Иркутск – Москва

На фоне уникального шанса блекла даже нанесенная американцами обида Британскому Величию: решившись на наглый шантаж — ни о компенсациях, ни о каких-либо вариантах совместного контроля над островом, янки даже не заикались — они тупо желали отбить вложения в прогоревший бизнес мистера Микадо. До британских же затрат и планов им не было никакого дела. Но… обиду можно и нужно было отложить в дальний ящик. До поры до времени, конечно, ведь Альбион никогда, никому, ничего не забывает и не прощает. Британские геополитические интересы на данном историческом этапе требовали сдержанности. А вот когда на мирной конференции по итогам русско-японской войны встанет вопрос Цусимы, поддержка американцами позиции Лондона будет очень кстати.

Дело оставалось за малым. Во-первых, нужно продемонстрировать горячим парням в Вашингтоне готовность уступить в частном Формозском вопросе, сохраняя приверженность договоренностям 1897-го и 1901-го годов о совместном с ними сдерживании Германии и России. При этом, конечно если янки сами о том попросят, — гарантировать благожелательный нейтралитет и всемерную помощь в локализации конфликта, на случай, если вокруг этого китайского острова заварится нечто более серьезное, чем игра мускулами. В конце концов, как и в памятном инциденте у Манилы, кайзер скорее всего включит «задний ход» после первого же выстрела американского сторожевого парохода под форштевень его крейсеру. К тому же они сейчас «друзья» с президентом Рузвельтом.

Во-вторых, надо предельно конкретно разъяснить Санкт-Петербургу: в случае прямого вмешательства русских в этот локальный конфликт, весь «паровоз» последствий окажется на их совести и ответственности. Прозрачно намекнув, чью сторону однозначно примет Лондон в случае фатальной ошибки царской дипломатии. Конечно, нельзя исключать неких тайных договоренностей царя с кайзером. На что недвусмысленно указывало вызывающее поведение немцев в ходе недавней войны. Но твердая и последовательная позиция Британии должна остудить многие горячие головы в Зимнем дворце, а также под их адмиралтейским шпицем. Там-то хорошо понимают: Королевский флот без особых проблем может сделать ту работу, которая оказалась не по силам Того и Камимуре.

А в-третьих, необходимо тонко, чтобы североамериканские кузены не смогли ничего заподозрить, сыграть на германском поле. Воткнув в бычью холку кайзера пару-тройку смоченных уксусом бандерилий наших насмешек. И тогда он сгоряча может решиться побольнее «боднуть» янки под звездно-полосатый зад. А если дело в этот раз дойдет-таки до снарядов, мин и таранов, очень интересно будет понаблюдать за тем, как в итоге вся эта коррида отразится на численном составе как германского, так и североамериканского флотов. Ибо, сказано: «чем их меньше, тем нас больше…» Нет, само собой, «у короля много». Но сохранение двухдержавного стандарта уже года три, как под вопросом.

И, наконец, в-четвертых. Ни в коем случае о планах британской дипломатии не должны прознать в Париже. Поскольку, если мсье Делькассе поймет, что Лондон намерен поставить германцев перед страшилкой большой войны на два фронта, галлы тут же упрутся в марокканском вопросе. И немцы стравят пары на Дальнем Востоке, не разсобачившись вдребезги с нашими североамериканскими кузенами. Это спутает все карты в новой партии Большой игры, нацеленной на жесткую привязку Вашингтона к Англии в качестве союзника в тот момент, когда Великая война действительно начнется.

Но! Она должна вспыхнуть тогда, и только тогда, когда Британская империя будет к ней готова. И когда Лондон сочтет момент ее начала подходящим и выгодным для себя. Пока же он не наступил: адмирал Фишер еще не построил Британии флот из «Неустрашимых», а Россия ломается, словно невеста на выданье, не спеша подписывать «Сердечное согласие».

* * *

Зайти к Костенко Руднев собирался ближе к вечеру. Ужин молодому человеку Чибисов должен был подать отдельно. Раз доктор прописал тому постельный режим, вот пускай и соблюдает пока. У себя в купе. А заодно хорошенько поразмыслит о случившемся. Рецидива юношеской дурости Петрович не опасался: под присмотром Чибисова не шибко-то забалуешь. К тому же бравый боцман проникся к молодому человеку прямо-таки отеческой заботой и пас его конкретно.

И тем удивительнее было после осторожного стука из коридора, в ответ на его дежурное «Да, да! Войдите…», узреть в проеме двери совершенно потерянные, несчастные глаза несостоявшегося суицидника на фоне выглядывающей из-за его плеча обалдело-перепуганной физиономии Чибисова… Немая сцена с участием Костенко удалась второй раз за день. И, судя по всему, выражение лица графа Владивостокского мизансцене вполне соответствовало. Поскольку оба его визитера застыли не в силах издать ни звука, как свежие окаменелости после взгляда в зрачки Медузы-Горгоны. А Петрович…

Петрович в самом деле был чертовски зол. И наконец его прорвало. Рано или поздно это должно было случиться. Вопрос был только во времени, месте и в персоналиях тех, кто удостоится роли громоотвода. Его до печенок достало, что кто-то постоянно — как сегодня, или как позавчера, или как неделю назад — или в каких-то глупейших мелочах, или по крупному, регулярно пытается исковеркать и испохабить все его гениальные планы и расчеты. Как тот, на всю жизнь памятный ему козел-поручик, не проверивший контакты батареи в день пришествия Камимуры под Владик. Ему до полусмерти обрыдло удивляться тому, как периодически не выполняются самые ясные и четкие его указания. Или подчиненные их не так понимают в силу своей общей тупости, или вместо очевидных и логичных действий, которых он ждет, творят черт-те что!

Конечно, он знал кто и по какому поводу сказал крылатое: «других писателей у меня для вас нет». И работать начальнику и командиру приходится с тем человеческим материалом, который у него в наличии. Но он смертельно устал бесконечно винить себя за то, что, мол, сам-де плохо объяснил; не убедился: а верно ли поняли его распоряжение? Ну, а что делать прикажите, если у твоего поручения просто нет вариантов двойного толкования!? Вот, как сейчас, к примеру: одному придурку было приказано лежать в постели, а другому — его бдить. И охранять от него же самого…

Короче. Петрович не сдержался… Подробности и фразеологию адмиральского разноса здесь лучше опустить, ибо худлит читают не только бывалые индивиды, потертые жизнью и мужским обществом. Но и дамы. И юноши, неокрепшие еще и не просоленные солью земли, моря и небес. Поэтому, скажем так: граф Руднев был несколько излишне и, пожалуй, даже не вполне оправданно, резок. Как по отношению к находящемуся в смятенных чувствах молодому кораблестроителю, так и по отношению к своему верному, честному и души в нем не чающему ординарцу…

* * *

Разряд бешенства схлынул. И Петрович вновь получил возможность соображать и адекватно оценивать окружающую его действительность. Где гармония и порядок были восстановлены. Вопрос только, как долго этот «созидательный» процесс продолжался, какие методы были использованы и какой ценой достигнут результат? Волна норадреналина смыла все пикантные подробности начисто, как обычно бывает после внеплановой драки… Костенко, пунцовый, как будто рак из кастрюльки, сжавшись в комок, если данное определение вообще применимо к мужчине ростом под метр восемьдесят, сидел в углу купе. Глаза закрыты, пальцы здоровой руки вцепились в колено. Чибисов отсутствовал, как класс…