Испытание славой

— А-а-а! Конечно! — молодой кардинал уже более заинтересованно посмотрел на меня.

— Вы по делу? У меня скоро начинается заседание, — извинился он.

— Иньиго справится быстро, — хмыкнул кардинал Виссарион и показал мне, что я могу говорить.

Я достал письмо и вексель от архиепископа Луиша Анеса, и передал его Жаку.

— Только что вернулся из Лиссабона, ваше преосвященство, ваш викарий просил вам передать.

Глаза Жака при виде векселя на внушительную сумму радостно распахнулись, но он отложил его в стол и взялся за письмо.

— Вы разрешите? — спросил он нас, — я нечасто получаю письма с родины.

Мы с наставником, конечно, кивнули. Я сам не знал, что в нём, поскольку мне вручили его запечатанным, но сильно надеялся, что после ужина с двумя архиепископами и герцогом, что моё имя там появится. Похоже это и правда оказалась так, поскольку брови парня взлетели вверх, когда он пробежался по строчкам и поднял взгляд на меня, словно заново увидев.

— Луиш упомянул вас в своём письме, сеньор Иньиго, — дочитав, он отложил бумагу, — он очень тепло о вас отзывается, говорит, что вы с ним, герцогом Браганса и архиепископом Толедо весьма тепло пообщались за совместным ужином.

— Это так ваше преосвященство, — склонил я голову, — ваш викарий один из самых умных и дальновидных людей, что я встречал.

— Хорошо, я готов вас выслушать, — Жак внимательно посмотрел на Виссариона Никейского и меня, — вы явно неспроста пришли ко мне, особенно в свете того, что пороги этого кабинета последние две недели оббивают все.

— Мы не будем исключением, ваше преосвященство, — улыбнулся я, — вы уже отдали свой голос кому-то?

— Пока ещё нет, — вздохнул он, — меня не сильно интересуют деньги, а то, что я хочу, мне никто не может дать.

— А что вы хотите, ваше преосвященство? — вкрадчивым голосом поинтересовался я у него.

— Вы в курсе той ситуации, почему являясь архиепископом Лиссабона, я нахожусь в Риме? — хмуро поинтересовался он у меня.

Я был в курсе, но без подробностей, а потому полез в нейроинтерфейс, в ту ветку что я недавно открыл и ознакомился с его историей, а потому согласно кивнул.

— История обмана, предательства и изгнания, ваше преосвященство, — осторожно ответил я.

— Моя мечта вернуться домой, — просто ответил он, — но король Афонсу, никогда на это не пойдёт.

— Я специалист по вопросам, там, где звучит слово «невозможно», ваше преосвященство, — улыбнулся я, — я могу дать вам слово, что если вы проголосуете за кардинала Сиены, то вне зависимости от того, кто победит на Конклаве, я сделаю всё, чтобы вас простили и попросили вернуться домой.

— Кардинал Виссарион, вы можете ручаться за слова этого молодого человека? — удивлённо повернулся к моему наставнику молодой кардинал, — да, за него замолвил слово Луиш Анес, но то, что он говорит, звучит и правда невероятно.

— Скажу вам так Жак, — тонко улыбнулся старый грек, — ещё вчера я думал о том, что о победе кардинала Сиены не может быть и речи, а уже сегодня у него есть пять голосов, ваш будет шестой.

— Вы набрали столь много всего за два дня?! — искреннее удивился архиепископ Лиссабона, на что я лишь скромно пожал плечами.

— Тогда я поверю вам, — закивал он головой, поднимаясь со своего места и протягивая мне руку, — клянусь вам проголосовать за кардинала Сиены, в обмен на своё возвращение домой.

— Клянусь, что приложу все силы мыслимые и немыслимые, чтобы это осуществилось, — поклялся и я ему.

Довольный Жак Португальский улыбнулся.

— А теперь простите, мне и правда нужно на собрание, — извинился он, и мы тоже стали извиняться, что отняли у него столь много времени, вместе вышли из кабинета и простились.

Когда он ушёл, учитель тихо сказал.

— Ты ведь понимаешь, что своё обещание нужно будет сдержать?

— Разумеется учитель, с чего вы вдруг решили, что я решил стать клятвопреступником? — удивился я, внимательно посмотрев на него.

— Мне не хотелось бы снова говорить это слово, но его возвращение в Португалию и правда в текущих реалиях невозможно, — скривился он, произнеся всё-таки слово «невозможно».

— Энеа станет папой, и тогда мы посмотрим учитель, что является невозможным, а что вполне себе осуществимым, — твёрдо сказал я, заставив его удивлённо покачать головой.

— Ладно, к сожалению, это всё, чем я мог тебе помочь, остальных кардиналов я не так хорошо знаю, чтобы к моим словам прислушались.

— Учитель! — возмутился я, — да вы сделали для меня очень много! Два голоса, я даже не рассчитывал получить их так быстро! Огромное вам спасибо! И вы конечно знаете, что всегда можете обращаться ко мне с любой просьбой!

Он улыбнулся и потрепал меня по голове, как делал это когда-то.

— Приходи ещё, как закончишь с делами, мне очень нравится с тобой переводить, — попрощался он и мы с ним расстались, поскольку он направился на какую-то конгрегацию, а мне нужно было поговорить с ещё одним человеком, на чей голос я рассчитывал.

— Ну что Бартоло, готов встретиться с отцом? — поинтересовался я у парня, который держал меня на руках и тот застонал от неизбежности предстоящего события.

— У меня коленки трясутся, сеньор Иньиго! — жалобно ответил он.

— Возвращаемся во дворец Торквемады, берём самого кардинала, Глорию, твоего сына и таким ударным отрядом едем к нему. Думаю, против таких аргументов он вряд ли сможет устоять.

— Дай-то бог, сеньор Иньиго, — вздохнул парень, который очень переживал за эту встречу, впрочем, как и его жена, много от него наслушавшаяся, какой деверь строгий и жёсткий.

Глава 15

Сборы во дворце Торквемады были крайне недолгими, учитель тут же согласился мне помочь, поскольку, едва услышав, сколько голосов я набрал всего за два дня, изумлённо на меня посмотрел и по примеру кардинала Виссариона, пообещал мне устроить встречи с теми кардиналами, которых знал он. Первая была самой простой, поэтому к отцу Бартоло, мы и направились целой толпой.

Большой дом кардинала Мессины не сильно изменился с моего последнего посещения, вот только когда мы появились на его пороге, тут же в тихом и спокойном месте началась суета. Сначала заплакал ребёнок и обеспокоенный старый кардинал тут же послал за врачом. Хотя Глория и Бартоло уверяли его, что у малыша просто начались колики. Но старик никого не слушал, забрал младенца себе, и качал его до тех пор, пока не появился доктор, который всё и подтвердил.

Успокоившись, что с внуком всё в порядке, кардинал вернул ребёнка матери и строго сказал сыну, что с ним состоится у них отдельный разговор, а сам пригласил меня и кардинала Торквемаду в свой кабинет.