Испытание славой

Мы весьма уютно устроились в креслах, и переглядывались, пока слуги не принесли им вина и закусок, а мне какой-то сладкий напиток на основе мёда.

— Хочу сразу поблагодарить тебя Иньиго, что присматриваешь за этим шалопаем, — сказал кардинал, выпив первый глоток из кубка, — да и писал мне гораздо чаще него, ещё присылая отпечатки ладоней малыша, что меня очень тронуло. Спасибо.

— Ваше преосвященство, — я покачал головой, потянувшись за кусочком сыра, — ну как могло быть иначе? Я ведь понимаю, что вы стали дедушкой, вам важно чувствовать, что у вас есть наследник рода, к тому же Глорию подобрал Бартоло я сам. Она сирота, но очень прилежная и верная жена, к тому же была девственницей, что для меня было немаловажным фактором, чтобы чистота вашей крови не смешалась с кровью, прости господи, какого-нибудь рыбака.

Кардинал таял от каждого моего слова, и потягивал вино, было по всему видно, что ему комфортно в моём обществе, хотя и рядом ещё находился его друг, который молчал и улыбаясь, слушал мои льстивые речи.

— Новый слух вдруг пронёсся по Риму, — заметил неожиданно Антонио Серда-и-Льоскос, — и заглянув утром в мой дом, поведал о том, что собирается новая партия, в противовес миланской. И я был очень сильно удивлён, услышав, кто именно собирает для неё голоса.

— Да я всего два дня в Риме! — изумился я, — как быстро-то, так все узнали?

Оба кардинала тут же весело рассмеялись.

— О Иньиго, ты точно забыл этот город за время своего отсутствия, поверь мне, если один из папабили накануне Конклава даже просто чихнёт, об этом тут же становится известно всем, — продолжая смеяться, заметил кардинал Мессины.

— А вы, ваше преосвященство? — тяжело вздохнув, спросил я его, — уже отдали свой голос?

— Продал за двадцать две тысячи, — не стал скрывать он правды, — но я верну деньги, если ты заплатишь мне тридцать. Я чувствую приближение смерти, к тому же хорошо к тебе отношусь, так что мне нужно оставить наследство для Бартоло и внука.

— Можно письменные принадлежности? — поинтересовался я и выписал ему вексель, на требуемую сумму, когда их мне принесли. Торговаться с кардиналом, который сам предложил перепродать свой голос, было в высшей степени неразумно и глупо.

Получив бумагу, он кивнул.

— Не волнуйся, я не стану больше ни с кем разговаривать о выборах, — заверил меня он, — этих денег мне с лихвой хватит.

— Благодарю вас ваше преосвященство, что помогли мне, с вами у нас уже семь голосов.

— В Конклаве примут участие девятнадцать из двадцати шести членов Священной Коллегии, — заметил он, — это все, кто есть сейчас в Риме, так что вам нужно набрать ещё три голоса, как минимум.

— Среди ваших знакомых есть те, кто может нам в этом помочь? — поинтересовался я у него, на что кардинал покачал головой.

— Я давно отошёл от дел Иньиго и не знаю, кто с кем, — извинился он, — но думаю Хуан тебя познакомит с ещё одним нашим другом, Хуаном де Мелла, кардиналом Саморским, он кастилец, как и вы.

— Ваше преосвященство, могу я вас попросить, съездить к нему и вас? — я молитвенно сложил руки, — два таких уважаемых кардинала, как вы, явно его расположат хотя бы меня выслушать.

Кардинал Мессины задумался.

— Хорошо, но при одном условии, — наконец решил он, — Бартоло с женой и ребёнком поживут у меня, пока вы в Риме.

— Сделка заключена, — обрадовался я, поскольку это была мелочь на фоне того, чем я занимался.

— Тогда едем, я знаю, что он в это время, обычно молится в своей титулярной церкви, — кардинал Антонио поставил кубок на стол и тяжело поднялся с кресла, — там мы сможем поговорить спокойно.

Я позвал Бартоло и велел ему позвать с улицы Джабари, которого каждый день тренировали по моей просьбе наёмники и синяки с его чёрного тела не успевали сходить, но гигант ни разу не высказал своего неудовольствия и стоически принимал всё, что ему доставалось.

— Зачем вам негр, сеньор Иньиго? — тут же забеспокоился мой секретарь.

— Ты с семьёй остаёшься жить здесь, пока мы в Риме, — озвучил я ему свои договорённости с его отцом.

— Вы и меня продали со всеми потрохами, сеньор Иньиго, — застонал он, — что с вами делает Рим! Боже прости меня.

— Не продал, Бартоло! — я поднял указательный палец, и сказал убедительным тоном, — а обменялся услугами, чувствуешь разницу?

— Для меня она, сеньор Иньиго, крайне незначительная, — скептически ответил он.

— Ладно, не ной, — отмахнулся я, — куплю вам с Глорией в Аликанте дом, взамен этой небольшой услуги.

— Правда? Вы серьёзно, сеньор Иньиго? — глаза парня расширились.

— Я тебя когда-нибудь обманывал? — удивился я.

— Да постоянно… — он видимо хотел сказать что-то ещё, но под моим взглядом стушевался и под конец своего предложения промямлил, — или я забыл, и это был какой-то другой человек, менее добрый и менее щедрый, чем его сиятельство граф Мендоса.

— То-то же! — хмыкнул я и вскоре меня осторожно подняли крепкие чёрные руки.

— Кто это, Иньиго?- удивились оба кардинала увидев чернокожего гиганта.

— О, пока едем, расскажу вам эту историю! — обрадовался я.

В пути я им всё рассказал и оба крестились и вздыхали, какой я правильный христианин, что спас эти души и какие они оказались неблагодарные свиньи, бросив меня по итогу, променяв на деньги, хотя чего ещё ожидать от полуразумных то ли людей, то ли животных.

За моими историями из Португалии мы доехали до церкви Санта Приска, которая была титулярной церковью на Авентинском холме для кардиналов-священников. Когда только мы подъезжали к небольшой церквушке, зажатой среди других домов и едва заметной, мне в глаза также бросилось её крайнее запустение и необходимость ремонта.

Внутри пустого зала и правда обнаружился молящийся у алтаря старик, находившийся в полном одиночестве. Мы не стали отвлекать его от молитвы, опустились на скамью и дождались, когда он скажет: «Аминь», перекреститься, поцелует крест и поднимется на ноги.

— Антонио, Хуан? — искренне удивился он, увидев обоих кардиналов в их алых одеждах, — почему вы здесь?

— Я знаю, что в это время ты всегда молишься, — улыбнулся кардинал Мессины, — и что твоя титулярная церковь, мягко говоря, пустует.

— Это так Антонио, — вздохнул старик с подвижным лицом и уставшими взглядом, — она так зажата среди других зданий, что только прихожане близлежащих домов знают о её существовании.

— Может тогда есть смысл это изменить? — тихо поинтересовался кардинал Антонио, — и у меня есть человек, кто способен на это.

Кардинал Саморы удивлённо посмотрел на него, затем перевёл свой взгляд на меня.

— Я уже отдал свой голос, — с сожалением ответил он.

— Я тоже, но решил вернуть деньги, — спокойно пожал плечами кардинал Мессины, — получив лучшее предложение.