Игра в классики на незнакомых планетах

— Я знаю кого-то, у кого сейчас будет сдвиг по нейрофузе, — печально сказала Шивон.

— Но ведь обещали! — негодовали собравшиеся в главном холле стажеры.

— Он должен был прийти!

— А вечеринка! Мы же не успеем!

— А как...

— И что мне делать с этими яслями? — вопросила Шивон.

— Почему вы у меня спрашиваете? Думаете, вы у меня одни такие? Ждите Деда Мороза, может, он отвезет их на санях?

— А не пойти ли вам, Центр?

— А не пойти ли вам, дежурный?

— О, ч-черт, — сказала Шивон. — Теперь я потеряла картинку.

***

Ей только удалось загнать стажеров в аудиторию под присмотром очумевшего от документов Лорана, который сразу начал травить им байки, как замигала кнопка внешнего вторжения. Лючия ходила за ней, как приклеенная, — видно, все надеялась на зачет.

— Доктор Ни Леоч, у нас гости, — сказал дежурный робот.

Она узнала их сразу. Те самые, живущие за пределами города. Совпадение точь-в-точь для рождественской ночи. Один из них держался странно: вздрагивал, переливался, тревожно менял цвета. Другой смотрел на Шивон так виновато, что она сразу поняла: что-то не так.

— Ваш... партнер... болен? — спросила она у второго. Тот по-человечески помотал головой и сказал что-то непонятное. Повторил несколько раз, но традуктор не уловил.

В этот момент внезапно позеленевший партнер тихо съехал на пол «предбанника».

Шивон велела роботам тащить его в главный холл. И позвать доктора Дюпре.

— У нас экстренная ситуация.

Под ногами у нее путалась Лючия.

По опыту Шивон знала: если праздничной ночью нужен врач, лучше вызывать гагаринцев.

У гагаринцев ответили сразу:

— Сестра Харриет, ЗАМ. Станция, я вас не вижу!

— Нас никто не видит, — сказала Шивон. — У нас заносы, кажется, картинку обрубило напрочь. Сестра, у нас тут проблемы.

— Какого он цвета? — потребовала Харриет, когда Шивон ей рассказала.

— Цвета? Ах ты... — Шивон велела роботам переключить весь свет на главный холл. Стало легче. — Зеленого с голубым. Голова темно-синяя.

— Это самка. В смысле, то, что мы называем самкой. Так... Шивон... посмотрите, есть у нее на боку нарост?

— Н-нарост? — Она всегда боялась трогать инопланетян руками. — Секунду.

В этот момент партнер «самки» разразился жаркой и длинной речью, из которой выкрученный на полную мощь традуктор не понял не слова.

— Стажер Морено! Вы когда-нибудь пользовались ИЭ-сканером?

— Я... ну...

— Неважно! Сканер в третьем ящике, живо! Все будет хорошо, — успокаивала она «самца». Тот, похоже, страдал синдромом Туретта в тяжелой форме и не слышал ничего, что говорила Шивон.

— И... интонации восклицательные... — пробормотала стажерка.

— Без вас слышу! Эмотивные показатели?

— С-страх... Беспокойство...

— Сколько?

— Двадцать по шкале! Ненормально для этой особи! — вспомнила Лючия.

— Ненависть, злость, отторжение?

— Нет, все в норме. Только страх.

— Ну так успокойте его! Мне надо осмотреть партнера.

— По-моему, это партнерша.

— Стажер Морено, вы мыслите земными категориями.

— Шивон! Я спрашиваю, есть ли у нее на боку нарост? — требовала Харриет из невидимого приюта гагаринцев.

Шивон мысленно перекрестилась и перевернула самку на бок. Нарост был, и достаточно большой.

— Цвет и форма? — спросила Харриет.

— Овальный, ровный, темно-зеленый, — тихо ответила Шивон. До нее начинало доходить. — Только не говорите мне, что это...

Она готова была поклясться, что Харриет хикикнула:

— Поздравляю, Шивон. У вас тревога по коду два-эр, что значит — Рождественские Роды.

Харриет сказала, что немедленно отправляет акушерку-омелку, но, видите ли...

— Знаю, заносы, — мрачно сказала Шивон, — за, мать его, носы.

В этот момент темно-фиолетовая конечность отшвырнула ее от «роженицы». Шивон отлетела к дальней стене. У окружающих роботов тут же выдвинулись лазеры. Кто-то из собравшихся на шум стажеров выхватил «Луч».

— Стойте! — заорала Шивон. — Никто не стреляет! Спокойно! Послушайте меня. — Она не очень хорошо говорила на омельском, но выбирать не приходилось. Глаза-в-глаза — это всегда лучше, чем через традуктор.

— Я хочу вам помочь. Мы хотим вам помочь.

Но он не слушал; опять что-то верещал, за своим зашкалившим страхом уже не в состоянии понять, что ему говорят.

В этот момент в холле раздался нежный женский голос:

— Тихая ночь, святая ночь...

Шивон обернулась. Стажер Лючия Морено пела тихо, будто колыбельную, глядя на фиолетового омельца.

— Усни в блаженной тишине...

Омелец застыл, будто завороженный. Потом подошел к Лючии — Шивон упреждающе подняла руку. Потом сел на пол прямо у ног стажерки.

— В блаженной тишине... — пропела та.

Все молчали.

— Мы хотим помочь вам, — снова проговорила Шивон, и на сей раз он понял. — У вашей партнерши сейчас будет потомство, — сказала она. — Это ваше потомство?

У него был почти по-земному печальный взгляд.

— Это ваше потомство? — снова спросила она. — Мы не собираемся никого судить.

Взгляд оставался печальным. Шивон поняла наконец, за что их выгнали из города.

— Шивон! Вы меня слышите? — надрывалась по-прежнему невидимая сестра Харриет. — Мы не можем тянуть! Вам придется принимать роды!

***

Им пришлось вынести «роженицу» за ворота Станции, к местной мелкой речушке. Младенцы здесь рождались с плавниками, и их следовало сразу же погружать в здешнюю жидкость. Земная вода для этого не подходили. Прибежал Лоран, испугался, когда Шивон сообщила ему:

— Мы рожаем!

***

Над Омелой горели непривычные звезды. Шивон расставила роботов в ряд, чтоб светили. Роженица иногда тихо стонала, и ей отвечал партнер, которого держала под конечность стажерка Лючия, время от времени мурлыкая рождественскую песенку.