Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Да... Нет...
– мазовчанин совсем растерялся.
– Они графы, как и Вы, Вы, Ваше сиятельство, - сказал он Лауре.

А горничная в этот момент хихикала, повалившись на плечо своего брата.

Вечерело. На улицах Мазовецка пошёл снег, он падал на дома и мостовые большими белыми хлопьями, кружился и мерцал в лучах заходящего солнца. Тимофей Афанасьевич, Лаура Альбертовна и Роджер шли по засыпанной снегом улице, извозчика они не взяли, так как по словам учителя до его знакомых графов было минут семь пешком не более. Жорж остался на квартире у мазовчанина, ему решили дать отдохнуть. А Мишель оставили за её плохое поведение: шуточки, насмешки и подколы, и ещё потому, что кто-то же должен был помыть после обеда посуду.

Про

графов, к которым они направлялись, Лауре и Роджеру от гиперборейца стало известно следующее. Графы эти, лендзянцы по происхождению, являлись представителями древнего и когда-то славного, но со временем утратившего своё влияние и обедневшего рода Д'aлецких. Глава семейства Алионисий 'Aлфович Далецкий считал сам себя интеллигентом, просвещённым садоводом, гурманом и кем-то ещё. К тому же, он был женат и давно уже немолод. С супругою Натальей Евгеньевной имели они двадцатилетнего сына Никиту Алионисьевича. А ещё у Алионисия Алфовича был младший брат Г'oржий, который был моложе своего брата на целых пятнадцать лет. Таким образом, выходило, что Горжий и Никита воспринимались всеми не как дядя с племянником, а как братья-приятели. С ними-то, с этой парочкой, и познакомился Тимофей Афанасьевич прежде всего: так как молодые графы Далецкие вели себя не как потомки древнего рода и благородные дворяне, а как обычные, впрочем, довольно образованные провинциалы, желающие взять от жизни если не всё, то уж по крайней мере как можно больше. Вероятнее всего, это самое желание и привело в конце концов одного из них, а именно Никиту Алионисьевича, в школу, где он начал работать учителем.

Преподавательского запала в Никите, впрочем, хватило на месяц от силы, после чего он и уволился, однако за это время Тимофей Афанасьевич успел уже наладить хорошие отношения со всеми четверыми Далецкими.

– А потом Никитку, сына Алионисия Алфовича, - говорил Тимофей Лауре, благопристойно шествовавшей по заснеженному тротуару под руку с Роджером, когда они уже подходили к дому графов-лендзянцев, - забрали в армию, в наш мазовецкий гарнизон, он там сейчас в чине младшего лейтенанта, кажется. И Горжий тоже служит и тоже офицером. И поэтому я полагаю, что они оба смогут оказать Вам, Ваше сиятельство, некоторое вспомоществование во взаимодействии Вашем с командиром гарнизона.

Рассказав всё, что по его мнению нужно было знать Лауре и Роджеру, Тимофей остановился перед старинным двухэтажным особняком под красной треугольной крышей. Остановившись, учитель улыбнулся и сказал своим спутникам, что это и есть дом Алионисия Алфовича, а затем подошёл к одному из небольших окошек первого этажа и, стукнув пару раз костяшками пальцев по стеклу, произнёс преувеличенно ласковым голоском:

– Маз'eнушка, милушка, отвори мне, это я.

Произнеся такие слова, гипербореец поманил путешественников за собой, и буквально через минуту они оказались перед маленькой дверцей с железными засовами неподалёку от главного входа. Дверь эта со скрежетом отворилась, и на пороге появилась Мазена со сковородкой наперевес.

– Что повар опять заболел?
– увидев её, спросил Тимофей.

– Да нет, што ж ему буде, живе-здраве... А я здеся так, крысу извожу, - заулыбавшись, ответила женщина.

Лаура с Роджером многозначительно переглянулись, но ничего не сказали. А Мазена, тем временем, провела пришедших внутрь дома и, оставив их у широкой лестницы с бордовым ковром, тут же скрылась в неизвестном направлении, вероятно погнавшись за крысой.

По лестнице гости поднялись наверх и оказались в гардеробной, обитой дубом и слабо освещённой масляными лампами. Откуда-то из угла ковыляя выполз сухонький старичок в пиджачке и, представившись дворецким, забрал у всех верхнюю одежду.

– Я теперь у господ лендзянцев частенько бываю и всё здесь знаю. Пожалуйте за мной, Ваше сиятельство, - пригласил Тимофей Афанасьевич Лауру Альбертовну.

