Искусство как язык – языки искусства. Государственная академия художественных наук и эстетическая теория 1920-х годов
Шрифт:
Именно благодаря этой руководящей идее, которую стремились осуществить Дессуар и его соратники и которая состояла в том, чтобы наряду с эстетикой выдвинуть собственную теорию искусства, а именно ОИ, эта инициатива оставалась на протяжении более чем двух десятилетий в центре современного искусствознания. Так и для деятелей ГАХН основополагающей целью становится не удовлетворение современным научным критериям, но – точно так же – отграничение «искусства» или «искусствознания» от «эстетического».
Отношение эстетики и ОИ, о чем не в последнюю очередь свидетельствует название журнала, в принципе мыслилось не как отношение конкуренции или даже исключения, но как отношение дополнения. У Дессуара, который обычно мало ценил методологические вопросы, это отражается, например, в том, что в 1923 г., во втором издании своей книги он отказался от первоначального деления на две «главные части» – «эстетики», с одной стороны, и «ОИ», с другой. И даже временами дефиниции, которые в первом издании соотносились только с эстетикой, он распространяет в новом тексте на «искусствознание и эстетику». [498] (Подобные неясности побудили Гуго Шпитцера, [499] названного Утицем предтечей ОИ, к критическому замечанию о том, что в работах Дессуара «имеет место даже худшая путаница, чем она встречается в текстах, которые не предпринимают разделения [эстетики и искусствознания]». [500] ) Но это ничего не меняет в том отношении, что возникшие в данных рамках исследования – по крайней мере протагонистов этого дискуссионного форума – de facto практически полностью были посвящены вопросам
498
См.: R. Schm"ucker. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. S. 55.
499
См., напр.: E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 14 f.
500
H. Spitzer. Psychologie, "Asthetik und Kunstwissenschaft. S. 1612. Ср.: W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 279 f.
501
См.: E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. 2 Bde.
3.2. Положение ОИ в системе наук
Однако по вопросам о том, как конкретно определить отношение философии, эмпирических исследований и теории искусства и какое место ОИ должно занять в системе наук, согласия среди его протагонистов не существовало.
Будучи убежденным скептиком и рассматривая любое стремление к методологической строгости и четким определениям как принципиально проблематичное, Дессуар предписывал ОИ задачу проверки «предпосылок, методов и целей» «особых систематических наук, обычно называемых поэтикой, теорией музыки и искусствознанием [в смысле исследования истории искусств]», «с точки зрения теории познания», а также задачу систематизации итогов и сравнения «их значительных результатов». Поэтому ОИ у него является «теорией науки задним числом (post festum)». [502] Наряду с этим, продолжает Дессуар, «в проблемах, которые ставят перед рефлексией художественное творчество и происхождение искусства, классификация и функция искусств, оно [ОИ] обладает областями, которые иначе не смогли бы найти себе никакого пристанища. И пока по крайней мере управлять ими призван философ». [503] Но в конечном счете Дессуар рассматривает ОИ как дисциплину между философией и конкретными науками. [504]
502
R. Heinz. Zum Begriff der philosophischen Kunstwissenschaft im 19 Jahrhundert. S. 217.
503
M. Dessoir. "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. 1 Aufl. S. 6 / 2 Aufl. S. 4.
504
См. прежде всего: Idem. Allgemeine Kunstwissenschaft. S. 2406 f.; Idem. Sinn und Aufgabe der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 152.
Напротив, Утиц решительно отказывается от концепции, согласно которой ОИ представляет собой «только… резервуар» для результатов, выработанных в рамках отдельных искусствоведческих дисциплин. [505] Так, он весьма точно сознает, «что для убедительности проекта общего искусствознания все зависит от того, можно ли будет выработать общее понятие искусства», которое в конечном счете можно будет обосновать только философски. [506] Уважительно и вместе с тем решительно отмежевывается он от своего учителя и наставника Дессуара, категорически определяя ОИ как философскую дисциплину, пусть и открытую для феноменологических и психологических вопросов. [507] Это означает, что новая дисциплина функционирует у Утица уже не так, как у Дессуара – как научная критика задним числом. Она не заимствует свои темы у отдельных искусствоведческих дисциплин и тем самым избегает (по крайней мере стремится к этому) порочного круга, присутствующего у Дессуара, в силу которого получается, что ОИ якобы должно заимствовать свои понятия и проблемы у дисциплин, каковые от него же и должны получить свои методологические основы. В этом отношении Утиц, как и Хенкманн, выдвигал в качестве первостепенной задачу «систематического обоснования общего искусствознания». [508]
505
E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 11. Ср. также критику Шпитцера в адрес Дессуара: H. Spitzer. Psychologie, "Asthetik und Kunstwissenschaft. S. 1542.
