Искатель, 1998 №7

— Замечательно, — пробормотал Розовски. — Представляешь, Офра, насколько действует жара. Я не сразу вспомнил, кто такой Моше Левински.

— Я же тебе сказала — президент компании «Интер», — любезно сообщила Офра.

— Да, но в придачу наш клиент. — Натаниэль вздохнул и вошел в свой кабинет. Здесь было еще холоднее, но, возможно, не от работающего с громким ревом кондиционера, а от совершенно отрешенного выражения лица Алекса, самозабвенно читающего журнал в красной глянцевой обложке.

— В прошлый раз был синий, — констатировал Розовски. — Это все, чем ты можешь заниматься на работе в мое отсутствие?

— Я все дела сделал, — быстро ответил помощник, не отрываясь от журнала. — А дополнительных поручений ты мне не давал. На Песах наш бывший стажер Габриэль Гольдберг ездил в пятидневный тур. В Турцию. Город Марморис. Останавливался в пятизвездочном отеле «Элеганс». Тур покупал в фирме «Бест-тур». Стоимость — две тысячи шекелей, включая страховку. Плюс авиабилеты.

— Все?

Маркин промолчал. То ли не расслышал, то ли не счел нужным отвечать.

Заглянув в обложку, Натаниэль вслух прочел:

— «Миры. Израильский журнал современной фантастики. Номер два». Опять о мессии из России? — спросил он.

Маркин кивнул.

— Ну и как? Построили Третий Храм?

На этот раз Маркин качнул головой отрицательно.

— Не хочешь прервать чтение? — вежливо полюбопытствовал Розовски. — Неудобно как-то, все-таки на работе.

Алекс с большой неохотой отложил в сторону журнал и недовольно воззрился на шефа.

— Ты выглядишь так, будто ненароком встретил привидение, — сообщил он. — Что-нибудь случилось? Есть новости?

— Угадал. А насчет привидений — учти, они встречаются тем, кто готов с ними встретиться, — ответил Натаниэль. — Не хочешь ли уступить мне кресло?

Алекс сел на указанный стул.

— Взгляни, пожалуйста, вот на это, — сказал Розовски, усаживаясь в свою очередь. Он протянул помощнику рисунок и фотографию. — Что скажешь?

— Портрет я уже видел, — сказал он, откладывая в сторону рисунок. — А это что за фотография?

— Похожи?

Маркин засмеялся.

— Разве тем, что у обоих по два глаза и по два уха. Иными словами, оба принадлежат к виду Homo sapiens, то бишь — человек разумный. А что? Судя по твоему вопросу, я должен был воскликнуть: «Одно лицо!»?

— Да, человек разумный, — Розовски с рассеянным видом потер переносицу. — Во-первых, как мне кажется, они к таковому виду не принадлежат. По крайней мере, один — точно. А во-вторых… Нет, я и сам знаю, что это разные люди. Только видишь ли, приволок ко мне вчера Зеев Баренбойм одного типа.

— Домой?

— Куда же еще? Тип — картинка: черная кипа, пейсы, цицес. Полный боекомплект. И зовут его Наум Бройдер, — Натаниэль принялся с меланхоличным видом щелкать зажигалкой. Язычок пламени то появлялся, то исчезал.

— Перестань, — сердито попросил Маркин. — И так жарко.

— Извини, — Розовски спрятал зажигалку.

— Кем же оказался этот Наум Бройдер? — спросил Алекс. — Родственником?

— Родным братом.

Алекс снова взял в руки фотографию.

— Это он, да? Правда, не вижу кипы и прочего. Что тебя смущает? Братья не всегда похожи друг на друга.

— Наум Бройдер утверждает, что на фотографии изображен его брат Шмуэль, — сообщил Натаниэль. — А человека на рисунке он видит впервые. Что ты на это скажешь?

Маркин задумался. Розовски закурил новую сигарету и меланхолично выпустил дым вверх, наблюдая, как медленно плывут под потолком маленькие облачка. Спустя некоторое время он сказал:

— Похоже, у тебя нет своих соображений.

— Нет, — признался Маркин. — То есть я понимаю, что, скорее всего, под именем Шмуэля Бройдера жил кто-то другой, но что это нам дает? И почему вдруг Баренбойм притащил этого родственничка к тебе?

— Тут еще одна история. — Розовски поднялся, прошелся по кабинету, разминая ноги. — Он, видишь ли, не смог найти, где похоронен брат. «Хевра Кадиша» не хоронила Шмулика, потому что тот — не еврей. Как ты знаешь, тело Шмулика… или как там его, взрывом отбросило от машины, и оно не обгорело. Но зато сгорели документы. Представители «Хевра Кадиша» обнаружили, что покойник не был обрезанным. То есть с точки зрения харедим^[12] не был евреем и, следовательно, не подлежал захоронению на еврейском кладбище и по еврейским обычаям.

— Ну, знаешь, — Алекс развел руками, — далеко не все советские евреи практиковали обрезание. В Союзе это, мягко говоря, не приветствовалось.

— Знаю. Если верить маме (а у меня нет причин ей не верить, она святая женщина), даже мне делали брит-мила по справке о медицинских показаниях. Но Наум Бройдер утверждает, что они оба родились в религиозной семье и что у Шмулика была брит-мила, как и положено, на восьмой день жизни. Потому Зеев Баренбойм, в прошлом — сосед Шмуэля Бройдера, потащил его ко мне. Ну? Какие будут предложения?

Алекс пожал плечами.

— Не знаю. Разве что пойти в русское посольство с портретом этого типа, — он кивком указал на карандашный рисунок, — и спросить, не знаком ли он им.

— Глупости, — фыркнул Натаниэль. — Он жил в Израиле по крайней мере уже два года. А может, и больше. За это время сколько, по-твоему, было приезжих?

— В Министерство абсорбции? — неуверенно предложил Алекс.

— Еще лучше. В этот сумасшедший дом! И потом: что мы им скажем? Кого мы ищем?

— Человека, жившего здесь по документам Шмуэля Бройдера. Кстати, как думаешь, как он их заполучил?

— Они, — поправил Натаниэль. — Они заполучили. Не следует забывать о вдове.

— Ну, она-то могла не знать. Если вышла замуж уже после того, как сей гражданин стал Шмуэлем Бройдером.

— У меня есть на этот счет свои соображения, — сообщил Розовски.

— Какие именно?

— Об этом позже… Как заполучили документы? — Розовски немного подумал. — По словам Наума, брат его был довольно непутевым человеком. Пьющим, не в ладах с законом… правда, с советским, но, боюсь, отнюдь не из приверженности к демократии и свободе. Поэтому логично предположить, что он их просто продал. Тем более что наши чиновники практически не присматриваются к фотографиям в удостоверении личности, им важен сам факт наличия документа. Правда, я не уверен в том, что эта сделка принесла Бройдеру счастье.