Искатель, 1998 №7

— Да, — сказал Алекс. — Похоже. Особенно, учитывая то, что он, — Маркин кивнул на рисунок, — совершал в дальнейшем.

— И как кончил, — добавил Розовски. — Так что? Что мы имеем? Имеем некоего человека, приехавшего из России, возможно, с женой…

— Или просто с женщиной, — вставил Алекс.

— Или просто с женщиной, — согласился Розовски. — У этого человека должны были быть весьма веские причины уезжать из России, видимо, припекло. При этом он, скорее всего, не еврей. Иначе воспользовался бы своим правом на репатриацию.

— То же подтверждают и сведения о похоронах, — снова вставил Алекс.

— Смотри-ка! — восхищенно заметил Розовски. — Соображаешь-то как! Прямо на ходу шефа опережаешь!

— Ладно тебе… — Алекс нахмурился.

— Да нет, все верно… Итак, мы ищем господина из России, имевшего там серьезные неприятности с правоохранительными органами или криминальными кругами — последнее тоже нельзя исключать. Что ж, попробуем получить информацию. — Натаниэль подошел к столу, снял трубку и набрал номер полицейского Управления.

— Ронен? Привет, это Натаниэль. Похоже, мне сегодня везет.

— Не могу сказать о себе того же, — обычным своим мрачным тоном ответил инспектор.

— А что так? Тебя ведь можно поздравить, ты уже старший инспектор, — вспомнил Натаниэль. Маркин, услышав это, сделал круглые глаза и широко развел руками.

— Вот и Алекс просит передать тебе поздравления.

Инспектор Алон сменил гнев на милость.

— Так и быть, — сказал он. — Выкладывай, что тебе нужно?

— Я слышал, у вас сейчас завязались нормальные отношения с Москвой.

— Откуда ты знаешь? — подозрительным тоном спросил инспектор.

— Слушаю новости. В частности, «Галей ЦАХАЛ». Там сегодня сообщили о визите Моше Шахаля в Москву… Слушай, а почему ты так со мной разговариваешь? — спросил Натаниэль обиженным тоном. — Я ведь тоже тебе помогаю.

— Скорее, мешаешь.

— Ты неблагодарный тип, Ронен. А Габи?

— А что Габи? Мы бы его и так взяли.

— Ох, боюсь.

— И потом — что толку? Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что все концы оборваны… Ладно, это я просто ворчу, — сказал Алон. — Ты же знаешь мои привычки. Ты, например, в плохом настроении философствуешь. А я рычу на друзей. Что там у тебя, говори.

— Запроси у своих московских коллег сведения о Шмуэле Бройдере. Только… — Натаниэль немного помолчал. — Только одновременно отправь им портрет этого деятеля. А лучше — вообще не называй в запросе его имени. Просто переправь в Москву фото и поинтересуйся, не проходил ли у них оригинал в недавние времена по какому-нибудь делу. У меня есть серьезные подозрения, что в Израиле его внешность очень изменилась. Договорились?

Алон хмыкнул в трубку.

— Договорились, — сказал он. — Посмотрим. Подробностей, конечно, не будет.

Сарра Розовски была весьма недовольна поведением своего сына. Однако, поскольку ее недовольство являлось постоянным фактором на протяжении последних пятнадцати лет, Натаниэль не особо обращал на это внимание. К тому же, уезжая из дома часто и подолгу (полстраны родственников, и все зовут в гости), Сарра свои воспитательные пятиминутки регулярно проводила по телефону Сложившийся многолетний ритуал требовал от Натаниэля минут сорок выслушивать мнение матери о его нынешней работе, нынешнем положении и особенно — нынешних клиентах. Он мог в это время заниматься своими делами — достаточно был лишь изредка подтверждающе хмыкать в телефонную трубку.

— Разве это евреи? — вопрошала Сарра. — Это даже не гои. Это просто бандиты. А ты с ними возишься. Ты им помогаешь. Скоро ты станешь таким же бандитом, и тебя посадят. Посмотри на себя! Ты уже больше похож на американского гангстера, чем на мальчика из хорошей еврейской семьи!

Натаниэль украдкой посмотрел в зеркало. Видимо, у его мамы было весьма своеобразное представление об американских гангстерах. И о сорокапятилетних еврейских мальчиках, впрочем, тоже. Натаниэль вздохнул и терпеливо ответил:

— Яс ними не вожусь. Я работаю. И получаю от них деньги.

— Деньги? Ты хочешь сказать — гроши.

— Гроши, — соглашался Розовски. — Но живем мы только на них.

— Мы живем на мою компенсацию от немцев! И на мою пенсию.

— Если я справлюсь с новым делом, — сказал Розовски, — мы неплохо заработаем.

— Ты говоришь это в сотый раз. Ты говоришь это с того дня, как ушел из полиции. Почему у тебя все не как у людей, Натан?

Розовски промычал что-то неопределенное.

Бесконечная дискуссия была прервана звонком в дверь.

— Извини, мама, ко мне пришли, — быстро сказал он. — Потом перезвоню.

Он положил трубку и открыл дверь:

— Ронен? Что случилось?

Инспектор Алон выглядел несколько озабоченным.

— Может быть, позволишь войти?

— Конечно, входи, — Розовски отступил на шаг. — Входи, рад, что ты пришел.

— Я не уверен, — сказал инспектор.

— В чем?

— В том, что ты рад, — он вошел в гостиную, осмотрелся. — Ты один?

— Один, а что?

— Нет, ничего. — Инспектор подошел к креслу, сел. Розовски сел напротив.

Алон молчал, глядя на Натаниэля со странным выражением.

— Ну? — нетерпеливо сказал Розовски. — Что случилось?

Ронен раскрыл папку, которую держал в руках, и положил на журнальный столик ксерокопию какого-то документа.

— Что у тебя есть на этого типа? — спросил он. Розовски заметил, что инспектор не говорит «Шмуэль Бройдер».

— Почти ничего. Кроме показаний Габи. Есть, конечно, общие подозрения. Но я сейчас не смог бы их сформулировать. Лучше ты скажи — что ответили из Москвы.

Инспектор протянул ему письмо.

— Я получил это сегодня. Читай.

Натаниэль прочел:

«На ваш запрос сообщаем, что человек, портрет которого вы прислали, Александр Ведерников, разыскивается органами МВД России как опасный преступник. В марте 1990 года он с женой выехал по туристической визе в Израиль, но назад в Россию не возвращался. После запроса консульства Управление полиции округа Яркой в Тель-Авиве сообщило, что Ведерников и его жена погибли в автокатастрофе 14 июля 1990 года».