Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов

В концептуальном отношении требование близости к феноменам связывается с требованием «научности» в таком понимании искусствознания, которое сторонится и «дедуктивной понятийной спекуляции», и «дилетантского эстетства» («unsachlicher Sch"ongeisterei»), исходя вместо этого из художественных данностей – «объективных требований» [419] искусства и произведений искусства. [420] Поэтому цель не может заключаться в непосредственном воздействии (благодаря этой близости к феномену), скажем, на художественное творчество. Отвергается даже непосредственная польза полученных здесь знаний для «личного образования». [421] ОИ, напротив, решительно относит себя к «широкой области знания». [422] «Научное исследование… не имеет права оставаться средством для достижения одной из этих двух целей, как таковых вполне оправданных, но есть цель сама по себе». [423] Это означает, что в случае ОИ речь идет об автономной дисциплине, имеющей свое оправдание в себе самой или в автономии своего предмета – искусства. Таким образом, здесь исходят из того, что искусство доступно не только «наслаждению», но и «исследованию», [424] и что оно даже нуждается в последнем, поскольку искусство как одна из «великих форм культуры» (наряду с религией и наукой) «должно пониматься в его глубинных основаниях». [425]

419

Idem. Er"offnungsrede [zum Ersten Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft]. S. 43.

420

Так, историк искусства Оскар Вульф резюмирует: «Основной идеей… было объединение тех наук, которые имеют дело с какой-либо областью искусства, и объективно ориентированной эстетики – эстетики, которая столь же далека как от дедуктивной спекуляции понятиями, так и от беспредметного эстетства и стремится исходить из художественных данностей. Ее конечная цель может состоять лишь в том, чтобы в союзе с психологией, как чисто описательной, так и экспериментальной, объяснить эстетически ценностные суждения, с одной стороны, строением человеческой психики… с другой – объективными отношениями предметов данных суждений, а затем свести их к определенным категориям. Она озабочена тем, чтобы извлечь систематику эстетических обстоятельств, понятий и эмпирических законов (но не догматических норм) из различных областей искусства. Выработка этой систематики и выпадает на долю всеобщего искусствознания, которое такие побуждения равным образом делают становящейся начальной ступенью эстетики. Разделительную линию между обеими дисциплинами нельзя точно провести ни теоретически, ни практически. Общее искусствознание впадает в эстетику, без нее не имеет никакого завершения, а она без него никакого верного начала» (O. Wulff. Grunds"atzliches "uber "Asthetik, allgemeine und systematische Kunstwissenschaft. S. 556). Перевод М. С. Кагана – см.: М. С. Каган. Эстетика и всеобщее искусствознание. С. 25–38. – Прим. перев.

421

M. Dessoir. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. 1 Aufl. S. 7 / 2 Aufl. S. 5.

422

Ibid. 2 Aufl. S. 6.

423

Ibid. 1 Aufl. S. 7 / 2. Aufl. S. 5.

424

M. Dessoir. Sinn und Aufgabe der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 150.

425

Idem. Er"offnungsrede [zum Ersten Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft]. S. 42.

Вот почему ОИ понимается прежде всего как теория науки. В обширном теоретическом анализе различных аспектов феномена искусства необходимо вырабатывать методы и «основные понятия», которые затем применять в исторических исследованиях, чтобы в первую очередь подвести предметный фундамент под притязание этих дисциплин на статус научности. Так же и Шпет видит в общем искусствознании и в его отношении к эмпирическим наукам об искусстве решительную попытку упорядочения научного знания:

Сама история искусства должна претерпеть коренное изменение, когда она будет строиться под руководством теоретически установленных категорий и общих понятий искусства; только тогда найдет она свое настоящее место в среде других наук об истории материальной и духовной культуры, и только тогда она станет подлинною наукою. [426]

426

Г. Шпет. К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения. С. 4.

В плане интеллектуальной истории деятельность сторонников ОИ является составной частью обнаруживающихся со второй половины XIX в. именно в Германии устремлений к фундаментальным исследованиям в области наук об искусстве, т. е. к прояснению понятийной основы художественно-исторических дисциплин. При этом речь идет, во-первых, о систематической и методологической поддержке этих отдельных дисциплин, а именно о фундаментальных понятиях различных искусств, например о понятии поэзии как основе литературоведения; музыки – как основе музыковедения; живописи, скульптуры и архитектуры – как основе истории искусства в узком смысле. Но речь идет также – во-вторых – об определении объединяющего все эти искусства и дисциплины понятия – искусства. То есть об определении понятия искусства, всегда принимаемом в качестве предпосылки в исторических науках об искусстве, но самого по себе еще не отрефлектированного. И именно это определение явилось основной целью теоретиков науки ГАХН. Так, Шпет, утверждая центральный момент заново созидаемого систематического искусствознания, упорно держится за столь же простой, сколь и капитальный вопрос: «Что такое само искусство?» [427] И в своем ответе отсылает к тезисам, которые были разработаны Дессуаром и прежде всего Утицем. [428]

427

Там же. Ср. c. 19.

