История героя: Огонь наших душ

— Кьелл, пусть этот дракон и вызывает жалость, для народа Хуана будет лучше… — встрял было морской годлайк, но был едва ли не сразу прерван Кьеллом.

— Текеху, — с преувеличенным спокойствием проговорил тот. — Ты наверняка знаешь все корабельные сплетни обо мне, и моей даме сердца. Вспомни их, и избавь меня от необходимости объяснять тебе, почему сейчас лучше помолчать, и дать мне спокойно разобраться с нашим чешуйчатым другом.

— Экера, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, — растерянно пробормотал годлайк.

— Сейчас объясню, Текеху, — осклабившись, ответил Эдер, и, наклонившись к его уху, что-то зашептал. Лицо аумауа озарилось пониманием, а затем — скабрезной усмешкой. Гламфеллен взирал на все это с усталым раздражением.

— Дай-ка сюда скипетр Перики, — протянул он руку. — Пойду, гляну на эти якоря, что ли, — Текеху, все так же ухмыляясь, без единого слова протянул ему упомянутую регалию.

— Ты готов освободить меня? — с тревогой вопросил Скиориелафас. — Поспеши, маленький эльф, меня ждут свобода и месть.

— Всему свое время, — утомленно отозвался бледный эльф. — Дай мне осмотреть все толком. Или ты хочешь, чтобы я где-то ошибся, и твоя эссенция рассеялась по всему Дедфайру, ровным таким слоем?

— Делай, что должен, — с нарастающим раздражением ответил дракон, — но помни: горе тому, кто попытается меня обмануть!

— Имей немножко доверия, — с обидой отозвался Кьелл. — Я тебя ну вот ни в чем не обманул пока что, а ты уже меня подозреваешь. Так, посмотрим…

***

Минут через пять, бледный эльф выяснил то, что хотел узнать. Разумеется, он не хотел освобождать неуравновешенного представителя мегафауны, веками точившего зуб на Хуана, но проблему с его попытками вырваться нужно было решить. Атака нага на гильдию была его лап делом, да и налет драконидов, скорее всего, тоже, и гламфеллен не хотел повторений подобного для города, уже ставшего ему родным. Он присел на корточки у одной из пирамидок-якорей, и задумался.

«Огласим-ка весь список, пожалуй. Чисто для порядка. Можно и правда отпустить эту дерганую ящерицу. Она тут же начнет ломать все хуановское, до чего дотянется, а заклинатели воды превратятся в экзотических танцоров. Ну, кроме Текеху. Он, конечно, сможет возродить аутентичный винчун[7], то есть магию воды, но боги знают, как долго он с этим провозится. В сухом остатке — бешеный дракон, гасящий разумных за чужие грехи, и мертвое мистическое искусство. Зато поступлю по совести, ха. Второй вариант, не менее простой — выполнить просьбу Майру буквально. Статус кво будет сохранен, со всеми его недостатками, а история, сегодня произошедшая, как трагедия, через какое-то время повторится фарсом. Не очень удачный исход, попросту оттягивающий нормальное решение. Еще можно придумать какой-то более компромиссный паллиатив. Девайсы Перики не держат драконьего тела, они прикреплены к его душе. Можно переделать их в хранилища эссенции, которую толстой стружкой снять с драконской душонки перед освобождением. С админским доступом в виде скипетра Майру, и моими силами Видящего, это будет как тумблер переключить. Но это серьезно ослабит Заклинателей Воды, и кинет Текеху в жуткий цейтнот[8] по возрождению аутентичной магии. Тоже так себе. А еще, если я начну ослаблять и без того шаткие позиции Онеказы в Дедфайре, нерфя магию ее элитных войск из-за какого-то чокнутого дракона, то я буду свиньей, ага. Хм, а если и правда дать свободу этой не знающей ни сна, ни отдыха, измученной душе? Хе-хе.»

— Прежде чем я начну тебя освобождать, позволь задать тебе отвлеченный вопрос, Скиориелафас, — ровно и доброжелательно начал он, выпрямившись. — Мне важно понять тебя, и поэтому, не обижайся на мое любопытство, и эту созданную им небольшую задержку, хорошо?

— Спрашивай, маленький эльф, — успокоенно отозвался дракон. — Я подожду моей свободы немного дольше.

— Ты не задумывался о том, что Хуана могли и не нарушать своих обязательств перед тобой? Подожди, — он поднял руку, упреждая дракона, готового обрушить на него очередную лавину ментальных криков. — Дай мне договорить, пожалуйста. Чужеземцы, которые так нагло разрушают адровые столпы, сильны и многочисленны. Вздумай Хуана начать с ними войну, те их легко уничтожат. Эти чужаки уже едва не убили правительницу Хуана в ее собственном доме, просто потому, что посчитали ее угрозой. Хуана понемногу борятся с вторженцами, набирая силу и готовясь забрать обратно свою землю, но твоя свобода отнимет у них самое сильное их оружие — Заклинателей Воды. Именно твое освобождение окончательно отберет у них любую надежду на выполнение клятвы Перики. Что ты скажешь на это?

