Исход
Шрифт:
Судья отправляет меня на скамейку штрафников. Пять минут. Но у этого ублюдка из Нэшвилла тоже пять за подножку. Ну, это и то, что выглядит как сломанный нос. Я ухмыляюсь ему, садясь и любуясь своей работой.
Глаза помощника судьи мечутся между мной и моим противником, он пытается подавить смех. Очевидно, что этот парень не является болельщиком Нэшвилла.
– Мне нужен телефон, - говорю я ему.
– Это запрещено.
– Он качает головой.
– Мне все равно. Это я получу штраф. Дай мне гребаный телефон, - кричу я ему.
Он достает из кармана свой сотовый. Я беру его и набираю номер Винни.
–
– отвечает он.
– Дай трубку Грейси, - говорю я ему.
– Грей, какого хрена ты делаешь? Ты с ума сошел?
– шипит он.
– Дай трубку моей дочери, мать твою, сейчас же.
– Папочка, ты в порядке?
– спрашивает Грейси.
Я делаю паузу. Она впервые называет меня так. Она не раз говорила людям, что я ее отец, и даже, кажется, гордится этим фактом. Но до сих пор ни разу не обращалась так ко мне.
– Я в порядке, детка. Как ты? Что случилось?
– Он тебя бил, - говорит она.
– Он пытался.
– Я смеюсь.
– Я в порядке, Грейси. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.
– Я не хочу, чтобы ты пострадал и тебе снова пришлось уехать, - шепчет она.
– Этого никогда не случится, - говорю я, переводя взгляд на часы. У меня осталась одна минута.
– Грейси, я должен пойти и выиграть этот матч. Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, папочка, - говорит она, а потом добавляет: - И, папочка, убедись, что ты бьешь их сильнее.
Я усмехаюсь, завершаю звонок и передаю телефон обратно помощнику. Он прячет его в карман и качает головой. До конца штрафного времени остается двадцать секунд, и я уже на ногах, готовый снова выйти на лёд.
– Папочка, ты выиграл!
– Грейси подбегает ко мне, как только я вхожу в семейную ложу. Я попросил Винни побыть здесь с ними. Я не хочу, чтобы пресса беспокоила ее. Кэтрин была права, когда пыталась оградить нашу дочь от посторонних глаз.
– Так и есть.
– Я ловлю Грейси, когда она бросается мне в объятия.
– Я ухожу, - говорит Винни, хлопая меня по плечу.
– Хорошая игра.
– Спасибо.
– Я подхожу и сажусь на диван с Грейси.
– Тебе понравилась игра?
– спрашиваю я ее.
– Мне не нравится, когда ты дерешься. Почему ты так часто дерешься?
– Она смотрит на меня теми же зелеными глазами, которые я вижу в зеркале каждое утро.
– Мне жаль, что тебе пришлось на это смотреть. Но в следующий раз, если папа будет драться, просто отвернись. И подожди, пока все закончится.
– Хорошо, но разве ты не можешь этого не делать?
– Я должен защищать свою команду. Это моя работа, Грейси.
– А если с тобой что-то случится? Тебе придется уйти?
– снова спрашивает она.
Я смотрю на Кэтрин, которая еле сдерживает слезы. Не знаю, почему меня волнует, что ей больно. Это не должно меня беспокоить.
– Я никогда не уйду, Грейси. Я наконец-то нашел тебя. Теперь я никогда тебя не оставлю.
– Обещаешь?
– Обещаю.
– Я целую ее в лоб и прижимаю к груди, поднимаясь на ноги.
– Давай, отвезем тебя домой.
Мы с Кэтрин выходим на улицу бок о бок. Почти все ушли, за исключением нескольких незнакомцев. Парковка для персонала находится за Замком. Здесь никого не должно быть. Поэтому, когда я замечаю тень, мелькнувшую
между двумя машинами в свете фонаря, я передаю Грейси Кэтрин.– Держись рядом. — Я обхватываю Кэтрин за плечи и веду ее к своему грузовику, продолжая смотреть в том направлении. И тут я вижу вспышку. Чертов фотограф.
– Садись в машину.
– Я открываю дверь, и Кэтрин усаживает Грейси на сиденье-бустер.
– Меня не должны фотографировать, Грей.
– В голосе Кэтрин звучит паника.
– Что ты имеешь в виду?
– спрашиваю я.
– Я имею в виду, что мое фото не может появиться в прессе, - нервничает она.
– Мне нельзя.
– Теперь она дрожит.
Я беру ее за руки.
– Садись в машину и закрой дверь. Все в порядке. Я разберусь, - говорю я, а потом добавляю: - И не позволяй Грейси смотреть, - когда дверь закрывается.
Кэтрин кивает с пассажирского сиденья.
– Эй, ты, ублюдок, - кричу я и бросаюсь к тому месту, где фотограф прячется между двумя машинами.
– Какого хрена ты здесь делаешь?
– Как только я подбегаю к нему, я выхватываю камеру из его трясущихся рук. Затем разбиваю ее о землю, поднимаю и повторяю процесс, предварительно вынув SD-карту.
– Если я увижу тебя снова, я предъявлю тебе обвинение. Убирайся отсюда.
– Я бросаю то, что осталось от камеры, в его сторону, а карту забираю.
Вернувшись в машину, я делаю глубокий вдох. Мне очень хотелось ударить этого ублюдка. Но я этого не сделал. Потому что, к сожалению, такое дерьмо имеет последствия вне льда.
– Спасибо, - говорит Кэтрин, ее голос едва слышен.
Я бросаю SD-карту ей на колени.
– Когда мы вернемся домой, мы поговорим об этом.
Глава шестнадцатая
На языке ощущается слабый привкус меди. Черт. Я смотрю на ногти, которые грызла. Я обгрызла их почти до мяса, прокручивая в голове возможные сценарии. Пытаясь придумать, что я могу сказать Грею. Он не оставит без внимания то, что произошло, не забудет, как я отреагировала на то, что меня сфотографировали.
Как я могу объяснить ему это, не рассказав… все?
Как раз в тот момент, когда мы выезжаем на его улицу, звонит телефон, прерывая бешеную круговерть моих мыслей. Когда я смотрю на экран и вижу, что это больница, у меня сводит желудок.
– Алло, - быстро отвечаю я.
– Кэтрин, это медсестра Лейси. Тебе нужно приехать сейчас, если сможешь. Это твоя мама… Ей осталось недолго, - как можно деликатнее сообщает мне голос на другом конце провода.
– Я… я уже еду, - говорю я и сбрасываю звонок. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Грея.
– Это моя мама. Мне нужно в больницу.
Он секунду искоса смотрит на меня, а потом кивает головой. Остаток поездки проходит как в тумане.
Я действительно скоро потеряю маму. Я не готова, но разве кто-то готов терять родителей? Мой отец скончался незадолго до того, как я поступила в колледж. Для меня это была не такая уж большая потеря. Но это было больно.
Но моя мама? Я не хочу ее терять.
Грей паркует машину, выходит из нее и поднимает Грейси с заднего сиденья, где она заснула.
– Мы дома?
– спрашивает она.