Иностранка

– Так, что Вы имели в виду, простите, я не дослушала, - невинно захлопав глазами, вопросила Лаура у школьного учителя.

– Это... Это моя кровать, Ваше сиятельство...
– показав рукой на спальное место, бесцеремонно занятое барышней, проговорил Тимофей.
– Я здесь сплю...

– Благодарю за предупреждение, - просияв, сказала графиня и добавила, обращаясь к своей горничной.
– Мишель, перестели мне тут всё. Не буду же я спать на грязном белье.

Заняв обе кровати, распихав под них чемоданы, и обнаружив в углу комнаты раскладушку, иностранные путешественники принялись распределять спальные места. Сперва Лаура вообще не хотела ночевать в одной комнате с мужчинами, тем более с Тимофеем Афанасьевичем, которого она знала от силы час, и даже предлагала выселить мазовчанина на какое-то время и отправить его в сарай. Но потом, рассудив, что хозяин квартиры может её выгнать и что уж тогда никакой экономии не получится, графиня образумилась и позволила Тимофею Афанасьевичу ночевать вместе со всеми. Мишель была отведена оставшаяся незанятой кровать, на ней, как выяснилось, ранее почивал профэссор, когда-то приютивший маленького Тимошу и взявший его в обучение, а ныне ушедший из мира сего на тот свет. С Мишель хотел лечь и её брат Роджер, но горничная подняла такой визг, что молодой человек согласился ночевать на раскладушке с дядькой Жоржем. Однако, когда они вдвоём: лакей и кучер, попытались улечься на раскладушке, она чуть не сломалась. И в итоге было решено, что Жорж будет спать на полу, как и Тимофей Афанасьевич.

Распределив таким образом спальные места, графиня и слуги осмотрели ванную комнату и нашли её довольно сносной и даже в чём-то соответствующей западным стандартам качества. Эта ванная комната была в буквальном смысле сооружена покойным профэссором. Он очень заботился о своей гигиене и потратил все свои сбережения и силы на то, чтобы добиться от местных властей проведения канализации в здании, где располагалась его квартира. Правда, борьба с властью подорвала здоровье профэссора, и он умер через пару месяцев после того, как канализацию провели.

Профэссорской ванной путешественники не преминули воспользоваться и часа три спустя уже были чистыми и весёлыми. Тимофей предложил им отобедать, "чем ниспослано", и выставил на стол сразу и суп, из какой-то непонятной травы со сложным названием, и чай, и мёд в горшочке, и рыбу с луком, и нечто серо-розоватое, имевшее слабый запах мяса и именовавшееся паштетом. Лауру сразу же смутило отсутствие многообразия блюд, к которому она успела привыкнуть на Родине. Рассматривая стол, она задумалась о скудности рациона мазовецкого жителя, и хорошо, что при этом ей не пришло в голову расспросить Тимофея о том, каково его повседневное меню.

– Что-то не так с Вашим паштетом, - оценивающе разглядывая данный продукт в своей тарелке, заметил Роджер во время обеда.
– Да, и на вкус... Что Вы туда добавляете?

– Что придётся, - вздохнул учитель, - что придётся. Зарплаты у нас не ахти какие, да и те задерживают. Да, к тому ж в городе мяса почти нет.

– Так подвезите его откуда-то?
– приподняв брови и наморщив лоб, сказала горничная.
– Это нельзя же есть...

– Откуда прикажете?
– с неожиданной злобой и обидой поинтересовался у неё Тимофей сию же минуту.

– Я Вас не понимаю, - сказала Мишель, она и правда не поняла гиперборейца.

Лаура, Роджер и Жорж приподняли головы и также вопросительно поглядели на школьного учителя.

– Кто поедет через войска? А до Премусловсии далеко, вот и ждём у моря погоды, - объяснил тот.

– Какие войска?
– Лаура прищурилась и посмотрела на учителя так, будто бы он обязан был непременно выдать важную государственную тайну, известную ему одному, но никак не выдавал.

– Транцисл'eйские...

– Как... И Гиперборея тоже...
– прошептала Лаура, на лице её вдруг выразились искреннее удивление и растерянность.

Что-то негромко брякнуло, это Мишель уронила вилку.

– А вы не знали?
– тут уж настала очередь Тимофея удивляться.
– Ведь война в Европе почти два с половиною года идёт...

– Знали... но... Но...
– барышня не могла подобрать слов ни гиперборейских, ни французских.