428

См. в этой связи, напр.: E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 27.

При этом протагонисты ОИ все же ясно понимали, что на этот вопрос об искусстве можно адекватно ответить только в том случае, если в рассмотрение будут непременно включены неканонические эстетические явления, появление которых как раз и вызвало необходимость в новом ответе на данный вопрос. Поэтому исследования, возникшие в широких рамках ОИ, представляют собой настоящий (до сих пор не изученный) кладезь наработок по самым различным периферийным художественным явлениям и пограничным случаям – от явлений, упомянутых Хенкманном, до фокусов, цирковой дрессировки или «инженерного искусства». Эти наработки (помимо многих других аспектов, которые в них можно обнаружить) становятся благодаря такому расширению исследовательского поля зрения релевантными и для науки об образе. Вот почему не должно удивлять, что гамбургский культуролог и иконолог Аби Варбург вплоть до своей смерти (1929) выступал как «один из ревностных покровителей» инициативы ОИ [429] (так сказано в отчете по поводу четвертого эстетического конгресса 1930 г. [430] ).

429

Для более точного выяснения отношения иконологии Варбурга и его окружения к ОИ нужны более тщательные исследования. Но огульная характеристика Варбурга как «духовного антипода» Дессуара (A. Haus. Max Dessoir. S. 32) в любом случае явно неверна. При этом, например, следует учитывать, что Эрвин Панофски и Эдгар Винд – видные представители или продолжатели идей Варбурга – многие годы были связаны с ОИ.

430

Vierter Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. Berlin 7–9 Oktober 1930. S. 1.

Из сегодняшней перспективы наряду с отдельными исследованиями, возникшими в рамках ОИ, по-прежнему интересна сама задача разработки новой науки: определить искусство как феномен sui generis в ситуации размывания его границ. Можно поэтому утверждать, что ОИ относится к предыстории современных исследований культуры и прежде всего исследований образа (Bildforschung) – предыстории, ныне почти забытой. Однако представители ОИ понимают современный им опыт размывания границ не как повод сдать в архив понятие искусства или поспешно лишить его четких контуров, получив возможность применять его к неканоничным явлениям. Напротив, этот опыт размывания границ они понимают как императив заново определить понятие искусства. Дело не в том, говорит Утиц, чтобы просто растворить искусство в «культуре», но в том, чтобы развивать его как некую «особую форму культуры», избегая при этом «ложного преувеличения понятия автономии». Конкретно речь идет об определении искусства как «области культуры, которая равноправна с наукой». Но этой цели, продолжает Утиц, мы достигнем только в том случае, «если мы рядом с научным познанием поставим совершенно иное, художественное познание, которое никоим образом не может быть заменено первым и которое является самостоятельной формой раскрытия мира или его формирования». [431] А в сердцевине этого познания и заложен центральный вопрос, который Шпет связывает с устремлениями ОИ: «Что такое искусство?» [432]

431

E. Utitz. "Uber Grundbegriffe der Kunstwissenschaft. S. 9, 12.

432

См.: Г. Шпет. К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения. С. 4.

Вот почему в своих усилиях по созиданию нового искусствознания сотрудники ГАХН смогли подключиться к немецкой инициативе в двух пунктах: во-первых, при постановке самой задачи разработать автономное искусствознание как самостоятельную науку, эксплицитно включающую – во-вторых – в свою рефлексию также и вызовы, которые бросают этой науке новое искусство и неклассические эстетические явления. (В качестве третьего фактора, как импульс для разработки нового искусствознания в Академии, к этим двум присоединяется еще и потребность научной легитимации новой культурной политики советской власти.) И так же, как протагонисты ОИ, теоретики ГАХН ставят задачу: осуществить синтез всех релевантных искусству дисциплин в целях всеобъемлющего исследования искусства (т. е. не только понятия как такового, но и теоретического раскрытия отдельных искусств).

2. Генезис и организационные формы ОИ

Таким образом, в случае ОИ речь идет о задаче всеобъемлющего исследования искусства, которая в начале XX в. была сформулирована философом Дессуаром (его spiritus rector) и Утицем как программно междисциплинарный проект. Его «основание» следует отнести к 1906 г. Дессуар и раньше выступал перед общественностью с программными работами, касающимися этого круга тем. [433] Однако в 1906 г. произошли два решающих для проекта события: первым изданием вышла книга Дессуара «Эстетика и общее искусствознание» (в 1923 г. последовало второе, «значительно переработанное» издание); [434] Дессуар основал «Журнал по эстетике и общему искусствознанию» («Zeitschrift f"ur "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft») – надо сказать, вообще первый специализированный журнал по эстетике, – который он будет издавать последующие тридцать лет.

