Истории замка Айюэбао

— В том эпизоде, где вы встречаете Сяо Гоули, она описана как распутная девица, а вы вдруг стали бабником; можно подумать, он там сам был и свечку держал. Я-то понимаю, что дело важное, вот и решил непременно с вами посоветоваться, так что…

Председателю стало любопытно, и он велел Колодкину держать его в курсе, а затем сменил тему:

— Ты только что упоминал Цзитаньцзяо. Не слышно ли, как они там этой зимой? У вашей братии уши-то длинные, как у ослов.

Колодкин самодовольно улыбнулся:

— Да ничего особенного, они с наступлением холодов притихли и с утра до ночи топят печь.

— Они вместе?

— Когда вместе, а когда и по отдельности.

— И что же они делают, когда печь топится?

Колодкин принялся тереть нос, пока тот не покраснел:

— Книги читают, болтают, а что ещё делать у моря зимой-то!

Чуньюй Баоцэ понял, что от этой болтовни толку не добиться, и жестом отослал Колодкина восвояси.

За окном поднялся ветер, взметая в воздух снег, укрывающий землю тонким слоем. «Эта зима принадлежит вам двоим, насладитесь ею как следует, с приходом весны всё изменится», — мысленно обращался он к ним, вспоминая то, что сказал Подтяжкин перед отъездом: ему предстоит подвести последнюю черту в вопросе с Цзитаньцзяо. Это принесёт приморской деревушке боль и страдания, но другого выхода нет, и всё задуманное будет выполнено в положенный срок. Он скрывал от Комиссара данный проект с побережьем, страшась её гнева. «Цените друг друга этой зимой, живите в тишине и покое, наслаждайтесь счастливым временем», — бормотал он, поглаживая себя по груди и не представляя, как он появится перед этими двумя людьми.

В дверь постучали: пришёл секретарь Платина со стопкой запечатанных гранок в руках. Это были мемуары, отредактированные Очкастым Кроликом и испещрённые броскими пометками.

4

Хотя по-прежнему стояли лютые холода, Чуньюй Баоцэ уже улавливал торопливую поступь весны. Ему хотелось всё так же безвылазно сидеть в замке, однако временами он порывался выйти наружу. Он понимал, что едва сядет в свой джип, как тут же рванёт на север. Он не хотел раньше времени беспокоить других, но всё время думал о море. Мучимый колебаниями, он много раз хватался за свой походный рюкзак. Он подолгу просиживал в машине, вдыхая запах бензина и перебирая отброшенные в сторону книжки, но не заводил мотора. Один раз подошёл Платина, взглянул на него через стекло и отошёл. Когда секретарь протянул ему мобильный телефон размером со спичечный коробок, Чуньюй Баоцэ открыл дверцу машины и впустил его внутрь. Подтяжкин со своими людьми давно уже вернулся, но не показывался на глаза, что было странно. Платина сказал, что генеральный директор и его люди очень заняты и уже много дней подряд ездят на побережье. Чуньюй Баоцэ удивился:

— В Цзитаньцзяо?

— Не знаю, но наверняка по делам, связанным с тем проектом. В корпорацию приезжали из города, генеральный директор принимал их.

Чуньюй Баоцэ проворчал:

— Весна же ещё не пришла.

— Но лёд уже скоро сойдёт.

Зарокотал мотор джипа. Чуньюй Баоцэ дал знак секретарю, чтобы тот вышел из машины.

— Вы куда?

— Просто покатаюсь.

Автомобиль ехал медленно, напоминая задумчиво ползущую рептилию. Платина провожал взглядом джип, пока тот не исчез вдали, а затем оглянулся и увидел машину, за которой следовало такси. В ней ехала замдиректора. Она поманила секретаря через открытое окошко машины и приглушённым голосом сообщила:

— В такси едет У Шаюань, я его перехватила. Мы поднимемся в штаб-квартиру, а ты доложи председателю.

— Он только что уехал, а куда направляется, не сказал.