506
R. Schm"ucker. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. S. 56; см. также: W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 276; U. Franke. Nach Hegel – Zur Differenz von "Asthetik und Kunstwissenschaft(en). S. 74 f.
Ср. кроме того, напр.: E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 17, 34; Idem. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft // Kongress f"ur "Asthetik und Allgemeine Kunstwissenschaft. Berlin, 7–9 Oktober 1913. S. 103.
507
«Если эстетика не может подступиться к совокупному факту искусства и если отдельные художественные дисциплины требуют общих художественных принципов, которые невозможно почерпнуть из эстетики, то, как нам представляется, сюда должна внедриться новая наука, которая разделяет с эстетикой всеобщность, а с художественными дисциплинами – материал…и общее искусствознание есть не что иное, как философия искусства, причем мы не имеем права сужать смысл философии до того, что он исключит все феноменологические и психологические исследования» (E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 32).
508
W. Henckmann. Probleme der allgemeinen Kunstwissenschaft. S. 292.
Но как раз на это отождествление Утицем общего искусствознания и философии искусства направляет свою критику Шпет, [509] выдвигая аргументы в пользу позиции, которую заняла по этим вопросам ГАХН. Подобно Утицу, Шпет также сознает необходимость включить в общую теорию всех искусств не только разработку различных теорий по отдельным видам искусств, как это делается в эмпирических науках об искусстве путем фрагментарного обращения к философским понятиям и методологическим заимствованиям. Помимо простого синтеза следует еще осуществлять философскую рефлексию об искусстве – в узком смысле прояснения вопроса о «сущности» искусства. Но если Утиц рассматривает этот философский вопрос уже как интегральную часть, а точнее – как центр и мотор искусствоведческой деятельности, то Шпет выступает за трехступенчатую модель, которая предусматривает разделение труда между эмпирическими науками об искусстве, общим искусствознанием и философией искусства. [510]
509
Шпет ссылается при этом на работу Э. Утица: E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 32, 39–43.
См.: Г. Шпет. К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения. С. 7.510
См.: N. Plotnikov. Kunstwissenschaft als Thema der philosophischen Reflexion.
Эти различия отразились уже и в деятельности Академии художественных наук, сильнее структурированной в организационном плане по сравнению с ОИ. В ГАХН компетенции по искусствоведческим проблемам, которые Утиц в самом деле хотел объединить в единой теории, были закреплены за тремя различными отделами. Наряду с руководимым с февраля 1922 г. Шпетом Философским отделением, в задачу которого входил анализ «принципиальных и методологических вопросов художественных наук вообще», [511] здесь существовали Физико-психологическое и Социологическое отделения.
511
А. И. Кондратьев. Российская Академия художественных наук. С. 419.
При этом Шпет заявляет, что из-за отождествления, предлагаемого Утицем, в конечном счете становится невозможным самостоятельное теоретическое искусствознание, которое исследует «вещи искусства, как они даны в реальной социально-исторической обстановке», т. е. за пределами чисто научных перспектив отдельных наук. Столь же значимым является для Шпета и то обстоятельство, что с позиций общего искусствознания искусство может попасть в поле зрения не как феномен sui generis, как, собственно, предполагалось, а только лишь как один из феноменов культуры наряду с другими. В этом плане ему показалось симптоматичным, «что Утиц, так ратующий за искусствознание, но убежденный, что общее искусствоведение есть не что иное, как философия искусства, непосредственно за “системою” искусствознания выпустил книгу по философии культуры», где «искусства трактуются как одно из частных выражений того, что проявляется и в других сторонах современной духовной и материальной жизни (образование, наука, право, нравственное сознание, философия, государственная и хозяйственная жизнь и т. д.)». [512]
512
Г. Шпет. К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения. С. 7. Он ссылается здесь на кн: E. Utitz. Die Kultur der Gegenwart.