433

См. в первую очередь: M. Dessoir. The fundamental questions of contemporary aesthetics. P. 434–446. См. также: Idem. Vom Gegensatz zwischen Wissenschaft und Kunst. S. 78–96; Idem. Anschauung und Beschreibung. S. 20–65.

434

См.: Idem. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. Zweite, stark ver"anderte Aufl. 1923. 2 Aufl. S. 3.

Сам Дессуар рассматривает разработку ОИ – а точнее, плодотворное сотрудничество эстетики и ОИ – не в последнюю очередь и как требование в области организации науки. [435]

Работа ведется по трем направлениям:

1) создание вышеупомянутого журнала;

2) основание общества: сначала это «Объединение эстетического исследования» («Vereinigung f"ur "asthetische Forschung», 1908–1914), затем «Общество эстетики и общего искусствознания» («Gesellschaft f"ur "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft», 1925–1955); [436]

435

Общие сведения о научно-организаторских стремлениях в контексте ОИ см. прежде всего в: W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 323–328; см. также: H. Dilly. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft.

436

Реконструкция истории этого исследовательского объединения вплоть до Первой мировой войны недавно была предпринята Тони Бернхартом с привлечением сохранившихся архивных материалов: T. Bernhart. Dialog und Konkurrenz. Die Berliner «Vereinigung f"ur "asthetische Forschung» 1908–1914. S. 253–267.

3) организация регулярных конгрессов, из которых проведены были пять. В Берлине в 1913 и 1924 гг. (под руководством Дессуара), в Галле в 1927 г. (под руководством Утица), в Гамбурге в 1930 г. (под руководством Эрнста Кассирера) и в Париже в 1937 г. (под руководством Виктора Баша).

Если оба первых конгресса, а также парижское мероприятие 1937 г. задумывались как обзорные искусствоведческие конгрессы, то третий и четвертый были посвящены конкретным темам: «Ритм и символ» (1927) и «Организация пространства и времени в искусстве» (1930).

Среди перечисленных конгрессов следует выделить первый, программа которого была посвящена теме «эстетика и общее искусствознание». Он привлек 526 участников из разных стран, прошел неожиданно с большим успехом и, по мнению самого Дессуара, одновременно стал кульминацией инициативы ОИ. [437] Правда, Шпет в своей работе «К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения» [438] опирается на 19-й том «Журнала по эстетике и ОИ», где приводятся материалы второго конгресса. При этом указанные конгрессы вовсе не мыслились лишь как внутренние мероприятия объединения, а были открыты для публики, вообще интересовавшейся вопросами искусствознания. Так, первый из конгрессов, хотя и планировался исключительно как германский, привлек многочисленных зарубежных ученых (в порядке уменьшения численности: из Австрии, Дании, Голландии, Румынии, Финляндии, Норвегии, Испании и Египта). [439] Последующие конгрессы задумывались как международные, но в связи с политической и экономической ситуацией это удалось повторно реализовать лишь при проведении конгресса в Париже. [440]

437

M. Dessoir. Buch der Erinnerung. S. 40; ср.: W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 325.

438

См.: Г. Шпет. К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения. С. 3–20.

439

См.: Zeitschrift f"ur "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft 9 (1914). S. 111; см. также: Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. Berlin, 7–9 Oktober 1913. S. 8–20.

440

См.: W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 327.

Заявленную в 1913 г. цель (Шпет ее особо подчеркивает) – создать учебные кафедры для нового поля исследований [441] – в Германии достичь не удалось. В отличие от Франции: в 1918 г. для Баша в Сорбонне была создана кафедра «science de l’art», причем ее название однозначно понималось как перевод немецкого термина «Kunstwissenschaft» («искусствознание»). [442] В более широком смысле, как реализацию этой цели можно рассматривать и организованные Шпетом искусствоведческие исследования в ГАХН, и преподавание.

441

См.: Zeitschrift f"ur "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft 19 (1925). S. 446. Цитируется Г. Шпетом: Г. Шпет. К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения. С. 3.

Ср., однако, уже и, напр.: E. Utitz. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft // Jahrb"ucher der Philosophie. Eine kritische "Ubersicht "uber die Philosophie der Gegenwart 1 (1913). S. 364.

442

См.: C. Trautmann-Waller. Victor Basch. L'esth'etique entre la France et lAllemagne. P. 83; см. также особенно: Ibid. P. 89; W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 323.