Искатель, 1998 №7

— А когда вы получили от него письмо с сообщением о женитьбе? — спросил Розовски.

Наум Бройдер задумался.

— Дайте вспомнить… Около двух лет назад, по-моему.

Тут Баренбойм, которому явно не терпелось сказать свое слово, наконец не выдержал и заговорил, не дожидаясь, пока Натаниэль к нему обратится.

— Должен заметить, — сказал он, — что лично мне эта пара вовсе не показалась счастливыми молодоженами.

— Вот как? — рассеянно спросил Натаниэль. Он повертел в руках портрет. — А почему?

— Ну, есть же всякие мелочи, — пояснил Баренбойм. — Они походили, скорее, на людей, проживших вместе не менее десяти лет и порядком осточертевших друг другу.

— Самое интересное, — сказал Натаниэль, — что, возможно, ты прав… Как вы думаете, Наум, ваш брат не собирался вернуться в Союз?

— Не могу сказать. Я же больше не получал от него писем.

— Можно узнать в консульстве, — снова встрял Баренбойм. — Обращался Шмулик за визой или нет.

— Спасибо за подсказку, — сказал Розовски. — Так что ты там начал рассказывать о счастливой супружеской чете?

— То и начал, что производили они впечатление весьма надоевших друг другу людей. Хотя, конечно, такое случается и через день после свадьбы.

— А что ты можешь сказать о самом Шмуэле… или о человеке, называвшем себя Шмуэлем? — спросил Розовски.

— Я уже как-то говорил тебе, — ответил Зеев. — Малоприятная личность. С полицией у него были неприятности. Друзья его мне не нравились.

— Что за друзья?

— Приезжали к нему пару раз. Из «новых русских». Бандитские морды.

— Все?

— Все.

— Исчерпывающее объяснение, — заметил Розовски. — Спасибо. — Он повернулся к Науму, безучастно смотревшему в пространство в течение всего этого разговора. — Скажите, а какой помощи вы ждете от меня?

Наум Бройдер растерянно пожал плечами.

— Не знаю, — ответил он. — Собственно, я хотел бы знать, как все-таки погиб мой брат. И почему его похоронили не на еврейском кладбище.

Натаниэль невесело улыбнулся.

— Полчаса назад я еще думал, что смогу ответить на ваши вопросы. По крайней мере, на первый из них — как именно погиб ваш брат. Но теперь… Поверьте, Наум, теперь я и сам не знаю — как именно погиб Шмуэль Бройдер. Я имею в виду настоящего Шмуэля Бройдера, а не того, кто выдавал себя за него. Единственное, что я — увы! — могу вам сказать, — с лица Розовски сошла улыбка, — так это то, что, скорее всего, вашего брата действительно больше нет в живых. И, как мне кажется, уже довольно давно. По меньшей мере, около двух лет.

После того как наручный будильник издал длинный гудок, Натаниэль наконец открыл глаза. Каждое утро он просыпался с мыслью о том, что звуковые сигналы часов придумывают люди с мстительным и неприятным характером. Разработчики японской фирмы «Касио» в данном случае не составляли исключения, хотя Розовски и допускал, что с их, японской точки зрения, сигнал мелодичен и нежен.

Впрочем, сегодняшнее утро отличалось еще и тем, что почти синхронно с сигналом будильника зазвенел домашний телефон и пронзительно заверещал сотовый. Остановившись посреди комнаты, Розовски переводил чуть очумелый со сна взгляд с аппарата на аппарат. Будильник заливался соловьем. Натаниэль, чертыхнувшись, нажал кнопку выключателя. Часы замолчали. Одновременно, словно по команде, замолчали и обычный телефон, и сотовый, и сразу же после этого Натаниэль проснулся окончательно.

Преодолев первое, вполне естественное желание уничтожить всю технику, находившуюся в доме, он поплелся в ванную. После душной ночи (с вечера обещали хамсин и не обманули) прохладные струйки воды немного подняли настроение.

Сварив себе чашку крепкого кофе, Розовски перекочевал в гостиную, включил радио.

По «Галей ЦАХАЛ» передавали утренние новости.

«…министр полиции Моше Шахаль вернулся из Москвы, где он встречался с руководством российского Министерства внутренних дел. По возвращении в Израиль Моше Шахаль заявил, что достигнута договоренность о сотрудничестве с российскими коллегами в борьбе с организованной преступностью, в особенности — с так называемой «русской мафией». Вместе с тем министр подчеркнул, что, говоря о «русской мафии», он никоим образом не имеет в виду новых репатриантов из России и стран СНГ…»

Натаниэль отодвинул пустую чашку, закурил.

«…советник премьер-министра. На это лидер оппозиции Биби Нетаньяху заявил корреспонденту, что…»

— А вот это не надо… — пробормотал Розовски и выключил радио.

Он докурил сигарету и пододвинул к себе два лежащих на столе портрета: карандашный набросок гениального художника с улицы Рамбам Яакова Левина и фотографию, по его просьбе оставленную накануне Наумом Бройдером.

Вчерашняя информация требовала нового поворота в расследовании. Вот только какого?

— Бросить бы все, — Розовски вздохнул. — И уехать на альтернативное кладбище под Беер-Шеву. Хоронить там евреев и неевреев. И вырабатывать философский взгляд на мир… Какого черта я вообще влез в это дело? «Байт ле-Ам» предложил завязать — им, в конце концов, виднее…

Он поднялся из кресла, подошел к тумбочке с телефоном.

Собственно, звонить было некуда. Хотя бы потому, что он еще не решил, что следует делать — в первую очередь и вообще.

Розовски положил портреты на тумбочку рядом с телефоном и глубоко задумался.

Из сказанного вчера двумя неожиданными гостями следовало, что все, приписываемое Шмуэлю Бройдеру, в действительности совершено другим человеком. Кем? Натаниэль взял в руки карандашный набросок.

Вот этим.

— И как же вас зовут? — пробормотал он — Вы не хотели бы представиться? Представить жену? Вообще объяснить, какого черта все сие означает? И откуда вы взялись?

Розовски усмехнулся. Этот-то вопрос как раз ответа не требует. Из России. Единственное, о чем можно сказать с точностью. Из той самой, которую только что посетил наш доблестный министр полиции…

Стоп!

Розовски торопливо вытащил из пачки последнюю сигарету, закурил. Дурацкая привычка, но сигареты помогали ему сосредоточиться.

— Это мысль, — сказал он в пространство. — И поскольку мы одни, я должен сам себе признаться в том, что мысль, по-моему, удачная.

Он снял трубку.

— Не рано ли? — Натаниэль взглянул на часы и присвистнул: — Ого! Как это мои орлы до сих пор не оборвали телефон…

Вот уже полчаса, как ему следовало быть на работе. Розовски набрал номер полицейского управления.

— Алло? О, Рами, привет, как дела? Это Натаниэль Розовски, еще помнишь такого? Соедини меня с инспектором Роненом Алоном. Что? Старшим инспектором? Давно? Вот и замечательно, я как раз его поздравлю… Нет?

Он с досадой бросил трубку. Когда нужен, никогда не бывает на месте. Придется звонить из офиса. А сейчас… Розовски принялся неторопливо листать телефонную книжку в поисках нужной записи.

— Ага, вот… — он снова взялся за телефон. Ждать пришлось довольно долго. Наконец трубку сняли, и женский голос на другом конце провода протянул: «Алло-у?»