Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...

Может, из-за присутствия Шио? Да вряд ли, девушка вообще смотрела в другую сторону. Но больше Тобирама поражался себе; за нейтральным разговором вдруг поутихло раздражение, особенно когда оказалось, что оба клана обманывали зимой одного и того же ростовщика и гнали друг на друга. Сенджу почти засмеялся, но внезапно младшая Ёко поднялась и без предупреждения оставила их вдвоём.

Связывающая их тоненькая ниточка испарилась. Тобирама скрестил руки на груди, Изуна безмятежно вытянул ноги. Оба молчали, но Сенджу ощущал тонкость стены между ними – или сцепятся, или снова разговорятся.

– Странная она немного, – сказал Учиха.

– Кто? – мрачно.

– Шио. Как будто не росла на войне.

Глупости какие. Война распростёрла свои руки далеко за пределы страны Огня, а младшая Ёко отлично сражалась.

А для Тобирамы она и вовсе ещё не закончилась, эта война. Сенджу ожидал нападения круглые сутки и делал вид, что совсем не устаёт от этого, стараясь большинство дел перехватить на себя, чтобы всё контролировать. Инстинктивно он не мог не ждать от Учиха подлости или обмана, они – враги.

Вот только сидящий рядом Изуна уже точно не сможет ему ничего сделать. Тобирама не воспринимал его как источник опасности, и глупо было бы это отрицать.

Фоновая музыка оборвалась. Привыкнув к ней, Сенджу рассеянно огляделся. Большинство людей не заметили перемены. Тобирама заметил несколько человек с инструментами. Возле них вертелась Шио и что-то сбивчиво втолковывала.

– Чем она занимается?

– Музыкантам мешает, – пожал плечами Сенджу.

Стоп. Откуда Изуна знал, куда и на кого он смотрел? И о чём думал? Вдруг верны слухи, что слепые «видят» лучше зрячих?

Тобирама с подозрением покосился на младшего Учиха. Тот делал вид, что ничего такого не сказал.

Музыка заиграла вновь. Видимо, младшей Ёко удалось донести до исполнителей свои мысли, так как Тобирама никогда не слышал подобных мелодий. Впрочем, это не удивительно – он мало интересовался подобными вещами.

А Шио уже повисла на руке брата. Смеясь, она пыталась стащить его со стула.

– Ну, пойдём!

– Я ничего не помню, и это было давно и неправда, – отмахивался Курама. Его куда больше интересовало, какими силами воспользовалась сестра, чтобы в Конохе, за много километров от дома, зазвучали знакомые с детства ноты.

– Хватит сидеть, мама и тебя учила, – смеялась Шио. – Здесь скучно.

Мама.

И чего он сопротивляется?

Курама махнул рукой Хашираме и дал себя утащить. В центре нашлась ровная и относительно свободная площадка. Сестра шепнула на ухо, что она хочет и что надо делать.

Хм, всё просто выходило.

Ёко коротко поклонились друг другу. Можно начинать.

Изуна спрашивал, что происходит. Но разве мог Тобирама это описать? Как два оживших огонька свечи, они двигались синхронно и вместе и одновременно – раздельно, отталкиваясь друг от друга.

Сначала они спокойно двигались по кругу, касаясь друг друга запястьями вытянутых рук. Поворот, смена рук – и вот они уже идут в другую сторону, смотря друг в другу в глаза. Не существовало для них окружающего мира.

Постепенно многие отвлеклись от разговоров – танцевали всего двое. Ёко сцепились руками, шагнули друг от друга на шаг и потянули партнёра на себя. Шаг вперёд, наклон, руки скрестились; назад, поворот спинами друг к другу – и вдруг с их пальцев слетели языки пламени. Как будто не контролируемые, они образовывали вокруг них вихрь, заставив собравшихся зрителей отшатнуться назад.

Но Курама и Шио не боялись своего огня. Как птицы-фениксы из сказок южных народов, они обнимали друг друга пылающими крыльями и взмахивали ими в стороны.

Тобирама завороженно смотрел, как Шио повторяет движения брата, находясь затылком к нему: улыбка, чуть прикрытые глаза, плавное движение руками налево, прыжок вправо вплотную к спине Курамы. Сенджу осознал, что сражались они похоже, так же слаженно, так же не думая. В них не было скованности и стеснения – оба делали, что хотели.

Шио легко отошла в сторону, Курама несильно потянул. И младшая Ёко, как будто подчиняясь, в развороте вернулась к нему и мягко упала на вытянутую руку.

Музыка закончилась, девушка тяжело дышала, запыхавшись. Ей хотелось смеяться и куда-нибудь спрятаться от вдруг зааплодировавшей публики. Внезапно Курама подхватил её за талию, приподнял и раскружил.

– А-а-а, пусти-пусти! Высо-о-окий!..

Люди засмеялись. Тобирама словно очнулся. Сенджу не замечал до этого, насколько быстро колотилось сердце. Ему срочно нужно было уйти от шумных людей, от заразительного веселья, от на самом деле только сейчас начавшегося празднества.

Иначе он точно сделает какую-нибудь глупость.

– На соседней улице никого нет, – как-то слишком понимающе сказал Изуна.

Места для подозрений в голове уже не осталось. Тобирама развернулся, протиснулся между людьми и попросту сбежал.

Примерно через час ему стало легче. Учиха сказал правду, хоть и неясно, откуда он её знал: через улицу было тихо и спокойно. Шум доносился как бы издалека. Никто не искал его, и Тобирама потерял счёт времени. Усевшись возле дерева и запрокинув голову, он бездумно смотрел на темнеющее небо.

Боковым зрением Сенджу заметил движение. Изуна тихо шёл домой, устав от шума праздника. Брата с ним не было, и Тобирама не сомневался, что смог бы обнаружить старшего Учиха рядом с Хаширамой. Возможно, стоит его поискать.

Сенджу вернулся на площадь. Там было куда тише, музыканты и празднующие разошлись по барам, с которыми по первости их возникновения Тобирама пытался бороться, но со временем махнул рукой. Эти были маленькие укромные и по своему уютные заведения, где вечером можно было найти на удивление хорошее саке и расслабиться в дали от проблем. Младший Сенджу не был завсегдатаем и не собирался становиться им, так как почти не пил, но пользу подобного оценил.

Тобирама направился на свет ближайшего. В отличие от большинства других, которых от улицы отделяла тканевая занавеска, этот бар находился в подвальном помещении. Крутые ступени, освещённые уютным тёплым светом фонаря, вели вниз параллельно стене дома примерно два человеческих роста. Шум доносился из-за всё же тряпичных дверей; лестничный подъём не давал ему слишком вылетать наружу. Сенджу преисполнился нехороших предчувствий, так как он догадывался, кого увидит, и шагнул внутрь.

Оба Ёко обнаружились босые на столе. Им хлопали, они явно создавали общую атмосферу веселья: если уж смеяться – то громко, если пить – то много. Шио и Курама танцевали под руку, распущенные волосы девушки растрепались, как у ведьмы-они, а юката держалась на честном слове, не скрывая ни ног, ни плеч. Тобирама остановился на пороге, решая, хочет ли он, чтобы его заметили, или нет. Изначально он искал Хашираму, а здесь его не было. Широкие спины пока что надёжно спрятали его.

– О, опоздавший! – крикнула Шио, указывая на него.