Испытание огнем

Купив шаурму, вышел из павильона и сразу заметил собаку. Она сидела у стены, прижавшись к теплу вентиляции. Пёс был небольшой, лохматый, с длинной светлой шерстью, внешне напоминающий ши-тцу.

Я замер на месте. Такую собачку всегда хотела завести Катя. Она часто говорила: "Они такие милые, как игрушки!". Но покупать не спешила — ей было жаль денег. Она толсто намекала, что я сделаю ей такой подарок. А я все время тянул и отшучивался.

"Ну и ладно", — подумал я, откусывая кусок шавухи.

Пёс поднял голову и уставился на меня внимательным взглядом. Я вздохнул, как бы понимая намёк, вытянул из лаваша кусочек мяса и бросил собаке.

— Голоден? На, держи, — сказал ему.

Пёс аккуратно подобрал угощение, не торопясь прожевал и снова уставился на меня.

— Ещё хочешь? — спросил я, делясь очередным кусочком.

Пёс промолчал, но его хвост слегка задвигался.

Присев на корточки, протянул руку. Пёс не отстранился, позволил себя погладить. Шерсть была мягкой и на удивление чистой, только немного свалявшейся.

— Как тебя зовут? — поинтересовался я.

Пёс промолчал.

— Шарик? — попробовал угадать.

Никакой реакции.

— Тузик?

Тишина.

— Рекс? Кекс?

Пёс лишь наклонил голову набок, как будто спрашивая: "И это всё?"

Я усмехнулся.

— А как? Никак?

И тут пёс начал активно вилять хвостом.

— Никак? Серьёзно? — удивился я.

Пёс замотал хвостом ещё сильнее.

— Ладно, пусть будет Никак, — сказал, погладив его по голове.

Мы доели шаурму почти пополам. Выбросив жирную обёртку в урну, я направился к машине. Пёс пошёл за мной следом, держась на небольшом расстоянии, но не и отставая.

— Ты что, провожаешь меня? — спросил у него, обернувшись.

Никак сел на тротуаре, склонил голову и уставился внимательным взглядом.

— Где твой хозяин? Или хозяйка? — Я посмотрел по сторонам. Никого похожего на потерявшего собаку не было. Пёс сделал маленький шаг ко мне.

Я вздохнул. Посмотрел на пса, потом на свою пустую машину.

— Ладно, поехали. — сказал, открывая дверь.

Никак прыгнул на переднее сиденье так, как будто всегда только там и ездил.

Я сел за руль и потрепал пса по мохнатой шее.

Он в ответ лизнул мою ладонь — шрам чуть дёрнулся, но без боли, будто отзываясь.

— Чёрт, да ты мне тоже метку свою поставил? — усмехнулся я.Катя вроде бы хотела такую собаку... Ладно, рискнём. Я повернул ключ.

— Ты хоть знаешь, куда мы едем? — спросил, глядя на пса.

Никак смотрел, как бы говоря: "Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь".

Решил забрать его домой — не дело такой собаке шляться по улицам. Пёс был тощим, с грязными лапами, но с таким взглядом, что оставлять его на улице не хотелось. Достал телефон, набрал Катю — она дома, скорее всего телевизор смотрит, лёжа на диване. Гудки пошли, и через пару секунд её голос ворвался в трубку.

— Стас, ты где? — спросила она, и я услышал фоном сериал — мужской голос что-то кому-то доказывал.

— Еду домой, Кать, — ответил я. — Только буду не один, предупреждаю сразу.

— Не один? — переспросила она, и голос её стал выше от любопытства. — Это как не один? С кем ты там?

— У нас будет гость, — сказал я, усмехнувшись, и погладил мохнатое ухо.

— Гость? — удивилась она, и я представил, как она выпрямилась, отложив чипсы. — Какой ещё гость? Кто?

— Симпатичный малый, — ответил я, глядя на пса, который ёрзал на переднем сидении.

— Симпатичный? — протянула она с насмешкой. — Это что, дружок твой какой-то армейский? Ты раньше в радушном гостеприимстве замечен не был и хлебосольством не страдал.

— Не, всё не так, — засмеялся я, поворачивая ключ в замке зажигания. — Пёс это, лохматый, светло-серый, с висячими ушами, как ты любишь. На улице подобрал.

— Пёс? — крикнула она, и пульт хлопнул по дивану. — Ты собаку домой тащишь? Серьёзно, Каримов?

— А что такого? — спросил я, заводя движок. — Один сидел у дороги, тощий, лапы грязные, но глаза умные, жалко стало.

— Жалко ему! — фыркнула она. — Учти Каримов, я с ним возиться не буду!

— Вряд ли он много ест. Да и чистый в целом, — ответил я, глянув на Никака, который лизнул лапу и уставился в окно. — Шерсть густая, чуть свалявшаяся, но симпатичный, тебе понравится. Кажется, ши-тцу.

— Ой, Стас, ты прям герой-спасатель, — подколола она, но голос уже смягчился. — Как зовут хоть этого твоего красавца с умными глазами?

— Пока Никак, — сказал я, выруливая на дорогу. — Если хочешь, вместе придумаем имя, когда увидишь его.

— Никак? — засмеялась она звонко. — Ну ты и придумал, Стас! Ладно, тащи своего пса, посмотрим, что за симпатяга.

— Скоро буду, — ответил я, и она хмыкнула.

— Только не думай, что я ему сразу миску ставить побегу, — добавила она напоследок. — Это твой найдёныш, ты и занимайся им и его грязными лапами!

Я отключился, подумав про себя: Катя поворчит, конечно, увидев его, но привыкнет. Она всегда так, сначала шумит, а потом становится мягче. Никак сидел на соседнем кресле, дышал ровно, и я подумал, что этот пёс, с его внимательным взглядом, может, и правда станет частью нашей жизни — моей и её, какой бы она ни была.

***

Ехать было недалеко. Никак сидел спокойно глядя в окно на мелькающие фонари. Радио наигрывало какой-то древний, но привязчивый хит. Я пытался предположить, когда он мог быть популярен, но в голову ничего, кроме палеозоя не приходило. Однако, история любви в песенке чем-то напоминала мою собственную. Я проникся ритмом заводного регги и даже слегка подпел в припеве: «Нет, мама, Клава не просто забава!». Никак повернул свою большеглазую голову ко мне, удивлённо посмотрел и фыркнул. Я замолчал. Стихла и музыка.

Блок новостей начался, как обычно с горяченького. В этот раз — в самом прямом смысле.

— В центре Москова произошёл крупный пожар, — зачастил голос диктора.

— Огонь охватил несколько зданий на улице Дверской. Пожарные работают на месте, но ситуация остаётся напряжённой, пожару присвоена третья категория сложности.

Я непроизвольно нахмурился. Метка на ладони снова напомнила о себе.

— Опять, — пробормотал себе под нос.

Никак насторожился, завертел головой, как будто тоже почувствовал что-то неладное. Странности продолжались.