Испытание славой

— Иньиго, стой! — он поднял руку, — ну попроси что-то другое? Почему все твои идеи настолько безумны?

— Я не думаю ваше преосвященство, что имея восемь голосов, я безумен, — удивился я, — наоборот, я считаю, что у Энеа есть все шансы победить.

Эта новость шокировала его.

— Ты набрал уже так много? Я слышал о четырёх, — он удивлённо смотрел на меня.

— Я не сижу без дела, ваше преосвященство, — я скромно пожал плечами, — и ещё даже не вечер.

— Тогда погоди! Не спеши! — он снова остановил меня, — Джованни!

Он крикнул знакомое мне имя и когда тот вошёл в дверь, удивлённо вскрикнул, увидев меня, рядом с дядей.

— Синьор Иньиго, какой приятный сюрприз! — поклонился он мне, а я ему.

— Взаимно, синьор Джованни, — улыбнулся я молодому мужчине, который был мне симпатичен.

— Якопо с Наполеоне ещё не уехали? — вмешался в наши приветствия кардинал.

— Нет, дядя, они в зале, — ответил тот.

— Попроси их зайти ко мне, у меня сложный вопрос, который я не могу решить один, — голосом, не терпящим возражений, сказал Латино Орсини и Джованни сдуло ветром, а уже через пять минут в комнату вошли двое мужчин.

Кто они я не знал, но этого было и не нужно делать, их одежда, осанка и властные взгляды, привыкшие повелевать и без всяких слов сказали, что это верхушка рода Орсини, точнее его двух веток, которые часто пересекались браками: римской — Монтеротондо и графства Браччано, откуда был родом и сам Латино.

— Что случилось Латино? — они, словно не замечая меня, остановились в проходе.

— Мне придётся нарушить слово, — нехотя сказал он, — поскольку обе просьбы были неприемлемыми.

— А кто это? — один из дворян весьма высокомерно посмотрел на меня.

— Синьор, потрудитесь говорить повежливее, когда разговариваете с арагонским титульным дворянином, — раздался мой холодный голос, — иначе я буду вынужден просить у вас сатисфакции.

Изумление, которое появилось на лицах обоих трудно было передать словами, это как будто при них внезапно заговорила мышь.

— Так, успокойтесь все, — в голосе кардинала прорезался металл, — Якопо, действительно, больше уважение к графу де Мендоса.

Услышав титул и имя, лица дворян мгновенно трансформировались с презрительных в озадаченные и удивлённые.

— Прошу прощенье, ваше сиятельство, — мужчина склонил голову, — я был резок с вами.

— Я понимаю, синьор Якопо, — мой голос тут же стал мягким, — мы все немного на взводе из-за всей этой ситуации, но если все люди рода Орсини, которые могут принимать решения, сейчас в этой комнате, то можно я ещё раз сделаю вам предложение? Оно коснётся всего рода.

— У нас есть минута, — тут же согласился Якопо и сел на свободный стул, а второй мужчина, задумчиво посмотревший на меня, кивнул и сел на диван.

— Дом Медичи нашёл месторождение квасцов на территории Италии, — сказал я, поскольку понимал, что у меня есть всего один шанс, на то, чтобы убедить их, так что нужно было бить наверняка, — новый папа, которому мы поможем с выборами, выдаст нам бессрочный и эксклюзивный контракт на их разработку. По оценкам специалистов примерная стоимость доходов с месторождения сто тысяч флоринов в год.

С каждым произнесённым моим словом их лица вытягивались, кому-кому, а Орсини точно не нужно было рассказывать о нынешнем кризисе квасцов в Европе и тому, что все вынуждены были их покупать у жадных перекупщиков венецианцев, а также в Неаполе и у турок, которые богатели на христианские деньги.

— Это, весьма необычные новости Иньиго, — лицо кардинала Орсини стало очень задумчивым, — почему ты мне об этом сразу не сказал?

— Какой смысл, ваше преосвященство, договариваться с вами о второй сделке, если вы не выполняете первую? — удивлённо поинтересовался у него я, — я лучше пойду к Колонна. Думаю, им точно понадобятся мои деньги на предстоящую войну с вами.

В тишине кабинета было слышно, как скрипнули чьи-то зубы.

— Не забывайтесь синьор, вы всё же в нашем доме, — проворчал граф Наполеоне.

— Мне просто интересно синьор, что вы мне сделаете, — я вежливо ему улыбнулся, — три тысячи наёмников, которые нанял дом Медичи, наведут порядок в Риме после избрания нового папы, даже если меня убьют.

— У нас больше людей, — заметил Якопо, но не сильно уверенно.

— Вы хотите посоревноваться с флорентийскими банкирами, у кого больше денег? — я изумлённо сплеснул руками, — тогда заодно позвольте спросить, а сколько из тех денег, которые вы храните на счетах банка Медичи, вы хотите потратить на наём солдат? Ну чтобы я знал точную сумму.

— Мы ведь можем перевести все свои вклады и в другой банк, — заметил кардинал Орсини, — вы многое потеряете из-за этого, не говоря уже о репутации ненадёжного банка.

— Да, несомненно, ваше преосвященство, — кивнул я, — только для этого золото сначала нужно забрать из нашего.

В комнате повисло явное напряжение от прозвучавших угроз и намёков.

— Или же, — я смягчил тон и сделал его кротким, — вы голосуете за Энеа, входите в наше небольшое с ним дельце и получаете десять процентов только за то, что будете своими войсками прикрывать месторождение и перевозку квасцов от любых других желающих подзаработать на них.

— Десять процентов выглядит мало для этого, — задумчиво заметил кардинал.

— Ваше преосвященство! — снова всплеснул я руками, — ещё десять минут назад вы отказались выполнять своё слово, а пять минут назад вообще сказали, что убьёте меня прямо здесь.

— Мы этого не говорили, — тут же отказался от своих намёков Якопо Орсини.

— Ну, значит мне это послышалось, как и то, что чьи-то деньги сейчас в опасности, — заметил я.

— Сколько голосов вы уже собрали? — поинтересовался у меня Наполеоне Орсини.

— Восемь, — ответил за меня кардинал, — хотя ещё вчера было только четыре.

— А я смотрю, вы весьма прыткий юноша, — изумился второй граф от таких новостей.

— С вашим голосом у меня будет их девять, а десятый мне даст Просперо Колонна, — я пожал плечами, — кардиналов в Риме всего девятнадцать, так что наши шансы на успех весьма высоки.

Мужчины Орсини задумались. С кризисом квасцов, которые нужны были не только для производства крашеного текстиля, но и ещё для изготовления калиевой селитры, потребной для производства пороха, который всё больше становился нужен для пушек, использовавшихся для разрушения крепостных стен замков. Конечно, сейчас их было ещё мало на поле боя, но с каждым годом огнестрельное оружие всё больше и больше заявляло о себе, и они не могли об этом не знать. Я решил проверить свою теорию.