И вслед за ним графиня с лакеем попали в длинный

коридор со множеством дверей. Потолки в коридоре были высокие, полы блестящие, на стенах висели зеркала в тяжёлых оправах и через каждые два метра попадалась ваза либо статуэтка. "Этот особняк давно строился, давно, - говорил Тимофей, - уж, кажись, четыре века тому... Тогда у нас и размах в моде был, да и графы не бедствовали".

Итак, пройдя через весь коридор, гости оказались перед очередной лестницей, по которой тотчас поднялись на второй этаж. Там, они услышали звуки музыки и узнали от Тимофея, что это Наталья Евгеньевна Далецкая упражняется в игре на фортепиано. А затем учитель открыл крайнюю дверь слева, и все трое очутились в тёмной, душной и задымлённой комнатке. И где-то в недрах её сидел, зарывшись в подушки, мужчина лет пятидесяти с газетой и сигарой в руках.

– Здравы будьте, господарь наш, сиятельство Ваше, любезный Алионисий Алфович, - поклонившись и как-то странненько прихихикнув, поприветствовал графа школьный учитель и отмахнулся рукой от дыма.

– Ба, да по Вам соскучиться не успеваешь, Тимофей Афанасьевич, - радушно произнёс Далецкий, вставая с дивана, в речи его можно было услышать какой-то мягкий иноземный акцент.

– А я вот к Вам, стало быть, и не один, - переминаясь с ноги на ногу, учитель указал на Лауру с Роджером.
– Это госпожа графиня, её сиятельство, иностранная, а вот это лакей и сопровождающий.

Граф хищно улыбнулся и, незамедлительно подскочив к девушке, поглядел на неё так, словно бы собирался её проглотить.
– О! Сиятельная мадмуазель, как я рад! Дозвольте полюбопытствовать, откуда Вы к нам?

– Bonjour, le comte! Laoura Reingold est mon nom. Je suis venue `a Hyperborea de loin, du sud avec l'int'er^et personnel, - мигом выпалила девушка, машинально перейдя на свой родной язык.

– Не-не-не, о что Вы, что Вы!
– Алионисий Алфович замахал руками, отчего сделался похож на ветряную мельницу.
– По-Вашему я и вовсе ничего не понимаю. Вы с этими языками иностранными пожалуйте подальше, подальше, мне и гиперборейского довольно. А вот с женою, ежели пожелаете, побеседовать можно. Она у меня страсть, очень такие дела любит и даже эльлугальский язык собирается изучить. Так что...

– Прошу прощения, - тихо произнесла Лаура, опустив глаза.
– Но я нечаянно, я совсем забыла, как надо у Вас тут разговаривать. Я лишь хотела сказать, что моя фамилия Рейнгольд и мне бесконечно приятно находить наше знакомство свершившимся.

Далецкий польщённо заулыбался и тотчас склонился, чтобы поцеловать ручку графини. И в эту же минуту мелодия, доносившаяся из соседней комнаты, оборвалась, и послышались лёгкие женские шаги.

Граф сейчас же распрямился и стал говорить о том, что желает спеть романс, но к превеликому сожалению не умеет. И как раз в этот момент в дверях комнаты появилась женщина в лиловом платье с веером в руках. Она обвела взглядом всех присутствующих и ласковым мягким голосом произнесла:

– Добрый всем вечер, господа. А Вы, - лендзянка обратилась уже непосредственно к Лауре, - я слышала, говорили по-французски, поэтому bonsoir.

– Ох, сейчас начнётся! Безостановочная тарантелла!
– простонал граф и воскликнул.
– О, Ваше сиятельство, а как отнесётесь Вы к предложению разделить наш стол. То есть, я хотел сказать, не хотите ли поужинать?

Предложение поужинать было принято всеми единогласно. Позвали слуг, и те сообщили, что ужин уже готов и его можно подавать. А затем господа, Роджер и Тимофей чинно проследовали в обеденный зал. Посреди зала стоял большой овальный накрытый белой скатертью и сервированный стол с лакированными ножками, окна были задёрнуты пурпурными шторами, в камине трещали дрова, и всё это показалось вдруг Лауре таким знакомым и любимым, что она чуть было не воскликнула: "Я дома!" Ведь это в её особняке стоял бронзовый подсвечник на столе, и отец сидел с трубкой возле камина, и...

Поделиться с друзьями: