Искательница бед и приключений
Шрифт:
– Да, я был с тобой резок, но я резок со всеми, – сказал он слишком уж спокойно. – Не делаю скидок на пол, возраст и социальный статус. Сочти я, что ты полный неуч, я бы даже разговаривать с тобой не стал. Отмел бы твою работу сразу. Мое отношение к тебе было как к профессионалу, который меня разочаровал.
– Так себе извинение.
– А это не извинение. Твоя работа была и в самом деле слабой. Ты выбрала богатую тему, но не раскрыла. Ни грамма оригинальности, лишь повторение прописных истин и ничем не подкрепленные выводы, – Иверс внушительно поднял указательный палец. – Твой научный руководитель
Меня кольнуло неприятное чувство. Тут Иверс был отчасти прав. Мне следовало уделить больше внимания анализу источников. Но времени не было! Последние месяцы перед защитой возникли проблемы с деньгами, я работала официанткой в бильярдном клубе и посудомойкой в студенческой столовой. Работу писала урывками. Понадеялась, что защита станет простой формальностью, раз место на кафедре мне уже обещали.
Но я упрямо бросила:
– Все равно вы вели себя неоправданно грубо.
– Да, я был предубежден, – продолжил Иверс без капли сожаления. – Твой отец, Джемма, – известная личность. Благодаря таким, как он, мы лишились многих памятников истории. Он грабил захоронения, разбивал киркой входы в погребальные башни, уничтожал, воровал, обкрадывал науку. Все ради прибыли!
– Он выживал как мог, содержал семью!
Но Иверс меня словно не слышал.
– В последние годы черные копатели потеряли стыд и совесть. Налаживают связи с музеями, чтобы увеличить незаконный оборот. И я предположил, что ты поступила в Академию исключительно ради этой цели – получить степень и продолжить дело своего отца на новом уровне.
– Это не так! – чуть не закричала я, онемевшими от бешенства губами.
Иверс успокаивающе положил руку мне на плечо.
– Теперь я это знаю.
Я дернула плечом, но Ивер не убрал ладонь. Надавил крепче, словно желая удержать на месте.
Мы сидели вполоборота друг к другу, я часто дышала и сжимала кулаки, а Иверс смотрел на меня, прищурив глаза.
– Эту ошибку я готов признать, Джемма, – сказал он тихо. – Но не буду извиняться за низкую оценку. Она была обоснованной. По-прежнему считаю, что наука – это не твое.
Я внезапно успокоилась. Голова все еще была горячей, но гнев больше не кипел.
– Могли бы донести эту мысль мягче, не называя меня пустоголовой недоучкой.
– А ты назвала меня ученым хамом, помнишь?
– Правда? – удивилась я. – Мне кажется, я ограничилась «буйнопомешанным».
– Такого скандала стены академии вряд ли видели. Мы ругались, как на базаре. Ну и потеху мы устроили членам комиссии!
– Габриэль, почему вы такой? – спросила я напрямик. – Ко всем людям относитесь как к врагам.
Вопрос застал его врасплох. Между густых бровей собралась складка, уголки губ обескураженно опустились. После паузы Иверс ответил:
– Не ко всем. Тех, кто со мной, буду защищать до последнего.
И он упрямо скрестил руки на груди.
– Весь мир для вас как поле боя.
Еще одна пауза.
Иверс усмехнулся, покачал головой... и вдруг признал:
– Ты права.
Крепко потер затылок ладонью, передернул плечами и отвернулся –
явный сигнал, что капитулировал, но не сдался, и продолжать разговор не хочет. Но я не отставала.– И почему вы такой? – упорствовала я. – Вы же не уличный бандит. Вам не пришлось выживать.
Я подалась вперед, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Не пришлось выживать? Как раз этим я и занимался всю юность, Джемма.
– Как так? – удивилась я. – Вы ведь родились в обеспеченной семье, получили хорошее воспитание и образование.
Иверс нахмурился.
– Да, мой отец был успешным финансистом, и при этом весьма жестким человеком. Он хотел, чтобы я пошел по его стопам. Но меня всегда интересовало другое – история и загадки прошлого. Вместо учебников математики и управления финансами я читал научные статьи и сборники легенд. Сбегал с уроков, чтобы заглянуть в музей. Мое увлечение было поводом для злых шуток. За каждым проступком следовало суровое наказание, но я не сдавался. Тогда отец отправил меня в частную школу… ты не представляешь, какие там порядки.
– Какие? – от любопытства я даже коснулась пальцами его плеча.
– Как в тюрьме для особо опасных преступников. Но жаловаться не буду. Школа научила меня не давать спуску обидчикам и отстаивать независимость. Не падать под ударами и давать сдачи. Бить первым, на опережение.
– Вот оно что. – протянула я.
– Когда у меня выявили редкий Дар глушителя, против воли забрали в Академию секретных дел. Отец радовался, что его сыну оказали такую честь. Но в Академии мне было совсем тошно. Пришлось постараться, чтобы руководство захотело само от меня избавиться.
– Воображаю, что вы вытворяли.
– Меня выгнали с характеристикой «неуправляемый, не имеющий представления о дисциплине и уважения к званиям». После чего отец отказал мне в содержании, выставил из дома без гроша в кармане. Но я твердо решил заниматься наукой. Сдал экзамены, учился как одержимый, по ночам работал. Бывало, и голодал. Но меня питала страсть к открытиям, к путешествиям, к познанию тайн. Я легко срывался с места, чтобы отправиться в экспедицию, но с равным удовольствием просиживал часами в библиотеке и копался в документах.
– Удивительно, что из такого дикого материала получился ученый, – не удержалась я от легкой насмешки. Однако Иверс довольно кивнул – моя характеристика пришлась ему по вкусу.
– Старые привычки остались – репутацию в ученом мире я заработал не только умом, но и кулаками. В прямом и переносном смысле.
Он сердито выдохнул напоследок и замолчал.
Я ошарашенно хлопала глазами.
Но профессор, оказывается, еще не закончил.
Вновь схватил меня за плечо и придвинул лицо почти вплотную к моему.
– Мы с тобой похожи, Джемма, – сказал он с неожиданной страстью. – Оба боремся за место в мире. Неустанно сражаемся – в том числе друг с другом. Но не находишь, что эта взаимная неприязнь стала утомлять? Ты все еще меня ненавидишь?
Проглотив колкий ответ, который по привычке крутился на кончике языка, я через силу улыбнулась:
– Ненависть – слишком сильное слово, Габриэль. Мы не легендарные Тайсун и Джа-Му, которые не могли и дня прожить без схватки, пока не уничтожат друг друга.