— Он, может, и не захочет с ним встречаться, но сообщить ему нужно.

Платина набрал номер на мобильнике, замдиректора ждала. Секретарь нажал отбой:

— Он попросил, чтобы У Шаюань подъехал к нему, сам он уже у водохранилища.

— Что он там забыл в такую холодину?

Платина залез в такси и велел водителю:

— Поезжай следом.

Машина рванула вперёд. У Шаюань был сосредоточен и всю дорогу не произносил ни слова. Обогнув выступ горы, они увидели джип, который стоял на покрытой блестящим льдом обочине. Когда Платина уже собрался выйти из машины, чья-то большая ладонь похлопала его сзади по плечу: его просили остаться в машине. Джип уже заглушил двигатель, окошко наполовину опустилось, и из него выглянул Чуньюй Баоцэ, отчаянной мимикой давая понять, как ему холодно. У Шаюань был в одном шаге от машины; в этот момент Чуньюй Баоцэ открыл дверцу и сказал:

— Боже мой, даже шапку не надел, вот уж действительно «дитя огня»! — Он широко развёл руки, словно хотел взять У Шаюаня в охапку и втащить в джип.

У Шаюань шмыгнул внутрь.

Они вдвоём уселись на заднем сиденье. Чуньюй Баоцэ нащупал рядом с собой фляжку из нержавейки и протянул гостю. У Шаюань понюхал содержимое и сделал глоток.

— Если бы я не выезжал на прогулки, эта зима далась бы мне тяжело, — сказал Чуньюй Баоцэ, дыша винным перегаром.

У Шаюань холодно заговорил:

— Господин Чуньюй, я уже дважды приезжал в «Лицзинь», но ваши люди не пустили меня к вам и сказали, что я могу всё вам передать через двух начальников. Но мне обязательно нужно было увидеться с вами, я ваш гость.

Чуньюй Баоцэ улыбнулся и прищурившись посмотрел на его голову:

— Где уж им было увидеть человека с двумя вихрами на макушке! Почтенный мой, я тяжело пережил эту зиму, а всё потому, что не смог поехать к тебе, выпить с тобой вина, а уж как мне хотелось! Наконец-то ты приехал! Соскучился, поди?

У Шаюань покачал головой:

— Вы так и так не приехали бы в деревню этой зимой, потому что скоро уже!

Чуньюй Баоцэ нахмурился:

— Что скоро?

— Вы скоро начнёте действовать.

— Как? Это вряд ли, да мы и в соседних деревнях прекратили работы. — Чуньюй Баоцэ через окно взглянул на такси, стоявшее в десятке метров от джипа, а затем — на ледяную корку на земле: лёд подтаял, и на земле образовалась изумрудная лужа.

Сквозь линзы очков на него был устремлён взгляд У Шаюаня. Чуньюй Баоцэ спросил:

— Почтенный, ты только за этим приехал?

— Да. — У Шаюань повернулся и теперь всем корпусом был обращён к нему. — Люди из корпорации времени зря не теряли, за зиму они сделали последние приготовления, подвели черту и уже ни на шаг не отступят. Цзитаньцзяо, похоже, ничего не остаётся, кроме как принять этот путь, так как иного выхода нет. Но я приехал затем, чтобы сказать вам в лицо, председатель, что Цзитаньцзяо найдёт и второй путь, и третий, потому что эта деревня существует уже семь или восемь столетий, и так просто её не прикончить.

Чуньюй Баоцэ сжал губы и кивнул:

— Ты прав… Однако, почтенный, не скажешь ли мне, каковы их последние условия?

— Допустим, что вы, господин Чуньюй, и правда не в курсе. — У Шаюань придвинулся ещё ближе и медленно произнёс: — Сохранить прежний облик деревни, учредить филиал компании, который получит статус юридического лица. Вот основные условия.

Чуньюй Баоцэ глубоко вздохнул:

— Раз так, то в чём же ущерб для Цзитаньцзяо?

— В том, что мы не согласны.

— И всё?