— Если Хуана слабы, пусть дадут дорогу сильным! — горделиво рыкнул Скиориелафас. — Если даже ложью и хитростью, которой они одолели меня, они не могут взять верх над своими врагами, пусть уступят истинной силе! Освободившись, и отомстив, я уничтожу любого осквернителя адровых столпов. Достаточно ли тебе этого ответа, маленький эльф?

«Более чем, самоуверенный ты мой,” подумал гламфеллен. «Моя крушить, да. Что ВТК, что рауатайцы быстро в тебя вбили бы почтение к техническому и численному превосходству, и сидел бы ты тише воды, ниже травы, а адру как копают, так и продолжили бы копать.»

— Более чем, — озвучил он часть своих мыслей. — Сейчас начну тебя освобождать, погоди-ка, — и сорвался с места, исчезнув из виду в стремительном броске. Использование цингун и техник усиления позволяло Кьеллу развивать невероятную скорость. Его фигура проявилась около каждой из пирамидок-якорей, ровно настолько, чтобы коснуться каждой из них жезлом Перики, заставляя доселе неяркий свет их наверший засиять маленькими звездами. Дракон трубно взревел.

— Ты обманул меня, ничтожная букашка! — он полыхнул вспышкой газово-синего пламени из пасти. — Я разорву тебя, и обрушу неисчислимые беды на Хуана!

Кьелл не ответил на этот телепатический выкрик, впечатавшийся в его разум весомым шлепком. Он оттолкнулся от поверхности воды, извернулся в воздухе, уклоняясь от клацнувших рядом зубов дракона, невесомым призраком пробежал по его крылу, и, на мгновение зависнув над загривком чудовища, атаковал. Мелькнула едва заметная золотистая вспышка, покрывшая отблесками солнца его руку и кулак, и все драконье тело сотряслось от удара, сокрушившего хребет Скиориелафаса. Дракон, воя от злобы и бессилия, рухнул в воду, и лишь его голова подавала признаки жизни.

— Я не буду убивать тебя, и даже оставлю твою глупость, злобу, и наглость безнаказанными, дракон, — голос бледного эльфа, усиленный толикой ци, разнесся над водами внутреннего святилища Гильдии Заклинателей Воды. Кьелл стоял на поверхности воды, у самой драконьей морды, и безразлично смотрел на язычки голубого пламени, мелькающие в пасти чудища.

— Ты жаждешь убивать разумных, мстя им за дела их далеких предков. Ты отвергаешь поиск правды, и судишь, исходя из собственных заблуждений. Ты хочешь сделать своими врагами единственных разумных, что могли бы стать тебе союзниками. Но я не уподоблюсь тебе, — спокойный голос бледного эльфа построжел. — Более того, я подарю тебе свободу, к которой ты так стремишься.

— Зачем… же ты… сделал все… это? — провыл-прокричал искалеченный дракон. — Зачем… причинять мне… боль? Почему бы… просто не… освободить меня, эльф?

— Потому, что ты продолжишь исполнять свой договор с Перики, — не меняя тона, ответил Кьелл. — Твоя личность освободится, отправившись в Колесо Перерождений, а твое тело и душа останутся здесь, выполняя свой долг.

— Это… убийство! — прокричал Скиориелафас.

«Замолчи.» Телепатический посыл, тяжестью и плотностью сравнимый с ударом рыцарского копья, вонзился в разум дракона, заставив его подавиться воздухом. Кьелл смерил его тяжелым взглядом, и мрачно добавил, уже вслух:

— Не тебе, начавшему бойню среди невинных, говорить об убийствах. Слишком многие умерли сегодня по твоей вине. Ты получишь свою свободу, дракон, даже если ты передумал, — он обратил свои псионические силы на Скиориелафаса, и сжал его душу в тюрьме из своей воли, опираясь на древние ловушки эссенции, созданные Перики.

***

Гламфеллен закончил работу над драконьим сознанием через пару дюжин минут. Он отпустил своих ближников перед тем, как начать операцию по освобождению дракона от его личности, наказав им двигаться на «Онеказу», и вернув Текеху реликвию Перики. Душевная лоботомия заняла весьма продолжительное время, но увенчалась успехом. Разум дракона растворился в эмпиреях, а его тело, все так же исполненное мощи его колоссальной души, заснуло, свернувшись клубком. Гламфеллен довольно потянулся, и быстрым шагом двинулся прочь из сырых катакомб гильдии. Он хотел зайти к Онеказе, и сообщить ей как неприятные, так и немного обнадеживающие новости о произошедшем.