Илон Маск

В конце концов Тиль уступил и согласился инвестировать в SpaceX 20 млн долларов. “Отчасти мной руководило желание наладить отношения после истории с PayPal”, – признает он. О получении инвестиций было объявлено 3 августа 2008 года, сразу после провала третьей попытки пуска. Эти деньги стали спасательным кругом, который позволил Маску заявить, что состоится и четвертая попытка.

“Интересно, как работает карма, – говорит Маск. – После того как лидеры переворота в PayPal убили меня, как Цезаря в Сенате, я мог бы сказать: «Ребята, вы козлы». Но я этого не сделал. Поступи я так, Founders Fund не пришел бы мне на выручку в 2008 году и SpaceX была бы мертва. Я вообще не верю в астрологию и прочее подобное дерьмо. Но карма, возможно, и правда существует”.

Работа на износ

Сразу после провала третьей попытки в августе 2008 года Маск велел своей команде через шесть недель доставить новую ракету на Квадж. Казалось, он опять бросает вызов реальности. Между первой и второй попытками прошло двенадцать месяцев, а между второй и третьей – семнадцать. Однако, поскольку в конструкцию не нужно было вносить никаких фундаментальных изменений, чтобы устранить проблемы, приведшие к третьему провалу, Маск решил, что шести недель вполне хватит, и подгонял свою команду. Кроме того, учитывая, как быстро расходовались деньги, выбора у него не оставалось.

Необходимые компоненты для четвертой ракеты лежали на заводе SpaceX в Лос-Анджелесе, а транспортировка по морю на Квадж занимала четыре недели. Тим Базза, директор SpaceX по запуску, сказал Маску, что уложиться в срок получится лишь в том случае, если они зафрахтуют транспортный самолет C-17 у ВВС. “Тогда так и сделаем”, – ответил Маск. В этот момент Базза понял, что Маск готов рискнуть всем.

В путь отправились двадцать сотрудников SpaceX, которые вместе с ракетой разместились в грузовом отсеке C-17, рассевшись на откидных креслах вдоль стен и пристегнув ремни. Настроение было праздничное. Одержимые работой инженеры собирались, как им казалось, совершить настоящее чудо.

Маск в командном пункте

Пока они летели над Тихим океаном, молодой инженер Трип Харрисс достал гитару и начал играть. Его родители преподавали музыку в Теннесси, и он получил классическое музыкальное образование. Но однажды на Рождество он посмотрел “Звездный путь” и решил стать ракетостроителем. “Я постепенно понял, как переучить свой мозг с музыки на инженерию”, – говорит он, и это оказалось гораздо проще, чем он думал. Проучившись год в Университете Пердью, он стал искать стажировку на лето, но проваливал одно собеседование за другим. Он уже смирился с тем, что работать придется в местном магазине инструментов Ace Hardware, но тут одному из его преподавателей позвонил друг из SpaceX и сказал, что компании нужны стажеры. На следующее утро, не дожидаясь оформления документов, Харрисс сел в машину, помахал рукой своей девушке и уехал из Индианы в Лос-Анджелес.

Когда самолет пошел на снижение для дозаправки на Гавайях, раздался громкий хлопок. Затем еще один. “Мы переглянулись: это показалось странным, – говорит Харрисс. – Еще один хлопок – и мы увидели, что топливный бак ракеты скукоживается, как банка из-под колы”. Самолет снижался быстро, и давление внутри росло, а клапаны топливного бака не успевали впускать воздух, чтобы его выравнивать.

Все засуетились. Инженеры вытащили перочинные ножи и принялись срезать с ракеты упаковочную пленку, чтобы открыть клапаны. Бюлент Алтан бросился в кабину, надеясь остановить снижение. “Здоровенный турок заорал на летчиков ВВС, американцев белее белого, чтобы они снова набрали высоту”, – вспоминает Харрисс. Как ни странно, летчики не сбросили в океан ни ракету, ни Алтана. Они согласились подняться выше, но предупредили Алтана, что горючего у них только на тридцать минут. Это означало, что через десять минут они должны будут снова пойти на снижение. Один из инженеров забрался в темную зону между первой и второй ступенями ракеты, нашел крупную трубу в системе наддува топливных баков, раскрутил ее и впустил в ракету воздух, чтобы выровнять давление, когда самолет снова станет постепенно снижаться. Металл выправился, и бак в общих чертах восстановил свою форму. Но ущерб был нанесен. Снаружи бак помялся, и от стенки оторвался один из гасителей колебаний топлива.

