Истории замка Айюэбао

По его меланхоличному взгляду Куколка поняла, что он вполне может превратить своё великолепное имение на склоне горы в храм морского божества. И будет очень печально, если это случится. У неё заныло сердце, но иных применений этому особняку она никак не могла придумать.

— Прошу вас, не думайте так. «Лицзинь» уже сделала очень много добрых дел, сколько денег жертвовала… — И она погладила его руку, желая успокоить.

— Если уж такие, как мы, избежим ада, тогда ада вообще не существует, — проговорил он, сверля глазами темноту.

Той ночью они оба жутко мёрзли. Оказывается, отопление было отключено. Чтобы спастись от внезапно налетевшего холода, они плотно жались друг к другу. Она хотела любовью и лаской разогнать терзавшие его мрачные мысли. Обливаясь потом и тяжело дыша, он сказал ей:

— Если бы в корпорации все старались так же, как ты, у нас не было бы неразрешимых дел.

Лёжа на спине, они праздно болтали. Куколка сказала, что этой ночью у неё особенно обострилось обоняние, и она даже отсюда чувствует, как пёстрая тёлочка пускает газы. Он запротестовал:

— Не мели ерунды! Моя Цветочная Госпожа никогда не портит воздух.

Чтобы защитить свою любимицу, он старался даже не использовать непристойных выражений. Желая отвлечь его, Куколка стала осторожно расспрашивать о Цзитаньцзяо: нынче зимой дуют такие сильные ветра, вряд ли вы горите желанием снова туда ехать? Чуньюй Баоцэ что-то промычал, затем очень серьёзно ответил:

— Моё пребывание там прошлой зимой оставило у меня приятнейшие впечатления. Это место успокаивает. Стоит подуть ветру, как всё тело напрягается, горячий воздух сжимается и прячется в укромном уголке.

— Где же?

— В груди, вот здесь, под ложечкой.

Куколка ничего не ответила. Она думала о тайне, сокрытой у него в душе: не испугавшись суровых холодов, он едет в Цзитаньцзяо лишь ради этого чувства тепла под ложечкой, и сила этого тепла такова, что способна выдержать даже суровые северные ветра. Корпорация «Лицзинь» разрасталась, а он старел. Казалось бы, с возрастом у человека должна ослабевать способность к концентрации, однако по причине, которая уже всем была известна, Чуньюй Баоцэ, приближаясь к шестидесятилетнему рубежу, наоборот, стал ещё более сосредоточен.

— Этой зимой, если вы снова поедете к морю, я буду о вас заботиться, — закинула удочку Куколка.

В её интонациях он различил упрямство и серьёзную настойчивость, граничившие с вызовом. Склонившись к ней, он заглянул в её глаза, в ночном полумраке казавшиеся сиреневыми, и испуганно вдохнул. Он чувствовал, как исчезает из неё уверенная мощь, наполнявшая всё её тело. Вероятно, это происходило постепенно на протяжении года; всё более размывалась грань между образом и его функциями, и это было досадно. Данный изъян присущ большинству женщин, и даже такая умная особа, как Куколка, не смогла его избежать. К счастью, она обладала феноменальной силой духа, которая определяла не только её внутренние качества, но и внешний облик. Он протянул руку, взвесил на ладони её грудь и восхищённо вздохнул:

— Весенняя куколка, ты главное оружие нашей корпорации, ты наш талисман, ты прикрываешь нас в глубоком тылу. Поэтому на фронт тебе нельзя.

Куколка обиделась:

— Вы же взяли меня с собой на банкет! Разве это был не фронт?

Руки у Чуньюй Баоцэ замерли, будто он ненароком укололся.

«Конечно, да», — хотелось сказать ему, но он промолчал. Тот банкет был не столько ответной вежливостью, сколько пустым и глупым бахвальством и попыткой прощупать почву. Пригласив этих людей к себе, он действительно надеялся укрепить свою дружбу с ними, но в то же время рассчитывал, что этот мужчина из Цзитаньцзяо позабудет всю свою заносчивость и самодовольство, увидев другую женщину, эту удивительную женщину, которая принадлежит замку Айюэбао! Вот поэтому он в последний момент принял решение взять её с собой на банкет. Тот вечер отчётливо запечатлелся в его памяти. Стиснув зубы, он поднял голову:

— Этот тип просто неисправим!

