Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Истории замка Айюэбао
Шрифт:

У Шаюань кивнул:

— Всё.

— А-а, — протянул Чуньюй Баоцэ. — Ну хорошо. Тебе, конечно же, есть что ответить на вопрос, почему вы не согласны. Наверное, это в двух словах не изложишь, да ты и не хочешь говорить. Ну и ладно. Однако, почтенный мой, я люблю эту деревню, к тому же я твой друг, поэтому я вижу для себя лишь один вариант — помочь вам!

Эти слова тронули У Шаюаня; он взял фляжку, сделал большой глоток и вытер губы:

— В таком случае всё просто. Если позволите быть откровенным, нынешней зимой ваши люди вели непрерывную деятельность на побережье, да ещё подбили глав обеих деревень на подстрекательство жителей Цзитаньцзяо. Но ещё отвратительнее то, что они на пару с людьми, присланными из города, пытались нас

разобщить, посеять среди нас смуту; под предлогом строительных работ они перекрыли нам электричество и водоснабжение на две недели… У вас на руках полно козырей; вы разыграли лишь немногие из них, и всё равно Цзитаньцзяо трудно отражать ваши удары. Мы получили достоверную информацию, что самое позднее в начале весны в Цзитаньцзяо должна расположиться объединённая рабочая группа из города.

У Чуньюй Баоцэ поднялись уголки губ:

— Эти варвары вечно используют одни и те же приёмы! Я тебе верю. Погоди, я немедленно посчитаюсь с прихвостнями Подтяжкина. Дурачить они меня вздумали!

Чуньюй Баоцэ, извернувшись, подался назад, нащупал небольшой коробок и открыл его: оттуда тут же полился одуряюще душистый запах. Это были рыбёшки в соку, с жёлтыми спинками, маленькие и плоские. Он взял одну за хвост и сунул в рот, а затем угостил У Шаюаня:

— Подтяжкину и этим болванам из города придётся считаться с таким противником, как ты. Я так понимаю, раньше они всегда побеждали, используя одни и те же избитые приёмы.

У Шаюань перестал жевать:

— Нет, со мной они очень любезны и в целом не прибегают к насилию. По сравнению с тем, как все эти годы «Лицзинь» вела себя в окрестных деревнях, их общение со мной можно считать дружелюбным, вопреки их обычным приёмам. Видите, никто до сих пор не переломал мне ноги и не выколол глаза!

— Ну это уж ты загнул!

— Да это я ещё далеко не всё сказал. Если в какой-нибудь деревне кто-то препятствовал делу, не проходило и полугода, как его устраняли; способы были разнообразные, но всегда самые заурядные. В одной деревне нашлось несколько смельчаков, которые попытались пойти против «Лицзинь». В итоге несколько семей разорились и погибли. А один деревенский глава, даже сильно от них натерпевшись, не сдавался, и в конце концов его оклеветали — репутация его была испорчена, а деревне настал конец. И это я рассказал лишь малую часть. У Цзитаньцзяо ни малейшего шанса на успех, поэтому мы должны быть готовы к тяжкой, изнурительной борьбе. Это и есть второй путь и третий путь, о которых я говорил.

Чуньюй Баоцэ больше не подавал голоса. Долгое время они безмолвствовали, и наконец У Шаюань открыл дверцу машины. Внутрь ворвался порыв морозного ветра, и Чуньюй Баоцэ немедленно побагровел от холода. Он уставился на У Шаюаня, но, встретившись с его взглядом, отвёл глаза в сторону. Он будто бы говорил сам себе: «Корпорация то и дело подвергается клевете, а нам некому пожаловаться и нечем оправдаться. К счастью, время у нас есть, пусть оно и расставит всё на свои места, пусть оно всё докажет».

Он поднял голову:

— Говори же прямо сейчас, что я могу для тебя сделать, почтенный?

Услышав, что голос его дрожит, У Шаюань сообразил, что Чуньюй Баоцэ, должно быть, замёрз, и затворил дверцу машины.

— Я обращаюсь к вам лишь потому, что вы гость в Цзитаньцзяо. Я уже ясно дал понять, что больше по этому вопросу в «Лицзинь» не приеду. Господин Чуньюй, вы много чего можете для нас сделать, так сделайте хотя бы то, что сами хотите.

У Шаюань выпрыгнул из джипа. Чуньюй Баоцэ не сразу отреагировал. Когда У Шаюань уже направился к такси, председатель поспешил вылезти из машины. На улице стоял лютый холод, с запада по небу плыли свинцовые тучи. Чуньюй Баоцэ, выдыхая пар и потирая руки, затопал ногами:

— Я ещё приеду в Цзитаньцзяо. Прошу тебя… Передай от меня привет Оу Толань…

5

Подтяжкин

поник головой и уныло обратился к заместительнице:

— Пошли, нас обоих вызывают.

