Исправленному верить
Шрифт:
– Гаспар – дед безобидный, конечно! – жарко шептал староста Клод, посматривая по сторонам.
– Только больно уж странный, везде ему заговоры и преступления мерещатся! Помнится мне, приехали мы с мужиками в усадьбу, проведать да помочь, кто чем сможет… молочка привезли… рыбки свежей… чем богаты уж… так он кричать стал, требовать, чтобы мы непременно забирали масло оливковое. Навроде как, в оплату. Вот мы и порешали: мол, не будем мы деда волновать по пустякам. Ежели желает он отдариваться за добро наше, так пусть так и будет.
При этом он тревожно всматривался в моё лицо, силясь сообразить, что дед Гаспар рассказал про пользование господского давильного
– Ну, и сколько дед требовал забирать у него масла? – пережив желание сломать нос старосте, поинтересовалась я.
– За три кринки молока давал амфору масла! – сообщил староста, причём я почувствовала в его голосе хвастливые нотки.
О, как! Однако… дороговато нынче молочко выходит… из дома показалась заспанная босоногая девица гренадёрского роста со столь знакомым мне выражением лица, что я тотчас признала милое создание родной доченькой старостихи.
– Вот, вишь оно как! – незамысловато представил меня сам родитель. – Госпожа новая приехала. И тотчас к нам. Справится, выходит, как дела идут…
– Ага… - глубокомысленно заметила девушка и почесала затылок.
– А кроме того, - с нажимом сказал Клод и выразительно посмотрел на дочь, - интерес они имеют, всё ли в порядке в посёлке нашем, да и в общем, на землях господских, нет ли в чём ущемления или недоимки…
– Ага… - повторила девушка и равнодушно посмотрела на меня. Как я понимаю, прозрачные намёки папеньки не доходили до мозга прелестницы.
Надо же, как-то это непохоже на местных жителей, которые тянули шеи и всячески проявляли любопытство при нашей встрече. Однако, появилась у меня кое-какая мысль. И я даже знаю, что ответит это милое создание на мою просьбу…
– Дорогая, ты не могла бы принести те книги, в которых отец пишет расходы и приходы? Ведь ты знаешь, где они лежат?
– Ага… - послушно сказала деваха, развернулась со слоновьей грацией и скрылась в доме.
Я сочла возможным отпраздновать маленькую победу, так что позволила себе улыбнуться, когда увидела ошарашенное лицо старосты.
– Надо бы ознакомиться, что думаешь? – я вцепилась в несколько толстых гроссбухов, которые принесла девушка, после чего уселась в беседку и раскрыла первую попавшуюся книгу. Тонким бисерным почерком с многочисленными завитушками были указаны суммы прихода, расхода и прочие записи. То есть, они ещё и сумели умыкнуть старые приходные книги, которые вела мама ребят? Голову даю на отсечение, что это именно она занималась хозяйством, а не её супруг…
Впрочем, после её смерти записи были редкие и хаотичные… а то и вовсе отсутствовали. Но, в последнее время, все графы были прилежно заполнены, все суммы вписаны размашистым корявым почерком. Педантично подсчитана и полученная прибыль, и оплата налогов за аренду земли, и даже сколько и кто именно воровал в садах. Ах, простите, осуществлял обязательные работы, конечно. Что это? Неужели он настолько уверовал в свою безнаказанность?
Одним словом, очень полезные тетрадочки, очень. По всему выходило, что мозгов для того, чтобы вести «двойную бухгалтерию», у Клода не хватало, да и не боялся он никого. Это же не дед Гаспар с ребятами, которые опасались даже комариного писка и сидели, боясь нос высунуть из дома.
Так что моё желание проверить тетради явилось для него настолько неприятным сюрпризом, что Клод сделал всё для того, чтобы я их не увидела. По мере того,
как я водила пальцем по колонкам с доходами, мужик то краснел, то бледнел. В любом случае, ничего хорошего он от меня не чаял получить. И правильно думал, конечно же. Не могу сказать, что я из тех людей, которые готовы подставить вторую щёку и всё такое…– Деньги вы мне все вернёте! – после долгого молчания произнесла я. – До последней медяшки. У тебя тут, - я потрясла у него перед носом увесистым гроссбухом, - вся информация есть. Кто, когда и сколько воровал. Очень удобно, кстати.
Мужик понуро закивал головой, тем самым давая мне понять, как ему стыдно за подобный проступок.
– Только долги я буду забирать лично. Часть деньгами заберу, часть работами в общих садах. На каждый сад будет назначено несколько семей и спрос с них будет, да ещё какой! Кроме того, не так давно вы все хотели помочь мне с ремонтом дома. Я вас не ограничиваю в этом похвальном стремлении – помочь мне с ремонтом. На добровольных начала, конечно.
Мне показалось или он с некоторым облегчением выдохнул? Надо же…
– И ещё! Ты больше не староста! – осенило меня.
И зачем я это сказала? Раздался столь впечатляющий «плач Ярославны», что даже дочка Клода выползла из дома, решив поинтересоваться, что случилось и кто у нас помер.
Глава 26
Глава 26
– Не губи, госпожа! Не лишай меня должности старосты местного! Отец мой всю свою жизнь за крестьян наших душою радел, дед вот, тоже, а я… Малых детушек без кормильца не оставляй! Они же ни в чём неповинные, кровиночки-то мои… ой, и ждёт их доля незавидная, доля сиротская. За ради куска хлеба спину горбатить деткам моим придётся! Пойдём мы все тогда приблудышами по людям. Милостыньку просить станем… ы-ы… к ограде дома господского подойдём и будем смотреть, как… как… - с видом опытной плакальщицы на похоронах начал Клод, подвывая и заламывая руки.
– …как мы пряники с халвой едим и над вами смеёмся, - помогла я найти нужные слова, не собираясь смягчаться и сочувствовать большому крестьянскому горю, чёрствая я, чёрствая!
Мужик слегка опешил, резко замолчал и с сомнением посмотрел на меня, мол, а не издеваюсь ли я, часом, над его горем великим.
Стоящая рядом с Клодом доченька мало походила на образ «малых детушек», как я себе их представляла. Она молча смотрела на рыдающего папаню и в недоумении переминалась с ноги на ногу. На концерт подтянулась и супруга бывшего старосты с волочившимся за ней дедом Гаспаром в арьергарде. Тётка не совсем поняла, что тут творится, одно было для неё предельно ясно: «Нас оскорбили. Оскорбили и обвинили. И унизили». Как не крути, но супруга нужно поддержать. Пока не слишком понятно, по какой причине произошло «унижение и оскорбление»… но насколько это вообще важно?
В результате, помимо визгливых причитаний Клода, мои уши теперь терзал ещё и сочный бас его супруги.
– Вот уж горе, так горе! – картинно раскинув руки в стороны, словно на «Титанике», вопрошала старостиха, которая ринулась к калитке для того, чтобы получить поддержку соплеменников.
– А вот за дело вам, ироды паскудские! – неизвестно, отчего обрадовался дед Гаспар и показал старостихе маленький сморщенный кулак. – Не всё вам над нами смываться, хозяйка у нас слов на ветер не бросает. Строгая, но справедливая! Это мы с детями ишшо вчерась узнали, когда она, только ступив за ограду дома, тут же пообещала, что прогонит, ежели что.