и задёрнул занавески на окнах. Шио свернулась клубком на постели и приоткрыла левый глаз.

Из-за разницы в росте она казалась ему меньше, чем на самом деле. Волей-неволей станешь относиться с бережливостью к тому, кого можешь в буквальном смысле спрятать в своих руках, насколько бы ни был хорош воин.

– Отдыхай, – Курама провёл ладонью по её волосам, ловко стянув завязки с хвостиков. – Ты же не хочешь пропустить праздник.

Младшая кицунэ тихо уткнулась носом в подушку.

Если Хашираме что-то приходило в голову – то Хаширама делал это с размахом, не взирая на доводы брата и здравого смысла в одном лице. Но в итоге всё получалось куда лучше, чем можно ожидать от его полубезумных затей.

Так же заверения Тобирамы о том, что Учиха и Сенджу, скорее, из-за саке забудут о договоре и порежут друг другу глотки, неожиданно растворились в голосах людей, никем нежданной музыке и запахов еды. По всей деревне висели бумажные фонарики – многие смастерили дети, прознав о секретном событии, как водится, заранее. Разрумянившись от саке, люди собирались небольшими стайками в основном на небольшой площади перед скромной резиденцией Временного Совета Конохи; основного руководителя пока не назначили, так как очевидное решение – чтобы управляли и Мадара, и Хаширама вместе – не подходило по множеству этических и политических пунктов.

О других кандидатурах и речи не шло.

Тобирама вжимал голову в плечи. Ему казалось, что все на него пялятся: на белые уродские* волосы, на моно Сенджу на спине, на светлые хакама и косодэ. Не понимая странной вязкой расслабленности людей – своих в том числе! – Тобираме хотелось убраться куда подальше, но пока что его останавливали приличия.

От бело-чёрных сборищ он вовсе отворачивался. В основном совсем зелёная молодёжь, раскрывавшие рты в сторону примера Мадары и Хаширамы, но даже так младший Сенджу еле сдерживался от соблазна подлететь к такой группке болтающих подростков, схватить первого попавшегося родственничка за отворот кимоно и, встряхнув, отвесить хорошую оплеуху, чтоб не яшкались с Учиха.

Но Хаширама тогда серьёзно и надолго обидится. Этот праздник специально для образования новых связей и придуман был. И работало же, работало, но как же злило!

А ведь Тобирама считал себя хладнокровным.

Взгляд выхватил длинную рыжую шевелюру. Курама облюбовал место возле небольшого бара, где незаметно и деликатно подливал Мадаре, который увлечённо что-то обсуждал с главой Сенджу. Хаширама улыбался и активно жестикулировал, а старший Ёко, не принимая активного участия в дискуссии, следил за сохранением границ. На деле он просто не желал как-то влиять на ход людской истории, но Тобирама, разумеется, не мог этого знать. Отношения с Курамой ухудшились с тех пор, как он с сестрой стал жить рядом с Учиха, но, проявляя удивительный талант дипломата, вместо споров Ёко звал на полигон, где без стеснения заставлял младшего Сенджу утыкаться носом в тёплый песочек. Вопрос был исчерпан после пятого раза, а сейчас Тобираму интересовал вовсе не он.

Курама один появлялся не так часто. Где же его сестра… Невысокая, её легко было просмотреть в толпе…

– Тобирама, иди к нам!

Сенджу поёжился. Парень хотел её найти, но незаметно и тихо. А так с десяток лиц синхронно повернулись в его сторону. Под внимательными взглядами Тобирама пересёк площадь и подошёл ближе к позвавшей его Шио и расслабленному Изуне.

Не потрудившийся прихватить из дома сандалии Учиха примостился на аккуратной скамеечке у стены и смотрелся трогательно-нелепо в светло-голубой юкате. Юноша улыбался, не скрывая хорошего настроения – ему нравились звуки и атмосфера праздника. Ёко примостилась рядом с ним и не постеснялась вырядиться в ладно сидящее оранжевое с чёрной оторочкой летнее кимоно.

У Тобирамы засосало под ложечкой

«Голубки», – рассеянно подумал Сенджу, на секунду задержав взгляд на красивой женской лодыжке, не спрятанной за форменной обувью: на ногах Ёко болтались лёгкие сандалии на ремешках через большой палец**.

– Не хмурься так, – фыркнула Шио, как будто они друзья. – Праздник же.

Тобирама закатил глаза, но почему-то не ушёл, а прислонился к стене рядом с Изуной. Учиха и Ёко облюбовали весьма удобное местечко – в уголке, где Изуну не затопчут, и сам он не будет никому мешаться.

– Брат не хотел меня брать, боялся, – вдруг тихо произнёс младший Учиха.

Сенджу поморщился. Фраза предназначалась ему, и Тобирама не знал, как реагировать на попытку контакта со стороны члена клана Учиха.

Тем более брата Мадары, которого он почти убил.

Шио закинула ногу за ногу. Ей нравились музыка и её ритм и удивляло, что это замечает только она. Дома редко играла музыка просто так по праздникам – обычно всё же кто-то танцевал, и звуки помогали телу двигаться, как надо.

Жизнь в движении – зачем же просто заливать в себя саке?

Или у людей так не принято?

Ну, если и не принято, то брат поймёт. Сидеть ей надоело уже. Тобирама о чём-то тихо переговаривался с Изуной: невероятно, и десяти минут же не прошло. Кажется, они вспомнили суровую зиму три года назад, во время которой тяжело было обоим кланам.

Сенджу было неловко. Странная смесь стыда и чувства вины встала комом в горле. Изуна, казалось, совсем не держал зла. Но так же не бывает! Шиноби не могли простить смерть близких, а тут Учиха будто бы забыл собственную.