Испытание славой

Я кратко кивнул.

— Тогда вот что, ты знаешь Жака Португальского? Архиепископа Лиссабона? — поинтересовался он у меня.

— Он, одна из моих целей посещения, учитель, — ответил я, — я вам рассказывал сегодня, что встречался с его генеральным викарием архиепископом Луишом Анесом, он попросил передать ему письмо и чек.

— О, ну тогда дело облегчается, — довольно кивнул грек, — поехали со мной, я сегодня с ним должен встретиться, заодно вас и познакомлю.

— Почему вы мне помогаете учитель? — удивился я, — вчера вы не были заинтересованы в моём плане.

— У меня была долгая, бессонная ночь Иньиго, — улыбнулся он, — здраво подумав и поразмышляв над кандидатурами, я пришёл к выводу, что ты прав, кардинал Сиены, самый компромиссный вариант и странно, что о нём не подумал никто другой, кроме тебя.

— А кстати вы сами, наставник? — поинтересовался у него я, — вы ведь тоже есть в списке папабили.

Он спокойно кивнул.

— Это является второй причиной, по который я бы хотел, чтобы победил в выборах кардинал Сиены. У меня есть мои переводы, а обязанности папы лишат меня этого тихого уголка.

Он показал на свой кабинет.

— Хорошо учитель, когда едем? — кивнул я, понимая его доводы.

— Знаешь, давай я познакомлю тебя тогда с ещё одним своим знакомым, только предупрежу сразу, ему уже за его голос заплатили, чтобы ты понимал, что его сложно будет перекупить, — задумчиво произнёс Виссарион.

— Сложно, но можно? — улыбнулся я,

— Это, уже как сам с ним договоришься, — пожал плечами учитель.

— А кто это? Чтобы я хотя бы знал, — поинтересовался я у него.

— Кардинал-епископ Сабины и митрополит Киевский и всея Руси — Исидор, — ответил Виссарион, заставив меня открыть рот. Как-то в моей голове не дружили оба этих сана на одном человеке, так что я полез в нейроинтерфейс и узнал там много интересного о самом Исидоре Киевском, а также как Ферраро-Флорентийский Собор повлиял на весь христианский мир, а особенно православие.

Собравшись, мы с ним на моей повозке добрались до большого, добротного дома митрополита Киевского, и нас встретили послушники и слуги, проводив к самому Исидору, оказавшемуся, что неудивительно глубоким стариком за семьдесят лет, очень уставшему и сухому на вид, но имевшему очень острый взгляд.

— Виссарион? — удивился он гостям, когда нас провели в приёмный зал и он вышел к нам одетый в кардинальские одежды, — вот уж неожиданные гости.

— Приветствую тебя Исидор, — улыбнулся грек, — хотел познакомить тебя со своим учеником, я тебе про него рассказывал.

— А-а-а, Иньиго де Мендоса, помню, — протянул тот, заинтересованно рассматривая меня на руках у Бартоло, — прошу присаживайтесь.

Мы сели втроём, и дождавшись, когда Бартоло выйдет, я обратился к нему сам.

— Не буду долго ходить вокруг да около, ваше преосвященство, — я прямо посмотрел на него, — я приехал, как представитель одного из кандидатов.

Лёгкая улыбка тронула его губы, он заинтересованно посмотрел на меня, затем на Виссариона Никейского.

— И это явно не кардинал Доменико Капраника, — заметил он.

— Нет, это кардинал Сиены, я его полномочный представитель, — согласился я с ним, — и я собираю для него голоса.

— Я настолько знаю, его нет в списке папабили, — он пожал плечами, — к тому же вы наверняка знаете, кому я уже отдал свой голос.

— Разумеется, ваше преосвященство, — склонил я голову, — но поскольку наш мир так несовершенен и изменчив, я бы хотел, чтобы вы проголосовали за моего кандидата, если на Конклаве с основным кандидатом что-то произойдёт.

— А что должно случиться с Доменико Капраника? — удивился митрополит.

— Мы все ходим под богом, ваше преосвященство, — перекрестился я, — и я был бы плохим представителем, если бы не предусмотрел все возможные варианты. Я не предлагаю вам менять свои взгляды, если кардинал Капраника будет первой кандидатурой, то голосуйте за него, как и велит ваша совесть, но если вдруг Конклав не наберёт за него нужного количества голосов, я хочу договориться с вами на второй голос за моего кандидата.

— Вы просто потеряете деньги, синьор Иньиго, — удивился старик, — не бывает никаких вторых вариантов.

— Но вы не против? — уточнил я, — какой был размер подарка вам?

Я специально не говорил прямо, что его голос купили, чтобы не обижать его, а действовал недоговорённостями и намёками.

— Двадцать тысяч флоринов, — немного поколебавшись, но всё же ответил он.

— Я думаю будет справедливо, что за ваш резервный голос, я пожертвую вашей церкви десять тысяч флоринов? — поинтересовался я у него.

Старик посмотрел на кардинала Виссариона.

— Твой ученик разбрасывается деньгами Виссарион, — он покачал головой, — но зачем мне ему в этом отказывать?

Я достал вексель банка Медичи, попросил позвать слуг, чтобы принесли письменные принадлежности и проставил в него нужную сумму, затем передав его митрополиту, вместе со своей правой рукой, которую он с удовольствием пожал, взяв мой вексель.

— До встречи на Конклаве Виссарион, — улыбнулся он моему учителю и кивнул мне, — с вами приятно было познакомиться синьор Иньиго. Молодость, упорство и настойчивость, вы так сильно напоминаете меня в юности.

— Благодарю вас за тёплые слова, ваше преосвященство, — склонил я низко голову, — и спасибо, что выслушали меня.

Мы попрощались и вернулись в повозку, где мой учитель задумчиво посмотрел на меня.

— Почему у меня сейчас такое чувство, что ты знаешь больше, чем говоришь Иньиго? — поинтересовался он у меня.

— Оно верное, наставник, — вздохнул я, — есть ещё кое-что, что переманит на мою сторону больше голосов, но я не могу вам пока этого сказать, это не моя тайна. Могу только обещать, что как только это будет возможно, вы первый о ней узнаете.

— Договорились, — серьёзно ответил он мне.

* * *

Следующей нашей остановкой был Апостольский дворец, и встреча с очень молодым, кардиналом Жаком Португальским, что сильно удивило меня, поскольку возраст вступления в кардинальский сан был обозначен церковью обычно в тридцать лет, и тут такой молодой парень.

— Ваше преосвященство, — он поклонился кардиналу, который вошёл в его кабинет первым и затем удивлённо посмотрел на меня, когда меня внесли вторым.

— Добрый день Жак, — Виссарион Никейский приветственно ему улыбнулся, — ты ведь помнишь моего ученика? Иньиго де Мендосу? Я тебе показывал его переводы с греческого.