Однако Утиц и сам видел проблемы, отмеченные Шпетом в его концепции. Так, в противоположность Дессуару, он утверждает, что всякому обращению конкретных наук к искусству предшествует «художественное» (das «Kunsthafte»), и именно его необходимо определить в философии искусства. Понимаемая таким образом философия искусства или общее искусствознание должны, как отмечает сам Утиц, иметь прочное место в союзе философских дисциплин. Но поскольку такая система, в которой философия искусства должна найти свое предельное обоснование, остается пока лишь постулатом, то в отношении философии искусства (как и для других философских дисциплин) действует правило, «что это последнее обоснование и прочное закрепление в системе может оказаться успешным лишь тогда, когда сущность отдельных дисциплин уже познана и прояснена». [513] Поэтому de facto отдельные дисциплины имеют преимущество перед системой. При этом Утиц считает центральным для философии искусства требование играть роль концептуального посредника между автономией искусства в смысле ее собственной категориальности и многообразной вовлеченности искусства в выполнение внеэстетических культурных функций. «Позитивное отношение к истории духа при полном сохранении автономии искусства – это, возможно, самая характерная проблема нашего времени». [514]
513
E. Utitz. Grundlegung der allgemeinen Kunstwissenschaft. Bd. 1. S. 43; см. также: Ibid. S. 39.
514
E. Utitz. "Asthetik und Philosophie der Kunst. S. 308.
Разумеется, верно, что у протагонистов ОИ, даже в такой наиболее разработанной методологической концепции Утица, многие вопросы остаются открытыми. Но требование избегать привязки искусства к жесткой философской системе и вместо этого «посредством сравнения и обобщения» выявлять «общие черты искусства и искусств» [515] говорит не против ОИ, но, наоборот, в его пользу. Также и философ Райнольд Шмюккер подчеркивает, что «общее искусствознание, формирующее свои гипотезы о сущности искусства с помощью точного сравнения и контролируемого обобщения (Abstraktion)», скорее всего может указать на перспективы, способные вывести нас «из тупика, в который нас загнали эстетики, принимающие относительно сущности искусства аподиктические определения, лишь редко подтверждаемые в эстетическом опыте искусства» и тем самым скорее изгоняющие «ускользающее понятие искусства», нежели схватывающие его. [516]
515
S. Nachtsheim. Kunstphilosophie und empirische Kunstforschung 1870–1920. S. 45.
516
R. Schm"ucker. "Asthetik und allgemeine Kunstwissenschaft. S. 62.
3.3. Искусство и образ. О рецепции Конрада Фидлера в ОИ
Шпет утверждал, что протагонисты современного искусствознания, разрабатывавшегося в окружении Дессуара и Утица, возводили «родословную» [517] общего искусствознания в первую очередь к теоретику искусства Конраду Фидлеру. И действительно, адепты ОИ видели в Фидлере не только предтечу, но и подлинного основателя ОИ. Ведь именно он энергично выступал в пользу методологического разделения искусствознания и эстетики и при определении искусства отвергал вопрос о прекрасном как иррелевантный. [518] Поэтому Утиц недвусмысленно заявляет:
517
Г. Шпет. К вопросу о постановке научной работы в области искусствоведения. С. 6.
518
См., кроме того: G. Boehm. Einleitung // K. Fiedler. Schriften zur Kunst. 2 Bde. 2, verbesserte und erweiterte Aufl. Bd. 1. S. XLV–XCII, особенно LXIX–LXXII.
Я думаю, что… можно сказать так: с Фидлером вообще начинается новая эпоха философии искусства, а не с его современником Г. Т. Фехнером, как зачастую можно услышать. [519]
Но решающим для той ключевой роли, которая отводится Фидлеру в создании концепции ОИ, явился главным образом тот радикализм, с которым он определял искусство как самостоятельный, а именно непропозициональный способ познания, выдвигая его как познавательную инстанцию sui generis на один уровень с науками. При этом Фидлер с исключительной ясностью ответил на вопрос, в чем же состоит познавательный характер искусства, тем самым одновременно очертив свое собственное исследовательское пространство: искусство в своих формах сообщает знания о мире, данном не в понятиях, как в научном познании, а в формах человеческого созерцания. [520]
519
E. Utitz. "Uber Grundbegriffe der Kunstwissenschaft. S. 14.
520
См. кроме того, особенно: G. Boehm. Einleitung. Напротив, Ламберт Визинг видит в Фидлере в большей мере теоретика восприятия. Ср., напр.: L. Wiesing. Konrad Fiedler (1841–1895). S. 183.