Та зыркнула на него, радуясь про себя: ты мне извинения задолжал, вот погоди теперь, получишь урок. Они поднялись в мансарду и, взглянув на Чуньюй Баоцэ, сразу забеспокоились: он был мрачнее тучи, под глазами тёмные круги, одет неряшливо — синяя с красноватым оттенком жилетка застёгнута не на ту пуговицу.

— Хорошо развлекаетесь вы двое, летаете туда-сюда. Как вам южные закуски? — вяло спросил Чуньюй Баоцэ.

Подтяжкин потянул за локоть замдиректора, которая стояла слишком близко, и хмыкнул, надеясь предупредить её, чтобы она не распускала язык. Поразмыслив над ответом и поджав губы, он ответил:

— Состязаемся в хитрости. Они не очень обходительны.

— Как там закуски? Свиные окорока в соевой подливе?

— Не до них было, дел по горло.

— То-то я смотрю, ты всё больше напоминаешь небесного генерала Тянь Пэна! — Чуньюй Баоцэ впился взглядом в большую блестящую пряжку его кожаного ремня.

— Вы преувеличиваете, — откликнулся Подтяжкин.

Замдиректора рассмеялась. Она-то поняла, что председатель совета директоров на самом деле обозвал его тупой свиньёй[25]. Сделав полшага вперёд, она встряла в разговор:

— Всё идёт благополучно, можно сказать, великое дело близится к успешному завершению.

Она схватилась обеими руками за свою пышную грудь. Чуньюй Баоцэ и так знал, чем закончится их поездка на юг: всё было заранее утверждено, никаких неожиданностей быть не могло. Как говорит Комиссар, жизнь — словно ипподром: побеждает тот, кто сумел поставить на хорошую лошадь. В случае с «Лицзинь» особые акционеры и есть хорошие лошади, главное — кормить их лучшими кормами и не хлестать кнутом. Если этих лошадок разозлить, они начнут так лягаться, что разнесут всю конюшню. Эти маститые рысаки, стоившие огромных денег, были найдены Комиссаром, но были и те, кого привела с собой замдиректора.

— Я тоскую по тамошним тушёным фрикаделькам и маринованным побегам бамбука. Эх, говорят, кое-кто из классных поваров сбежал в столицу, дезертиры эдакие. — На лице у Чуньюй Баоцэ было написано огорчение.

При слове «повара» Подтяжкин оживился и, шлёпнув себя по лбу, сказал:

— Вы меня учили: «благородный муж держится подальше от кухни». Помня ваше наставление, не стану надоедать вам подробностями. Всё уладилось — и славно, главное — действовать аккуратно и ловко…

— Да, судя по твоему огромному брюху, ты повар хоть куда! — Чуньюй Баоцэ потеребил Подтяжкина за пузо и подмигнул заместительнице, но тут же напустил на себя строгий вид. — Если ты подашь мне Цзитаньцзяо недоваренным, я тебе блюдо на голову надену. Такому гурману, как я, угодить нелегко.

Подтяжкин почесал кончик носа своим бирюзовым перстнем:

— Это вряд ли. Я уже говорил, что к весне мы проект завершим. От одной маленькой трещинки судно не перевернётся. «Интеллигентишка» пусть умерит свою спесь, мы вот ему намордником-то рот закроем…

— Рот закроем? — Чуньюй Баоцэ не хотел смотреть ему прямо в глаза.

— И уже скоро!

— По-моему, это тебе надо рот закрыть. — Чуньюй Баоцэ стукнул по столу.

Подтяжкин взглянул на помощницу, губы у него задрожали.

— Скажи-ка лучше, кто-то собирается послать в деревню рабочую группу?

— Это да. Но поскольку это дело решённое, мы уже не можем вмешаться.

Чуньюй Баоцэ, ссутулившись, медленно прошёлся по комнате и, покашливая, сказал:

— Цзитаньцзяо для меня целительное место, и если какие-то ублюдки вздумают устраивать там шум, то пусть пеняют на себя!

Замдиректора уже опустила руки, но тут Чуньюй Баоцэ повернулся к ней, и она опять схватилась за грудь:

— Вам не нужно ни о чём беспокоиться, я остановлю этих ублюдков, и вы сможете хорошенько там отдохнуть…

Поделиться с друзьями: