Игрушка

"Давай поможем...", - рванулся было Владимир, но Коновалов резким голосом остановил его:

"Нельзя нам останавливаться. Там работают люди знающие своё дело. Мы же должны двигаться!
– и, помолчав, - Недавно налёт был. Нам повезло, авось проскочим.
– Но, видимо, устыдившись своей резкости, примирительно добавил, посмотрев на пассажира и улыбнувшись, - ... товарищ лейтенант".

Когда выехали на берег, прямо в посёлок Кобона, водитель заметно повеселел:

"Ну вот, теперь до Лодейного - по суше".

В Кобоне колонна разделилась. В Лодейное Поле были направлены только три машины. До места назначения ехали долго - почти 6 часов. Водителя - как подменили. Он не умолкал всю дорогу. Владимир такое услышал от него о начале войны, что если бы не те часы, проведённые с ним на льду в открытой кабине под пронизывающим ветром - водителя следовало бы арестовать прямо здесь - на месте за такую гнусную "ложь".

Рассказы водителя, видимо, на всю жизнь врезались в память Найдёнова - так его возмутило их содержание. Не раз в своей военной 134жизни он возвращался в воспоминаниях к тем рассказам Коновалова. Задавал вопросы, обречённые ещё на долго оставаться безответными:

"Как же так: на складах новенькие ППШ без патронов, а бойцы в бой шли с одной винтовкой на троих против фашистов с автоматами? Как же так: самолёты без горючего? Почему полками командовали капитаны? Куда подевались наши старшие офицеры? Почему фашисты так легко прошли эту тысячу километров от границы с Польшей до Ленинграда всего за каких-то полтора месяца? По 20 километров в день - как на параде?!"

Вначале лета дивизия формально поступила в распоряжение командующего Волховским фронтом, а фактически она подчинялась напрямую Москве - Ставке Верховного.

Комдив собрал всех офицеров и объяснил поставленную перед дивизией задачу:

"Мы будем располагаться в тылу наших войск в качестве заградительного щита. Ограждать будем наши тылы от всякой дезертирской трусливой сволочи. Не жалеть этих гадов!"

"А может от того немец так быстро идёт по нашей земле, что народ наш трусливый?"- подумалось Найдёнову. Но личный опыт общения молодого лейтенанта с этим "народом" говорил об обратном. Очень скоро у Найдёнова сформировалась своя стратегия: "По нашим не стрелять; наших отступающих ловить, но по ним не стрелять". В последствии эта стратегия оправдала себя полностью, хотя у Найдёнова с комиссаром полка и был неприятный разговор по этому поводу после ТОГО боя.

Предрассветный туман рассеивался, когда грянули залпы нашей 135артподготовки.

Перед войсками Волховского фронта была поставлена простая для понимания, но очень сложная, а скорее - не выполнимая в сложившейся ситуации, задача: прорвать укрепления противника, соединиться с войсками Ленинградского фронта, оттеснить немцев на юг, а северную отсечённую группировку фашистов - уничтожить. Таким образом город Ленинград будет разблокирован.

Найдёнов, сидя в ещё не просохшем от вчерашнего дождя окопе на расстеленной плащ-палатке, мысленно представлял себе как разворачивается операция: вот сейчас после гаубиц отработают гвардейские миномёты и в атаку пойдут танки, а под их прикрытием - пехота. Но что-то происходило не так, он это чувствовал - наши пушки очень скоро замолчали, а характерного хриплого воя стартующих снарядов "Катюш" он так и не услышал, хотя точно знал: вчера в километре от позиций его взвода батарея "Катюш" готовилась к работе. Всё чаще стали слышны разрывы немецких снарядов. Проанализировать ситуацию ему помешал страшный грохот. Найдёнову показалось, что снаряд разорвался прямо над его головой. Когда пороховой дым рассеялся, а звон в ушах сменился знакомыми звуками человеческого кашля - он понял что случилось. Снаряд угодил прямо в огромную сосну, стоявшую позади окопа метрах в десяти. Ветер дул сзади, поэтому их участок окопа накрыло облако порохового дыма. Осколком разбило пустой патронный ящик, а щепка от него вонзилась в щёку связисту, сидевшему рядом с Найдёновым и возившемуся с полевым телефонным аппаратом. Санинструктор щепу удалил и перевязал связиста так, что казалось будто у человека болят зубы 136и образовался громадный флюс. По адресу молодого связиста уже и шутки посыпались, когда зазвучал зуммер полевого телефона.

"Приготовиться к отражению вражеской атаки", - раздался в трубке знакомый голос комбата.

"Вас понял, товарищ третий - подготовиться к отражению вражеской атаки, - неуверенно продублировал команду Найдёнов.
– Какую атаку? Мы же должны атаковать, а не нас?"- мысленный вопрос остался без ответа.

"Передать по цепи: "приготовиться к бою". По нашим не стрелять", - скомандовал Найдёнов.

День был безоблачный. Солнце уже стояло высоко, но удобно для людей найдёновского взвода - слева и немного сзади. В его лучах легко было различить на фоне дальнего перелеска группу людей как-то хаотично двигавшихся в сторону Найдёнова. В бинокль он узнал наших.

"Не стрелять!" - заорал лейтенант на солдат, которые уже взяли на мушку группу неизвестных. Через пять минут "неизвестные" были в двадцати метрах от расположения взвода. Найдёнов дал автоматную очередь по верху и скомандовал, высунувшись из окопа:

"Всем лежать, старшего - ко мне".

Вскоре в окоп рядом с Найдёновым свалился грузный человек в грязной разорванной гимнастёрке, с огромным синяком под правым глазом. Кулём свалившийся на дно окопа, прикладом своей винтовки он больно стукнул лейтенанта по ноге. Превозмогая боль и обращаясь к неизвестному, Найдёнов скомандовал:

"Докладывайте!"

"Старший сержант четвёртого отдельного стрелкового полка Груздев, - 137неожиданно звонко заговорил неизвестный. Указывая на запад, он продолжил.
– Там прорвались два танка и около взвода немцев".

"Ну, а чтож вы драпаете-то от них, засранцы?" - заорал Найдёнов. Старшего сержанта эти слова молодого лейтенанта явно задели.

"А ты, молодой, попробуй повоюй с этим против танков!" - и он красноречиво поднял винтовку и тряханул ею в воздухе.

"Ладно, зови своих, после боя разберёмся", - несколько смягчив тон, сказал Найдёнов.

Скоро в окопе сидели все тринадцать беглецов. Двое из них оказались раненными: один в правую руку, другой - тоже в правое, но плечо. Их забрал с собой санинструктор.

"Слушай, лейтенант...", - обратился к Найдёнову Груздев.

"Не лейтенант, а "товарищ лейтенант"", - поправил его Владимир.

"Что тебе?"

"Дай мне моих пять человек и штуки четыре противотанковые гранаты. Когда мы шли..."

"Отступали", - поправил его Найдёнов. Но Груздев на эту поправку не обратил внимания и продолжал:

"Там есть ложбинка вся в высокой траве. Если мы там заляжем. Немцы пройдут мимо нас, и как только пройдут - мы их и причешем сзади".

"А ты уверен, что они пойдут именно там?" - спросил Найдёнов.

"Им деваться некуда: справа гряда валунов, слева ложбина. Танки только там пройти могут".

"Ладно, бери гранаты и людей и вперёд. Но начинайте не раньше того, как мы начнём по ним бить", - согласился Найдёнов.

138 Так и договорились.

Всем шестерым выдали по автомату и по две гранаты: по одной противопехотной - осколочной и по одной противотанковой.

Перед выходом Груздев построил своих ребят. Группа из пяти человек стояла перед ним и каждый смотрел на своего командира с восхищением и надеждой. Уже не было в их глазах той безысходной растерянности, какую можно было прочитать у каждого всего-то пол часа назад, когда они в том лесочке по команде "отдыхаем" повалились на уже тёплый и мягкий весенний мох. Теперь эти люди ощущали себя не бегущей в панике от сильного врага толпой, а отступающим, в связи с тактической необходимостью, войском, отступающим для того, чтобы собраться с силами и нанести ответный удар.