Куколка поняла, что он говорит об У Шаюане. Он просто помешался на Цзитаньцзяо, хотя на самом деле целью его была конкретная женщина. Быть может, благодаря этому странному помешательству отступила его «болезнь нелюдимости», так что все должны быть глубоко благодарны этой рыбацкой деревушке и женщине, живущей там в одной из хижин. Куколка считала, что это должно остаться в секрете. Она понимала, что в один прекрасный день — в тот день, когда помешательство не сможет длиться дольше, — болезнь вернётся. О небеса, о морские боги, объедините силы и ниспошлите благословение! Куколка и сама удивилась тому, что в этот момент молила о помощи морских богов! Да, «Лицзинь» заполучит золотое побережье, поэтому отныне продвижению корпорации всегда будут сопутствовать божества моря.

3

Настала глубокая зима — сухая, холодная и почти без снега. Чуньюй Баоцэ очень ждал снега, он помнил, как в детстве и юности наслаждался снежной зимой, пробираясь по горным и равнинным тропам, укрытым пушистым белым покрывалом. Бывало, во время густого снегопада он падал на краю расщелины и несколько раз даже думал, что ему пришёл конец. В совершенно безлюдном месте он лежал и стонал, надеясь, что ему протянут руку помощи. Наверное, стонал он для того, чтобы предотвратить финальный удар смерти. Он не забывал об этих стонах, а значит, не забывал и снежные зимы.

— А снега всё нет, это всё проделки Небесного владыки, не иначе! — сказал он Подтяжкину, который зашёл попрощаться.

В эту бесснежную зиму Подтяжкин по-прежнему мотался по делам в специальном коммерческом самолёте и считал такую погоду наиболее удачной для полётов. Всякий раз, когда председатель совета директоров безжалостно проклинал небеса, гендиректор про себя молился: «Простите, Небесный владыка, я вовсе не думаю так же, прошу вашего благословения». Предстоящая командировка Подтяжкина была связана с крупным проектом стоимостью в несколько сот миллионов юаней, поэтому перед отъездом ему необходимо было увидеться с начальством. Однако к концу разговора председатель совета директоров, столь бодро настроенный поначалу, растерял всю энергию и решимость и, дослушав Подтяжкина, ограничился кратким «Понятно, ну, ступай». Подтяжкин сообщил ему, что всё идёт благополучно, все звенья работают даже лучше, чем ожидалось, корпоративные отношения выше всяких похвал, а это важнее всего.

— Помните того типа, что по уши влюбился в Куколку и каждый день слал в замок цветы?

— Ещё бы, вот ведь сукин сын!

— Он в этот раз очень постарался, можно сказать, проявил глубокую преданность.

Расхвалив ещё нескольких человек, Подтяжкин вдруг вспыхнул от гнева, потому что подумал о другом:

— Впрочем, это дельце с побережьем, которое стало нашей головной болью, воспитало в нас характер.

— А по-моему, характер у тебя ни на йоту лучше не стал, — бросил Чуньюй Баоцэ.

Подтяжкин схватился за свою лысеющую макушку:

— Если за зиму не вымерзнем, то весной обязательно будут и цветы, и плоды.

— Что ты хочешь сказать?

— А ничего особенного, дедуля, это я к тому, что я сыт по горло.

Подтяжкин, замдиректора и несколько подчинённых отправились в дальние края, а Чуньюй Баоцэ мирно взялся за чтение, укрывшись от всех в библиотеке. Он сидел на стуле выпрямившись, как прилежный ученик, а когда заныла поясница, пересел на диван. Так он читал пару часов, а затем улёгся на диване, почти не отводя глаз от страницы. Маленький столик был завален книгами, которые он читал одну за другой. До него донеслись ароматы кофе и чая: кто-то беззвучно поставил рядом поднос и удалился. Обычно ему прислуживали Писунья, Жучок и Застёжка, а если приходила Куколка, те все до одной удалялись. В этот час даже Куколка не беспокоила председателя, так что никто не отвлекал его от полётов мысли. Всё вокруг поистине увлечённого читателя беззвучно отступает и прячется, и он глубже и глубже погружается в лабиринт. Иногда он даже забывал пить и ходить в туалет, и лишь когда уже совсем не в состоянии был терпеть, вскакивал и пошатываясь бежал в уборную, а выходя оттуда, сразу устремлялся к дивану, на ходу застёгивая ремень. Губы его непрестанно двигались в невнятном бормотании. Однажды Куколка увидела, как он полулежит и шёпотом читает в кое-как натянутых штанах. Она поправила и застегнула на нём брюки, вытерла ему руки, а он даже бровью не повёл. Она уселась в свой уголок и взялась за книгу, искренне сопереживая героям. Потом, подняв голову и отыскав глазами хозяина, она обнаружила, что он всё так же склонился над книгой, а слегка вьющиеся волосы легонько подрагивают.