Инженеры позвонили Маску в Лос-Анджелес, сообщили о случившемся и предложили вернуть ракету на завод. “Все мы – все, кто стоял там, – услышали эту паузу, – говорит Харрисс. – Он молчал целую минуту. А потом сказал: «Нет, везите ее на Квадж и чините там»”. Харрисс вспоминает, что, добравшись до Кваджа, они подумали: “Черт, мы обречены”. Но уже на следующий день к ним вернулся энтузиазм. “Мы стали говорить себе: «Мы все исправим, и все у нас получится»”.

Базза и главный конструктор ракеты Крис Томпсон собрали необходимое оборудование, включая новые гасители колебаний топлива, в штаб-квартире SpaceX и погрузили в самолет Маска, чтобы доставить из Лос-Анджелеса на Квадж. Там они обнаружили целый рой инженеров, среди ночи лихорадочно работавших над вскрытой ракетой, словно врачи скорой помощи, которые борются за человеческую жизнь.

После первых трех провалов SpaceX Маск ввел новые процедуры для контроля качества работ и снижения рисков. “Теперь мы привыкали двигаться чуть медленнее, заполняя больше бумаг и проводя больше проверок”, – говорит Базза. Он сказал Маску: если следовать всем новым требованиям, на починку ракеты уйдет пять недель. Если же забыть о них, справимся за пять дней. Маск принял вполне ожидаемое решение. “Хорошо, – сказал он. – Работайте как можно быстрее”.

После того как Маск отозвал свои же приказы о контроле качества, Базза понял две вещи: Маск умеет перестраиваться в меняющихся обстоятельствах и готов рисковать сильнее, чем кто-либо еще. “Мы усвоили это не сразу, но Илон порой делал заявление, а со временем понимал: «О нет, вообще-то мы можем все сделать иначе»”, – говорит Базза.

Пока они трудились под палящим солнцем Кваджа, за ними наблюдал огромный пальмовый вор длиной чуть не метр. Они назвали рака Илоном и под его надзором смогли завершить ремонт за отведенные пять дней. “Скорее всего, раздутые компании космической отрасли такого и представить не могли, – отмечает Базза. – Порой безумно сжатые сроки идут на пользу”.

“В четвертый раз повезло!”

Если бы четвертая попытка пуска провалилась, SpaceX настал бы конец, и вместе с компанией, вероятно, умерла бы и сумасбродная идея, что пионерами освоения космоса могут быть и частные предприниматели. Возможно, умерла бы и Tesla. “Мы просто не смогли бы найти новое финансирование для Tesla, – рассуждает Маск. – Люди говорили бы: «Этот тип потерял свою ракетную компанию, он неудачник»”.

Пуск был назначен на 28 сентября 2008 года, и Маск планировал наблюдать за ним из командного пункта в штаб-квартире SpaceX в Лос-Анджелесе. Чтобы ослабить напряженность, Кимбал предложил утром свозить детей в “Диснейленд”. Было воскресенье, и народу в парке собралось немало, а VIP-билеты они не купили и стояли в длинных очередях, но это оказалось только к лучшему, потому что ожидание успокаивало Илона. Как по заказу, они прокатились на аттракционе “Космическая гора”, и метафора была столь очевидна, что показалась бы банальной, если бы не была правдивой.

Одетый в бежевое поло и потертые джинсы, как и утром в “Диснейленде”, Маск вошел в командный пункт в четыре часа дня, когда открылось окно для запуска ракеты. На одном из мониторов он увидел Falcon-1 на стартовой площадке на Квадже. В командном пункте царила тишина, и только женский голос вел отсчет времени.

Когда ракета взмыла в небо, началось ликование, но Маск молча смотрел на данные, поступавшие на его компьютер, и на висящий на стене экран, на котором транслировалось видео с установленных на ракете камер. Через шестьдесят секунд струя газов из двигателя потемнела. Это было нормально: ракета вошла в более разреженный воздух с меньшим содержанием кислорода. Островки атолла Кваджалейн остались далеко внизу и казались крошечными жемчужинами в бирюзовом море.

Маск с инженерами

Через две минуты настал момент для разделения ступеней. Стартовый двигатель выключился, и на этот раз вторая ступень отделилась лишь после пятисекундной задержки, чтобы избежать столкновения, которое погубило третью ракету. Когда вторая ступень медленно пошла дальше, Маск наконец позволил себе радостный возглас.

Установленный на второй ступени двигатель Kestrel работал превосходно. Его сопло от жара светилось красным, но Маск знал, что материал не подведет и раскалившись добела. Наконец, через девять минут после пуска, Kestrel, как и планировалось, отделился, а груз был выведен на орбиту. Крики радости к тому моменту стали оглушительными, а Маск вскинул в воздух обе руки. Стоящий рядом с ним Кимбал заплакал.