Исход

Я включаю душ и в ванной комнате собирается пар. Во мне сейчас столько гребаной злости. Я не знаю, что с ней делать. От одной мысли о Кэтрин ярость закипает, а мой член становится твердым.

Я переключаю воду на холодную и к тому времени, когда заканчиваю, уже полностью трезвею. Я выхожу в коридор и вижу Кэтрин, шагающую по комнате, в которой она живет с нашей дочерью. Я сказал ей, что она может выбрать любую из других гостевых спален, но она отказывается покидать Грейси. Кстати говоря…

– Где Грейси?

Кэтрин застывает, а потом поворачивается, чтобы встретить мой взгляд.

– Внизу, с твоим отцом, - говорит она.

Я пристально смотрю на нее. Мой взгляд перемещается от ее ног к лицу, а затем снова вниз. У Кэтрин всегда было потрясающее тело, но теперь оно стало еще лучше. Ее платье заканчивается на уровне бедер, и сейчас я хочу только одного - задрать его и посмотреть, так ли хорошо то, что она скрывает под ним, как я помню.

– Иди сюда, - говорю я ей, мой член твердеет от одной мысли о том, чтобы погрузиться в нее.

– Зачем?
– Она складывает руки, приподнимая грудь и заставляя декольте выпирать из выреза платья.

Я подхожу, хватаю ее за руку и тащу в свою комнату. Захлопываю за ней дверь.

– Потому что я, блядь, так сказал, - говорю я ей. Затем я прижимаю ее лицом к двери и вжимаюсь в ее спину.
– Раньше ты так хорошо следовала указаниям, Кэтрин. Что, блядь, случилось с девушкой, которая всегда была готова доставить мне удовольствие?
– Я откидываю волосы и прижимаюсь губами к ее коже.

– Что ты делаешь, Грей?
– спрашивает она.

Я обхватываю одной рукой ее шею, сжимая ее горло, а другой прохожусь по внутренней стороне ее бедра под платьем.

– Все, что я, блядь, хочу, Кэтрин. Потому что могу.
– Я чувствую, как дрожит ее тело, и мои губы улыбаются, сами того не желая. Она возбуждена. Ей это чертовски нравится.
– Скажи мне… скольким мужчинам ты позволила трахнуть эту киску за последние шесть лет?

Кэтрин качает головой.

– Никому.

– Чушь. Я тебе не верю, - говорю я ей. Когда моя рука добирается до ее трусиков, я отодвигаю их в сторону и засовываю в нее два пальца.
– Черт, ты мокрая. Тебе всегда нравилось, когда я обращался с тобой как с моей личной шлюхой. — Я вхожу и выхожу из нее, грубее, чем когда-либо в прошлом.

Черт. Я опускаю руку и сбрасываю полотенце с пояса. Затем я поднимаю ее и бросаю на живот на мою кровать.

– Грей, прекрати, - говорит она, пытаясь встать.

– Нет, - отвечаю я.
– Ты не хочешь, чтобы я останавливался, Кэтрин. — Приподняв ее платье, я хватаю ее трусики и рву их по бокам. Затем моя ладонь резко опускается на ее голую задницу.

– Ох, черт!
– кричит она, извиваясь подо мной. Я забираюсь на нее.
– Ты такая чертовски мокрая. Твое тело умоляет меня взять его.
– Я прикусываю ее шею.

– Нет, это не так. Нет, - говорит она.

– Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Кэтрин.
– Я прижимаюсь к ней членом, скользя им между ее бедер.
– Скажи мне, - рычу я с большей силой.

Из ее рта вырывается стон.

– Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Голос тихий, но я слышу. Я встаю на колени, хватаю ее за бедра и поднимаю так, чтобы она оказалась передо мной на четвереньках. Прижимаясь членом к ее киске, я вхожу в нее одним сильным движением. И замираю, когда вгоняю его до конца.

Черт. Это была плохая идея. Даже зная это, я не могу остановиться. Я выхожу и снова врываюсь в нее. Мои пальцы впиваются в плоть ее бедер. Ее киска еще лучше, чем я помню.

– Такая чертовски тугая, - стону я, чувствуя, как удовольствие берет верх. Я набираю скорость, агрессивно трахая ее.

Судя по срывающимся с ее губ звукам, ей это тоже нравится. Меня не должно беспокоить то, чтобы она кончила, и все же я ловлю себя на том, что моя рука спускается ниже ее талии. Мои пальцы находят ее клитор, и я надавливаю, растирая его, именно так, как она любила раньше.

– Я хочу почувствовать, как твоя киска душит мой член, Кэтрин. Кончи для меня, - рычу я между толчками.

И ее киска тут же судорожно сжимается вокруг моего члена. Прямо перед тем, как последовать за ней, я выхожу, беру член в руку и выплескиваю свое семя ей на задницу. Когда я кончаю, я встаю. Приходит осознание того, что я сделал, и я чертовски ненавижу себя за это. Но еще больше я ненавижу ее.

– Убирайся.
– Я отхожу, поднимаю полотенце и обматываю его вокруг талии.

– Ты мудак, - шипит Кэтрин, слезая с кровати.

– Ага. Тебе лучше не забывать об этом, - говорю я ей.

– Зачем? Зачем ты это сделал? Ты можешь трахнуть любую женщину, Грейсон.

– Но они - не ты, - говорю я, делая шаг вперед, пока ее спина не прижимается к стене.
– Не принимай это за то, чем оно не является. Я чертовски презираю тебя. Я никогда никого не ненавидел так сильно, как тебя сейчас, - говорю я ей.

– Ты можешь убеждать себя, Грейсон Монро, но я знаю, что где-то там, под всей этой ненавистью, ты все еще любишь меня. Иначе меня уже не было бы в живых.

– Любовь здесь ни при чем, Кэтрин. Ты здесь потому, что ты хорошая мать для нашей дочери. Это все. И потому, что я не чертова эгоистичная сука, которая может лишить ребенка одного из родителей.
– Я отступаю назад и открываю дверь.
– А теперь убирайся из моей комнаты.

Натянув одежду, я спускаюсь вниз и обнаруживаю свою дочь в гостиной с папой и братом.

– Угадай, что?
– Грейси сияет.

– Ты попросила папу завести обезьянку, и он согласился?
– Я поднимаю бровь от любопытства.

– Нет.
– Она смеется.
– Но это хорошая идея. Дедушка, можно мне завести домашнюю обезьянку?
– Грейси смотрит на моего отца так, что трудно отказать.

– Конечно.
– Он пожимает плечами.

– Только если она будет жить у него дома, - говорю я, показывая рукой на папу.

– М-м-м, ну ладно. Но знаешь, что?

– Что?

– Я получила пятерку на экзамене по правописанию. Это значит, что я правильно написала все слова.

– Ну, конечно. Ты самый умный ребенок из всех, кого я знаю, - говорю я ей.