За неё стал говорить Роджер:

– Но мы думали, что эта война... это дело лишь Транцислеи, а ещё Франции с Корнв'oлом, с которыми она воюет. Конечно, нам было известно и о том, что Гиперборея принимает какое-то участие в войне, но чтобы боевые действия... Нет, об этом мы даже не задумывались, да и у нас на Родине, честно говоря, в газетах мало о событиях войны пишут. У нас как-то не принято обсуждать чужие дела, даже если это дела наших соседей. А ведь Гиперборея нам совсем не сосед, и мы...

– Но ведь вы не могли не слышать про Восточный фронт? Где, по-Вашему, он проходит?
– нахмурившись, спрашивал Тимофей Роджера словно нерадивого ученика.

– В Муадз'oлии...
– искоса поглядев на учителя, будто ожидая, что тот ему подскажет, предположил Роджер.

Тимофей Афанасьевич усмехнулся как-то грустно и отвернулся от лакея.

– Простите, а на чьей стороне воюет Гиперборея? Она за Францию и Корнвол или за Транцислею?
– поинтересовалась Лаура.

– За Францию, и за Корнвол, - в тоне Тимофея Афанасьевича была какая-то обречённость.

– Дела...
– проговорил Жорж басом с истинно гиперборейской интонацией, скорее всего, этой реплике его выучил кто-то из крестьян.

Все разом посмотрели на Жоржа, а после снова оборотились к мазовчанину.

"И где же сейчас фронт? А зачем Гиперборея вступила в войну? А не собирается ли она подписать мирный договор? А Корнвол и Франция помогают Гиперборее?" - спрашивали они наперебой. Они спрашивали о многом и не задали лишь самого важного вопроса: "А нам здесь сейчас что-нибудь угрожает или нет?" Не задали же они такого вопроса, потому что людям из мирной и спокойной страны и в голову не могло прийти, что им может угрожать что-либо. Тимофей Афанасьевич пытался ответить на все их вопросы по мере возможности, он говорил что-то о каком-то после из Орьепр'eтии, которого застрелили в самый неподходящий момент. И о каком-то Западном фронте, положение которого тоже приходится учитывать. И о каких-то одухотворённых пол'aбцах, которых лучше не притеснять и позволить им творить в своё удовольствие. И ещё о чьих-то деньгах, которые и в самом деле могут быть во всём этом замешаны. И, наконец, учитель рассказал о том, что в настоящее время север Лендзянской губернии, той самой губернии, на территории которой находится город Мазовецк, занят транцислейскими войсками. Кроме того, разрозненные транцислейские группировки встречаются и на востоке Лендзянии, там где проходит её граница с Боргипр'eйской губернией. Однако в самой Боргипрее, по слухам, находится значительная часть гиперборейской армии. "А потому опасаться транцислейцев, находясь в Мазовецке, всё-таки можно, но сильно бояться их не стоит..." - так закончил учитель свою речь.

Внимательно выслушав гиперборейца и с совершенно невозмутимым видом сделав глоточек чая, Лаура Альбертовна Рейнгольд заметила:

– Война это, конечно, наверное, дело серьёзное. Но мне бы всё-таки хотелось выйти замуж без эксцессов.

– Да, в письме моего отца говорилось, что Вы, Ваше сиятельство, разыскиваете своего жениха. Но поверьте моему опыту, - сказал Тимофей, - я знаю, наверняка, что Ивановский полк, в котором находится Ваш жених, вечно стоять в Корваке не будет. И Ваш... будущий муж, может быть, где угодно.

– Как же его искать в таком случае? Это ведь очень осложняет моё положение, - говорила графиня, наблюдая за тем, как Мишель накладывает мёд из горшочка в её блюдечко.

– Поэтому мой отец и предложил Вам пойти к командиру того гарнизонного батальона, что находится у нас в городе. Возможно, что от этого командира Вы получите какие-то полезные сведения.

– М... Хорошо, я схожу к нему, - улыбнувшись, сказала девушка и, попробовав мёда, добавила.
– Кстати, очень вкусно...

Тимофей тоже улыбнулся:

– Но просто так Вас к командиру не пустят, Ваше сиятельство, тут надо действовать через знакомых.

– Чьих знакомых?
– спросила графиня.

– Моих...

– Что через детей и дворников?
– съязвила Мишель, и Лаура выразительно на неё посмотрела.

– Нет, что Вы, - обратился к Мишель несколько смущённый учитель.
– Они, они не дворники, они, в общем и целом, если использовать гиперборейскую титулатуру, тоже графы, как и Вы.

– Как и я...
– вторя ему, проговорила Мишель и мило улыбнулась.